На каждый Титаник есть свой айсберг.

Так объяснил ему Кириан смысл «Илиады». Баланс и умеренность. Регрессия до средней величины. У каждого Гектора есть свой Ахиллес. У каждого Ахиллеса — Парис. У каждого Приама — Агамемнон, а у Агамемнона — Клитемнестра.

Рано или поздно каждый заплатит за неправильные поступки по отношению к другим. И когда расплата приходит в дом, она приводит с собой гадких друзей с копьями.

Кстати о…

Он повернулся, почувствовав присутствие сверхъестественного существа, которое всегда вызывало на его губах мечтательную улыбку. Как только он увидел зеленоглазую Коди в обтягивающей красной футболке, то понял, что стоило бы надеть штаны посвободнее. К счастью, на нем была мешковатая гавайская рубашка.

— А вот и моя малышка.

Ее чудесная улыбка только ухудшила его положение.

— Когда-нибудь мне придется выучить каджунский, — она нахмурилась. — Кто знает, может под вашим акцентом скрывается оскорбление.

Ник спокойно скинул рюкзак с плеча и выставил его перед собой, на всякий случай.

— Нет, милая. Я бы никогда так не поступил с моей красавицей.

Брайнна засмеялась:

— Не знаю, девочка. Я тут провела уже столько времени, но все равно к нему не привыкла.

Шон цыкнула на нее.

— Ты разбиваешь мое патриотическое сердце!

Ник выдал самый сильный каджунский акцент:

— Они не понимают, милая… не понимают. И что нам с ними такими делать?

— А давай скормим их крокодилам, — Шон подмигнула ему.

Брайнна хмуро посмотрела на Коди.

— Тебе не хочется увидеть субтитры, когда он так делает?

— Нет, я могу его понять, если только он не говорит на каджунском на самом деле, пусть даже слова он произносит быстро и с акцентом. Но вот Баббу и Марка… Мне точно нужны субтитры, когда они чем-то возбуждены и тараторят. Понятия не имею, на каком языке они говорят.

— Это старый добрый акцент Теннеси, — поддразнил ее Ник. — И у них он не сильный.

— Для тебя, — ответила Коди. — Но следует помнить, что мой родной язык не английский.

Глаза Брайнны расширились.

— Нет?

Коди побледнела, когда поняла, что проговорилась перед Брайнной и Шон.

— Хм, нет. Я родилась в Греции и моя мать египтянка.

— Правда? — ахнула Брайнна и посмотрела на Ника. — А мы только про Грецию говорили. Так первым ты выучила греческий или арабский?

Ник приподнял бровь, ожидая ее ответа… Хотя в современном Египте и говорили по-арабски, мать Коди была древней богиней. Так что она росла, разговаривая на иератическом и демоническом египетском — мертвых и забытых языках. Даже ее греческий — произошедший от койне-греческого диалекта Кириана, отличался от современного.

— Греческий, — сказала она быстро.

«Дешево отделалась».

Коди бросила на него раздраженный взгляд.

«Не говори со мной в таком тоне. К твоему сведению, по-арабски я тоже говорю свободно. Мой отец несколько лет прожил среди кочевых племен Северной Африки».

Странно, но этого он не знал.

— Впечатляет, — сказала Шон. — У тебя совсем нет акцента. И как тебе так повезло?

Коди пожала плечами.

— Хорошая генетика. Хотя моим родителям легко давались языки, но от акцента им так и не удалось избавиться. А вот моим братьям удалось.

Брайнна ахнула еще громче.

— Не знала, что у тебя есть братья. Почему они не ходят в нашу школу?

«Ты сегодня раскрываешь всевозможные секреты. Кто-то наслал на тебя заклинание правды?» — передал ей Ник свою мысль.

«Знаю! Помоги!»

Ник кашлянул:

— Ее братья намного старше. Они не живут в штате.

— А, — Брайнна кивнула. — Поверь мне, я понимаю. У меня огромная семья по всему миру. Та еще заноза.

Прозвенел звонок.

Ник громко застонал, ученики потянулись к классам.

— И где мой геморрой? Странно, что он не рядом со мной.

— Может, он болен, — предположила Брайнна, не зная, что Калеб был демоном-полубогом и не мог болеть.

Ну, однажды он заболел, но это были особые обстоятельства и такого не должно было повториться. Господи, да он молился, чтобы этого больше не произошло.

Когда они направились в класс, к ним по холлу подлетел Калеб.

Ник приподнял бровь.

— Что-то не так?

— Будильник не сработал.

— Странно.

— Да, — сказал Калеб язвительно. — Ты себе не представляешь. Аэрон тоже проспал.

А вот это странно. Расчудесный Леголас мог бы поспорить с мамой Ника на деньги, что никогда не будет никуда опаздывать. Кроме того, он придерживался ужасного жесткого военного графика. Он был не богом войны, а человеком с обсессивно-компульсивным расстройством.

Ник скривился.

— Опять зайттигеры?

— Не смешно.

— Да я и не шучу, — потому что хранители времени со своими серпами обезглавливали тех, кто злоупотреблял временем, и о таком не шутят. Особенно учитывая, что они выглядели, как доктора, лечившие чуму, и казалось, будто у тебя галлюцинации о фильме ужасов в стиле вуду.

И они капают кровью на твои единственные ботинки, пока ходят за тобой, как жуткие тени, от которых не отмахнуться.

Да, Ник не стал бы шутить о таком.

Наверное, это причина, чтобы завести еще одну пару ботинок. Девчонкам может понравится.

Ему все еще снились кошмары, после последнего столкновения с этими жуткими существами.

— Знаешь, — медленно начал Ник. — Нам бы не помешало лечение. Но учитывая все, с чем мы имеем дело… Если я расскажу об этом постороннему, нас запрут в психушке, а ключ выкинут.

— Так и будет, — Калеб вел их в класс. — И я уже пожил в громадной клетке, так что не рекомендую.

— Да, но в твоем случае, твоими внутренностями обедали демоны.

— Правда. А твой отец пытался вырвать мои крылья, — Калеба передернуло от воспоминаний. — Я уже говорил, как ненавижу твоего отца?

— Неа, но я чувствую, брат. Он тоже у меня в любимчиках не ходил.

Коди покачала головой.

— Вы оба такие дурные.

Ник возмущенно кашлянул.

— Как будто ты его больше нас любила. Насколько я помню, ты сама пыталась его убить.

— Твой отец был чертовым садистом.

— И мы так считаем. Никто не плакал, когда он умер, — Ник пропустил Коди в класс и направился к своему обычному месту.

— Ну, не надо было это озвучивать.

Он издал тихий демонический рев и послал рассерженный взгляд Калебу.

— Она снова пытается сделать из меня человека. Да что такое с женщинами? Фу! А потом она мне скажет не ковырять в пупке.

— Ник! Это гадко!

— Вот видишь!

Она покачала головой, прикрыв глаза руками.

— Ты такой ужасный. Калеб, спасибо, что ты джентльмен с хорошими манерами.

— Не за что. Меня перевоспитала Лил. Но если тебе станет легче, Ник, я был гораздо хуже тебя, когда она меня встретила.

Ник уселся, смеясь. Пока он копался в сумке, в голове промелькнуло странное видение — Калеб и Лилиана. Видение было таким ярким, живым и мощным, что он замер на месте. На него обрушилось невообразимое горе и физическая боль.

Малфаса ранили в бою, прокололи бок копьем, и за ним гнались войска сеферимов, сражавшихся против армии первого Малачая.

После долгого преследования Малфас наконец-то оторвался от врагов и нашел место со свежей водой. Из-за болезненных ран и попыток не потерять сознание, у него не осталось сил, чтобы отозвать свою демоническую форму. Так что он лежал у ручья на животе, расправив черные крылья, его красная кожа была залита черной кровью.

Он едва дышал и пытался остановить кровотечение, когда услышал, как рядом кто-то ахнул. В ярости он направил меч на того, кто помешал ему, намереваясь убить.

Но как только он заглянул в наполненные страхом ярко-голубые глаза, то заколебался. Глаза принадлежали ангельскому личику — с такими он не сражался.

Ее нос был немного большим для личика, как у феи, но он не отвлекал от ее красоты. Этот маленький изъян каким-то образом делал ее еще красивее. Ее светлые волосы были заплетена в тугую косу, но из нее выбивались кудряшки и обрамляли лицо.