- Мы против Санька ничего не имеем. - стал объяснять один из общинцев. - Эта гнида до него домогался, получил от ворот поворот, вот и гнобит.

Вернувшись в дом, Николай застал старшего за столом, выпивающим от огорчения стопочку водочки.

- Пошли! - приказал Николай.

Разбежался! Не дождёшься. Старший смотрел с вызовом: вяжи меня, народный герой!

- Не пойдёшь, так поползёшь. - уверенно сказал Николай.

Общинники во дворе с любопытством смотрели, как из дома на карачках выполз старший с разбитым лицом, кровь капала на пол. Он безумно оглядывался на Николая и полз вперёд, скатился с крыльца, помотал непонимающе головой и пополз дальше. Вскоре картину ползущего человека наблюдало всё Село.

- Встань и кричи. Я гнида. Громко кричи, а не то... - приказал Николай.

Старший вскочил на ноги и, не соображая, что делает, лишь бы снова не испытать обезумливающий ужас, завопил:

- Я гнида! Я гнида!

Кричал он не долго. Сердце не выдержало, или сосуд в мозгу лопнул. Позвали Самуиловича, но тот уже ничем помочь не мог. Николай объяснять ничего не стал. Он не собирался убивать.

Дома Самуилович возмутился:

- Тиран! Самодур!

- Собиратель прав. - возразил один из мальчиков.

- Он убил гниду. - дополнил другой мальчик.

- Собиратель всегда прав! - подвёл итог ещё один мальчик, остальные согласно кивнули.

- У всех есть недостатки. Всех теперь убивать? - Самуилович сокрушённо покачал головой. - Дети, дети... Я вас люблю, но вы иногда меня огорчаете.

В Селе не знали, что думать: ругать Николая не хотелось, но и согласиться с такой расправой нельзя. Вскоре общественное мнение снова оказалось перед подобным выбором, но уже в более доступной для понимания форме: ты хочешь добровольно, или чтобы тебе голову оторвали? Минута на размышление. Время пошло.

Причиной стала обычная нечестная драка, в которой двое набросились на одного. Обычная, как оказалась, по устаревшим меркам, потому что набросились на бойца. Драка из-за ревности: ревнивец подбил друга на "проучить" более успешного, отчасти и в силу своего статуса, соперника.

Увидев утром избитого бойца, Николай не стал его расспрашивать. Объявил общий сбор. Никита отказался остаться: "каменное" лицо Николая означало, что Железный дровосек взялся за топор. Свободные от службы бойцы собрались на площади. Сельчане вяло отреагировали на странное предложение бросить все свои дела, и встать пред ясны очи Собирателя. Пришло человек десять с ленцой в глазах, но то, что они услышали, их быстро расшевелило.

- Даю полчаса. Собраться всем. Иначе начну сжигать ваши дома. - объявил Николай.

И сожжёт! Для сомнения оснований не было. Сельчане бросились на площадь в паническом недоумении - что случилось?! Никто ничего не понимал, избитый боец в том числе. Дети тоже прибежали и по своей логике, не раздумывая, встали с бойцами. Ванюшка ухватился за Никиту.

- Кто поднял руку на бойца? - холодно спросил Николай.

У вчерашних драчунов сердце забилось, словно в последний раз. Их выдавали не только обращённые на них взгляды сельчан, но и очевидные на лице следы ночного происшествия. Последнее Николая порадовало. Он указал им на место перед собой. Драчуны вышли с опаской, но без страха: драка - ну и что? Сельчане тоже не понимали: стоило из-за этого грозить огнём?

Когда Николай достал пистолет, у собравшихся перехватило дыхание, а драчуны ещё сомневались, что это по их души. Избитый боец не сомневался и бросился, закрыв собой вчерашних обидчиков не из жалости к ним: как ему потом жить среди сельчан?

- Боец заступился. Это меняет дело. - сказал Николай и под общий вздох облегчения убрал пистолет. - Объявляю бойцов неприкосновенными. Боец в моих глазах всегда прав. Никаких разбирательств и прощения не будет.

- Да чем ты лучше Генерала? - раздался выкрик.

- Хуже! - ответил Николай. - Только ты не в ту сторону сравниваешь. Тебе лучше быть под Генералом. Какие они люди... - Николай показал на бойцов. - я знаю. А какие люди вы, я так до сих пор и не пойму.

Десять бойцов, некоторые ещё с повязками, Николай, остриженный наголо Никита в инвалидном кресле, дети и напротив них в несколько раз больше сердитых сельчан. Стыдная картина. А десять бойцов на кладбище. Хоронили, плакали. Повод для сбора уже не казался пустяковым. Не в драке дело, а в отношении.

У толпы есть логика толпы, а у народа нет логики. Напрочь отсутствует! Силком пришли, чуть под казнь не попали. Чему пристыдиться? Чему умиляться? А Николай-Собиратель - то ли спаситель, то ли хомут на шее. Не поймёшь. А то, что сразу не пришли - это совести нет. Стал бы он по пустякам собирать!

Близкое к общему мнение выразил один из сельчан во время пересудов:

- Вот гад какой! Сжечь грозился! Паскуда! Кто бы за меня так бился! Этот порядок наведёт. У него не забалуешься. Без автомата на колени поставит. Антихрист!

Бойцам Николай объяснил:

- Вы теперь десять раз подумайте, прежде чем повздорить, что с тем человеком станет. Я не отступлюсь от своих слов, я думать за вас не буду. Вам теперь всё позволено. Это развращает. Сумеете преодолеть искушение, тогда и благодарите. А чтоб вам лучше думалось, на каждый случай недостойный бойца - суд чести. Это ни трибунал. Это хуже. Казнить не будем, а из бойцов выгоним, если не по чести.

Недовольство сельского общества грубым с ним обращением казалось очевидным, да результат оказался противоположным очевидности. На другой день чуть не вся молодёжь пришли записываться в добровольцы. И даже Иваныч со всей своей командой. Николай отвёл его в сторону для отдельного разговора:

-Ты сам просил не брать твоих парней?

- Просил. - согласился Иваныч. - Но вчера на площади я чувствовал, что мы неправильно стоим, не на той стороне стоим. Ты вчера до печёнки всех достал. Я не знаю, прав ты или нет. Это как посмотреть. У нас всё через "как посмотреть". Короче, если с кем за компанию помирать, так уж с тобой.

- Да нет, поживём ещё. - Николай задумался. - Мне бы тех, кто есть, прокормить и обустроить. Пока генеральские склады выручают. А дальше, что? Попросил Медпункт для детей оборудовать, так мне счета нарисовали, как дворец построили.

- Образуется! Мы сами себя прокормим. И на хлеб хватит, и на масло. - ответил Иваныч и усмехнулся: - Терпеть не мог военную службу! И на тебе! Принимай пополнение командир.

Если бы Николай заранее писал свои речи, то они бы у него не получались. Он говорил, что думает и предлагал подумать слушающим:

- Вы свободные люди. Вы сделали свой выбор. Я надеюсь, что вы разумные люди и выбор ваш от ума, а не от глупости. Не забывайте об этом ни на минуту. Уважайте свой выбор. Уважайте себя. Ваша служба их под палки мне не нужна. Остальное вам объяснят ваши новые товарищи. Я не оговорился, вы их давно знаете, но советую познакомиться заново. Должен вас огорчить, не все сразу будут зачислены в бойцы. Часть из вас станет волонтёрами. Волонтёр тоже боец, только гражданский. На будущее - путь в бойцы только через волонтёрство.

Волонтёры носили оружие и военную форму с эмблемой на правом рукаве, бойцы - на левом. Волонтёры участвовали во всех общих мероприятиях, проходили обучение. Их привлекали для несения караульной службы, когда бойцы были на боевом выезде. Медпункт и столовая перешли на попечение волонтёров. Если учесть, что они, впрочем, как и большинство бойцов, не отказались от выполнения своих обязанностей в общинах, то времени на всё про всё хватало еле-еле.

Мать, узнав о результатах очередного исхода в бойцы доброй половины сельчан, устроила Николаю сцену:

- А работать, кто будет?! Или нам манна с неба падает? Да ещё и пальцем никого не тронь. Цацы какие! Они первосортные, а мы говно! Хочешь всех себе подчинить? Не выйдет! Я вас, блядей, насквозь вижу! А уж бог и подавно!

Вопреки воплям Матери её первыми и лучшими помощниками стали волонтёры. Справедливо сказать, что доставалось от неё не только Николаю. Узнав о счетах за Медпункт, она взяла самый наглый счёт и явилась к наглецу: