- Ешь, падла, или задушу!
Съесть виновник не съел, но, от греха подальше, долго, наглядно тщательно жевал. Что за жизнь? Одни монстры вокруг!
После выздоровления раненых в Медпункт мог обратиться любой сельчанин. Медицинское обслуживание стало условно бесплатным: счёт выставлялся общине с запретом вычитать сумму из дохода пациента - лечение оплачивали совместно. Ворчали.
Детям старатели бесплатно навезли одежды и обуви, хоть складируй. Товар бросовый, так почему бы и не отличиться благотворительностью? Все или не все так думали, трудно сказать, но только единицы пожертвовали стройматериалы, стекло, пару компьютеров.
***
Беседовал с новенькими и распределял их по взводам Никита. Ничего геройского в исполнении своих обязанностей он не видел, потому что всё равно "на больничном" не усидел бы, но для окружающих это выглядело иначе: инвалидное кресло, бинты... Добавить что-то к авторитету Хранителя, это труднее, чем втиснуться в переполненный вагон в метро. Подкупала и общая атмосфера вокруг командиров, совершенно не озабоченных насколько властными они выглядят.
Один из новичков отказался выполнять приказ своего взводного по привычке отлынивать от любой работы со словами: "А почему я?". И сразу был отпущен на все четыре стороны. Он пожаловался Николаю и получил ответ, смысл которого не понял по глуповатости, зато другие поняли и взяли на вооружение:
- Мы все свободные люди. Зачем мы будем унижаться и унижать тебя, заставляя делать то, чего ты делать не хочешь? В бою я бы тебя расстрелял, но мы не бою.
Изгнанный вернулся в общину уверенный, что это бойцы не заслужили видеть его в своих рядах, но он ещё себя проявит, и тогда они устыдятся. Он не сразу понял, что исключение из рядов бойцов - это позор. Старший общины принял блудного члена издевательски:
- Слава богу! А то я подумал, что там все вроде тебя лодыри и дураки. Оказывается, нет. Даже не знаю, что тебе доверить теперь... Навоз убирать? Но для этого тоже голова нужна.
Против неприкосновенности бойцов и уважительного к ним отношения никто не возражал, а всесельская взбучка и достойное поведение побитого - это проветрило мозги. Не нравилась манера Собирателя все вопросы решать с пистолетом в одной руке, и кнутом в другой. Хотя спорно: руку с пряником уже по локоть бы откусили. Да и с другой стороны: если бы не манеры Собирателя, где бы все сейчас были? На цепи! Так завершилась легитимизация власти Собирателя и Хранителя. Обсуждать эту тему, злословить стало не интересно и небезопасно: в каждой общине бойцы и волонтёры, не одобряющие критику своих командиров, донесут ещё!
Нежданно-негаданно на сельчан пролился свет славы Правителей. Из близких и не очень окрестностей в Село потянулись разрозненные группы измученных, изнурённых беспросветным выживанием людей. Чаще всего назвать их сообществами, или общинами - это значит преувеличить их социализацию: атомарные личности, сбившиеся в кучки, которые в свою очередь склеивались в комки с такими же кучками. Они шли вслед за слухами о царстве справедливости и порядка, не веря сами себе, что готовы в это поверить, но с пониманием: не многие доживут до лета и то, если начнут поедать друг друга.
Не удивительно, что Село, в первое время, казалось им, если не Царством небесным, то Землёй обетованной, а старожилы - не только счастливцами, но и прозорливыми людьми, дружно объединившимися вокруг Собирателя и Хранителя, рассказы о которых, во время скитаний, казались утешительной сказкой. Только внутренняя сплочённость помогла выстоять против армии Генерала, численность которой, к слову сказать, слухи преувеличили не меньше, чем втрое. Единство наисправедливейших Правителей и народа - несокрушимая сила! Разумеется! А как же по-другому? Тем и живы.
Но розовые очки просветлели быстро. Вновь прибывшие не могли свести концы с концами на новом месте. Только у некоторых имелись кое-какие припасы. Лишь две группы основательно подготовились к переезду, о чём наглядно свидетельствовали их обозы, но они и погоды не делали, и к благотворительности склонны не были. Сельчане ограничились доукомплектовкой своих общин толковыми работниками с прикладной профессией в руках. Прочие варианты вылились в хаотичное заселение пустующих домов, которые до заселения выглядели приличней, чем стали выглядеть, обретя новых хозяев. Беспорядок, срач и воровство расползались по Селу.
Пришлось ввести патрулирование бойцами, но положение не улучшалось, хоть комендантский час объявляй. Новички, не все, но многие, несерьёзно отнеслись к предупреждениям о бескомпромиссности Правителей. В результате за драки, воровство и неподчинение бойцам семеро были публично расстреляны, без права захоронения, а нерадивых хозяев выселили в чистое поле под открытое небо без средств к существованию. Тех, кто представлял себе Собирателя в сказочном варианте, поразила его несострадательность. Он предупредил, что расстреляет всех, кто в ближайшее время не найдёт себе общественно полезного занятия. Халявы не будет никому.
Репрессии - не решение проблемы. Тут и понимать нечего. Положение спасли общественные работы: ремонт не заселённых и заселённых, но неухоженных домов, приведение в порядок придворовых территорий, улиц, очистка выгребных ям, захоронение мусора. Люди получили возможность не умереть с голоду, получили "помощь" одеждой и бытовой мелочовкой. Помощь записывалась в долг, а трудиться приходилось до кровавых мозолей. Принимал работу, расплачивался, производил зачёты Никита. К тому времени он уже передвигался на костылях. Руки ещё плохо слушались, были как не родные, а сырая земля в любой момент могла уйти из-под ног, поэтому рядом подстраховывали два бойца. Николай сначала ругался на непоседливость Никиты, но смирился.
Результаты радовали. Мерзость запустения отступила, новички стали чувствовать себя уверенней. Вчерашние бедолаги и попрошайки оказались неплохими людьми, которые лишь растерялись в сложных обстоятельствах и в какой-то момент потеряли человеческое достоинство, утратили веру в себя и в будущее.
В бурной деятельности Хранителя никто подвоха не увидел. На то он и Хранитель, чтобы помогать людям. Когда в результате честных финансовых операций, включая долговые обязательства и подчас сложные взаимозачёты, все отремонтированные дома, как жилые, так и не заселённые, а так же, не только придворовые территории, но и земля вокруг, всё оказалось в бесспорной собственности Никиты - тогда ахнули. Это две трети Села! Впредь вновь пребывающие автоматически становились арендаторами.
Один из новеньких проявил себя охотником. Перебивался дичью, зайчатиной, чуть-чуть на продажу оставалось. Не ахти что. Он решил организовать артель. В результате двое в лесу пропали, один божился, что видел оборотня, остальные не видели и не находили ничего кроме деревьев.
Взяв с собой охотника, Никита отправился на опушку леса. Он переоценил свои силы: в его инвалидном положении это оказалось трудно. Половину пути Никиту несли на спине бойцы по очереди, но и в мыслях не роптали. За право сопровождать Хранителя нужно было либо отличиться в физподготовке, либо на отлично отстреляться. Желающих общаться с Никитой полно, мало кому выпадает быть с ним целый день. А стать свидетелями необыкновенности Хранителя - вообще, везуха!
И охотник, и бойцы рассказывали, что Никита говорил с лесом: не на словах, конечно, а по-своему, по-хранительски, но, определённо, это был разговор. Удивили! Он всему Селу мозги так заговорил, что скоро всех по миру без штанов пустит, а вот теперь и до леса добрался. Берегись лес!
- Можешь охотиться. - сказал Никита охотнику. - Но не больше одного крупного животного в неделю на продажу, для себя - не в счёт. Волков не трогай!
- А если он набросится? - усомнился охотник.
- Это ты набросишься. - недовольно ответил Никита. - А волк не дурак, чтобы на тебя набрасываться. И не забывай, что я в доле. Мухлевать начнёшь, скажу волкам - они тебя сожрут.
Дела у артели охотников пойдут хорошо, так хорошо, что хоть на любое дело у Хранителя благословения проси. Но делится жалко: к Никите без доли не подступишься. И верно: за так только прыщ вскочит и то почесать нужно.
