Без сервисного обслуживания закат автомобильной эры не за горами. Нужно привыкать. Прогноз пессимистический, но Николая он взбодрил.

Почти весь свой скарб закопали невдалеке. Николай выбрал насущно необходимое, Никита не спорил, хотя посчитал ассортимент чрезмерно скромным, но очень скоро прочувствовал, что значит лишний килограмм в рюкзаке в сочетании с ходьбой по пересечённой местности.

Решили идти по трассе, но Парень стал путаться у них под ногами, что означало - он не согласен с таким решением. Если его поведение становилось странным, то это всегда неслучайно. Особо раздумывать не стали и последовали за Парнем, который со своего высока, совершенно не учитывал бездорожье.

Ночь застала путников в лесу. От снега они уехали, но в тепло не приехали. От сырого холода костёр помогал еле-еле. Пришлось одевать на себя все одёжки на манер капусты. Николай разрезал на две большие полосы запасливо прихваченное им тонкое шерстяное одеяло. Закутавшись, сидя, прислонившись к дереву, что спали, что не спали - так провели ночь.

Только ближе к вечеру пернатый Сусанин привёл их к незначительной малообитаемой деревушке. Местные жители на глаза не попадались. Наконец в одном из дворов выскочил из туалета парнишка лет двенадцати. Увидев незнакомцев, он замер на мгновение, а потом что есть мочи побежал в дом. Хозяин вышел на крыльцо с двустволкой антикварного образца.

- Не бойтесь! - сказал ему Николай.

- Мы хорошие. - добавил Никита.

Подслеповатый дед подошёл ближе, прищурившись, долго рассматривал незваных гостей, наконец, сказал:

- Может и хорошие, бог вас знает, а я нет.

- Они хорошие! - заступился выскочивший из дома пацан.

Дед цыкнул на непрошенного заступника. Подумал недолго и махнул рукой:

- Проходите. Брать у нас всё равно нечего.

Вход в большую и главную комнату дома через просторные сени со всякой хозяйственной утварью, в левом дальнем углу белая печь, по диагонали от неё - красный угол, в котором божница с иконами и лампадами. Дом не старинный, хотя очень старый, с приметами прошлого. Так уже давно не строят.

От усталости у гостей слипались глаза, поэтому общение с хозяевами прошло рассеяно. Им постелили в одной из комнат на полу. Наскоро умывшись, выпив травяного чая, гости пошли спать.

- Обворуют? Как ты думаешь? - спросил Никита.

- Нет. - уверенно ответил Николай.

- Тогда убьют. - засыпая, пробурчал Никита.

Деревня в лучшее время насчитывала не более полусотни дворов, теперь осталось три семьи: дед с бабкой и внук их Гришка двенадцати лет; муж с женой - их детей Серая смерть забрала в первую волну; ровесница Никиты, с родителями - девушку звали Оля. Красивая деваха, фигуристая. Она да Гришка в основном общались с Николаем и Никитой. Ещё один местный обитатель был одиночкой: вероятно, его рассудок не выдержал выпавшего миру испытания. Обросший, с торчащими в разные стороны неопрятными волосами, он как-то раз подкрался на различимое расстояние, чтобы посмотреть на гостей. Бесперечь крестился, что-то шептал.

После первой ночи Николая и Никиту отправили в справную избу бабки Ляли. Про покойницу сказали, что она перед смертью сама себе на погосте могилу вырыла.

Обустройство на новом месте заняло весь день. Давно нетопленная печь чадила и не желала растапливаться. На дым из окон и дверей дома пришёл Гришка и показал, что новые жильцы сделали не так. В обед пришла Оля, принесла варёную курицу. Рассказала, какой небывалый урожай выдался в этом году, да вот сил и рук не хватило, чтобы всё собрать. Неспроста заговорив об этом, она мечтательно смотрела на Николая. Следом зашёл дед, удостовериться, что новенькие устроились, подивился на Парня, попробовал осенить его крестным знамением и нарвался на крайнее неудовольствие птицы. Вечером, на огонёк керосиновой лампы, заглянули муж и жена. Так почти со всеми и познакомились. А на ночь глядя нагрели воду в большущей кадке, которую нашли в сенях, и плескались в ней как дети. Вот оно, счастье!

Утром буквально прискакал Гришка: он был на красивом, вероятно, породистом жеребце и лихо с ним управлялся. Николай и Никита сообразили одновременно - вот зачем Парень сюда их привёл! Не откладывая отправились к деду. Тот, увидев золото, потерял дар речи, зато внутренний демон жадности заговорил в нём в полную силу. Выяснилось, что два жеребца и кобылка из недалёкого поместья, где некий богатей хотел лошадей разводить. А лошади общие, поэтому дед сначала поговорит, а тогда уже и решать, и торговаться.

На торг явились муж с женой и Дед. Сошлись на трёх золотых за лошадь, итого - девять золотых. Подумали и попросили сверху ещё золотой, как выразились, для чётности, чтоб всего десять было. Бог чётку любит! Да хоть по десять за каждую лошадь, и то бы нашлось. Потом Дед для себя, втайне от компаньонов, выцыганил ещё золотой, мол, всё для Гришеньки, сиротинушки.

Знакомство с лошадьми устроил Гришка. Он сказал Никите и Николаю разойтись в разные углы двора, в котором находилась конюшня. Вывел лошадей. Кобылка думала недолго и пошла к Никите. Жеребцы остались на месте. Это раздосадовало Николая, он тоже остался на месте. А Никита вовсю разговаривал с новой подружкой:

- Красавица ты моя! Красавица! Мы с тобой красивые...

Пересесть на лошадь с автомобиля, ничего не зная о лошадях, то же самое, что пересесть с лошади на автомобиль, ничего не зная об автомобиле. Первый опыт оказался плачевным. Лошади не понимали, чего хотят от них непутёвые всадники. Учителем стал Гришка, но он не умел объяснять. Он показывал, как нужно правильно садиться в седло, как сидеть в седле. И на второй, и на третий день получалось плохо: себя измучили, лошадей измучили, Гришка расстраивался. А Парень, сидя на крыше, сверху наблюдал за этим взаимным мучением.

Но в какой-то момент, на четвёртый или пятый день, дело пошло. У Никиты получалось лучше, чем у Николая.

- Да, подружись ты с ним, наконец! - понял проблему Никита. - Пока вы не станете друзьями, он не будет тебя слушаться. У вас даже характеры похожие. - Николай не ответил, Никита продолжил: - Поговори с ним. Я ему расскажу, какой ты замечательный, а ты расскажи ему, какой он замечательный.

Николай отмолчался, но, вероятно, со своим жеребцом по душам поговорил, и стало получаться!

Первое серьёзное испытание - поездка в поместье коннозаводчика. Лошади почувствовали, куда лежит дорога, и бежали легко, не обижаясь на ошибки и неуклюжесть всадников. Оказалось, действительно недалеко, или добрались быстро. Когда прибыли на место, лошади отметили своё возвращение ржанием: они говорили друг другу - а ты помнишь...? а ты помнишь...? Это было трогательно.

В просторном добротном доме коннозаводчик и его семья умерли в холле. Гришка рассказал, что дружил с братьями-близняшками. Они были ровесники. Последний год считай жил в этом доме, отсюда и сноровка наездника. По просьбе Николая прошли в библиотеку, которая, как он и предполагал, была посвящена лошадям. Просмотреть всё - за короткий срок нереально, да и вряд ли нужно. Николай отобрал с десяток книг, напомнил Никите, как это делается, и загрузка началась. Гришка решил, что они картинки смотрят, раз так быстро листают. Он пристроился на удобном кресле и уснул.

Назад ехали поздно и не спеша. Гришка ускакал далеко вперёд.

- Почему тебя все любят? - в продолжение каких-то своих мыслей спросил Николай и уточнил: - Лес, животные, лошади, Парень. И Гришка в тебя влюбился, на нём всё написано.

- Не знаю. - Никита не стал придумывать объяснения. - А ты почему меня любишь?

- Ну... - Николай замялся. - Потому что ты меня любишь.

- Во! Во как! - Никита хмыкнул. - Если тебя ещё кто-то будет любить, то ты всех любить будешь? Ужас!

Николай промолчал. И так всё ясно - любовь объяснить нельзя.

Жеребца Гришки звали Икар, Гришка звал - Филя. Кобылу Никиты звали Сибилла, Гришка звал - Маша. Жеребца Николая звали Трон, Гришка звал - Тоха. Такая вот арифметика!

В поместье побывали ещё раз, уже с почерпнутыми знаниями. Поменяли спортивные седла на седла типа "вестерн". К счастью такая перемена не сильно озадачила лошадей, хотя непонимание на первых порах возникло. Запаслись кое-каким снаряжением, которого оказалось предостаточно. Судя по всему, в поместье были ещё лошади. Куда они делись?