Уровень гуманности пенитенциарная системы Несчастной страны никогда за всю её историю не поднимался выше уровня гуманности блатного мира, живущего по понятиям, обычно, был ниже. Законы тюремного сообщества только для несведущих выглядят незыблемо, на поверку они столь же лицемерны, как и все общественные законы. Есть гомосексуализм без тюрьмы, но нет тюрьмы без гомосексуализма. Кодекс блатной чести не допускает общения с пидорами и в то же время искать среди блатных безгрешного в пидорстве, всё равно, что искать целку в борделе, но, как и везде, принцип важнее его соблюдения - пидару нет места рядом с правильными пацанами. Государственный автозак - отражение тюремных законов: отдельные камеры-стаканы в первую очередь предназначены для пидаров, а уж потом, если в этом вдруг возникает необходимость, для нужд правосудия. Разумеется, формально преподносится всё наоборот. Трудно разобраться, то ли блатной мир - искажённое отражение Несчастной страны, то ли Несчастная страна - искажённое отражение блатного мира, так сильно они переплелись между собой за свою кровавую многовековую историю.

Кроме главного предназначения, камеры-стаканы автозака ещё и пыточное место: металлическая шкатулка с глухими дверями. Именно поэтому Николай и Никита угодили именно туда.

Оказавшись взаперти, узники получили передышку. Трудно было сдерживаться, но судя по тому, как вопило кольцо Никиты на площади, безрассудная драка с неизвестным и опасным противником успеха не сулила, в автозаке кольцо замолчало. Металлическая перегородка не позволяла поговорить, но не мешала транслировать эмоции. Оба не теряли уверенности в том, что найдут выход.

Прежде всего, нужно было избавиться от наручников. В боевиках Никита не раз видел, как лихо разделывались киношные персонажи с кандалами. Разумеется, киношный бог всегда предусмотрительно посылал своим киношным подопечным скрепку, иголку, удобную проволочку или спичку. Но даже если у Никиты был бы весь этот набор, то это не помогло бы. И Николаю не помогло бы, хотя он и представлял себе устройство наручников. Освобождение от них подручными средствами - не ложь. Для этого нужен навык, приобретённый упорными тренировками. И то, выручит он в немногих случаях.

Трудно сказать, сколько прошло времени, казалось, что много. Николай отчаялся что-либо сделать с замком наручников. Слабым местом мог быть шарнир, через который зубчатый сектор соединён с корпусом. Вряд ли его делают из хорошей стали. Догадка оправдалась. Точечное энергетическое сосредоточение, как заморозка, изменило структуру металла: шарнир стал хрупким и развалился.

По правилам автозак следовало дезинфицировать после каждой перевозки заключённых, но делалось это через пень колоду, внутри стоял крепкий и противный запах. Охранник сидел на улице у открытой двери. Это, не бог весть какое нарушение, тем более, что день выдался солнечный. Когда в одном из "стаканов" раздался шум, охранник ухмыльнулся - всегда одно и то же: сейчас будет проситься "по маленькому", а то и "по большому", на что получит ответ: "Гадь под себя, не мне убирать!". Предвкушая, как он это скажет, охранник поднялся вовнутрь и гаркнул:

- Не шуми!

Шум продолжался, просьбы не последовало. Охранник прильнул к мутному глазку и ни фига не увидел - в "стакане" не было света. Шум продолжался. Позвать подмогу? Как баба! Испугался, что с бесом в наручниках не управится! Выставлять себя на посмешище охранник не захотел и отомкнул дверь "стакана". Это стало его последним воспоминанием о жизни.

Автозак стоял в числе рассредоточившейся колонны военных автомобилей, но так как имел отдельного охранника, в пост для часовых не входил. Николай обратил внимание на грамотность рассредоточения техники: хаоса не будет ни в случае тревоги, ни при построении снова в колонну. Серьёзные враги! Один, скорее недостаток, чем промах: часовых всего двое, охраняемая территория великовата для них во время военной операции, хотя допустима в мирное время. Вывод - ни сопротивления, ни нападения генераловские не ждут, а просто соблюдают порядок.

Самонадеянность противника ещё более проявилась в организации лагеря: генераловские заняли двор ближайшей к въезду в Село общины, поставили там несколько технических палаток, о вот об охране не позаботились. Николай засомневался - самонадеянность ли это? Ответ нашёлся: на одном из деревьев у забора - видеокамера.

Видеокамера, с высокого телескопического шеста на треножнике, обозревала и заложников на рыночной площади, которая из лагеря генераловских была не видна. Оценив ситуацию, Николай решил начать с лагеря. Он попросил Никиту, чтобы тот дал задание Парню поиграть с видеокамерой на дереве: просто испортить её - это подозрительно, а с глупой птицы взятки гладки.

Из палатки выскочил боец и запустил камень в курочащего технику Парня. Видно было, что технарь чертыхнулся, подбирая с земли останки видеокамеры, и, под смех отдыхающих во дворе сослуживцев, вернулся в палатку. Вовсю парила полевая кухня, поставленная с внешней стороны забора, затаскивать её во двор не имело смысла. Готовились к обеду.

Форма генеральских - смесь военной формы крестов и униформы частного охранного агентства. Вместо нашивки рода войск, нашивка с эмблемой дракона. Погоны полевые, разобрать издалека звания трудно. Обувь хорошая - ботинки с высоким берцем и усиленной подошвой. Николай искал такие, но на рынках они не попадались. С трудом приучил Никиту к кирзовым сапогам и портянкам, но на привале тот всё равно надевал кроссовки.

Одному бойцу вдруг стало плохо, он схватился за сердце и сел на землю. Остальные обратили на него внимание, только когда он завалился на бок. Сбежались. Из дома вызвали, вероятно, врача, который, проверив пульс, метнулся обратно в дом. Двое пытались делать товарищу искусственное дыхание. Хорошо, когда все так дружно собираются в кучку. Сразу десяток! Охватить своей "заботой" рассредоточенных людей, Николай и Никита не могли, только если по одному. Врач вернулся с санитарным сундучком. Вот тут-то их сразу всех и прихватило! Увидев в окно кучу малу, выскочили ещё трое и пополнили счёт убитых. Повар был занят своим делом и не обращал на двор внимания. С ним неприятность приключилось после всех. Теперь каша пригорит.

Сколько бойцов осталось в доме? И одна из палаток явно для личного состава. На войне, как в любви, дорога каждая минута! В доме пятеро играли в карты, так и попадали на стол. С палаткой разобрался Никита: она сморщилась, словно из неё выкачали воздух, спеленала в кучу трепыхающиеся тела бойцов и лопнула, будто раздавленная мощным прессом. Кровавые куски человеческого мяса разлетелись по двору.

Николай и Никита не сразу заметили, что сзади них стоит, выскочивший из своей палатки технарь. Увиденное его парализовало. Военная форма сидела на нём мешковато, тщедушный, уже не молодой, очень жалкий, с виду совсем не злодей, генераловец смотрел с мольбой, его глаза кричали - не убивайте меня! Но война так война! Следовало бы оставить его как информатора, да неизвестно, сколько ещё недобитков осталось: командира бойцов среди убитых не было и, вряд ли, он отдыхал в палатке с рядовыми. Подумав об этом, Николай потушил горелки полевой кухни: вонь от пригорающей каши - дурная примета, для тех, кто в приметах разбирается.

Часовые, охранявшие автотранспорт, глазом не моргнув отправились вслед за своими товарищами. Никита хотел взять автомат, но Николай махнул рукой, мол, пустое. Шуметь нельзя. Но на обратном пути пистолетами, таки, запаслись - привычка!

Куда мог отправиться командир с офицерами? Если в гости, то только к одному человеку. Догадка подтвердилась. У входа во двор Боса стояла Тойота с пулемётом, а на завалинке дома безмятежно курили двое часовых, подставляя свои крестовские лица под лучи солнца.

Никита решил, что Николай хочет обойти противника с тыла, раз повёл огородами с другой стороны улицы в обход. Во дворе друзья наткнулись на угрюмых сельчан общины, дома которых заняли генераловские. Они сидели на земле, подстелив разное тряпье. Страх, удивление, надежда в разноголосице взглядов. Николай приложил палец к губам - тихо! Миновав двор, друзья скрылись. Оставшимся не верилось, что они видели это наяву. Надежда, мелькнув, исчезла.