Достойно держали оборону и у проходов. Пусть и обходясь без сочиненных на ходу кличей. От луков здесь проку было немного, поэтому почти сразу защитники Веллесдорфа перешли к ближнему бою. Благо, проходы были слишком узкими — численное преимущество мертвяков возле них сходило на нет. Зато решающую роль играло боевое умение. А здесь хотя бы сэру Андерсу, капитану Римасу и Сиградду, сыну Торда ходячие трупы безнадежно проигрывали.

Сэр Андерс разил мертвяков бесстрастно, одного за другим. Подошел — получи, подошел — больше никуда не пойдешь. А вот Сиградд, занимавший позицию на противоположном краю деревни, и вел себя с точностью до наоборот. Взревев и потрясая секирой, он перемахнул через телеги, перегораживавшие проход. И ворвался в толпу ходячих трупов, обрушивая на них свое оружие. Разрубленные, сбитые с ног, мертвяки не просто падали — отлетали, отброшенные размашистыми ударами северянина. Оставляя окрест него заметный круг пустого пространства.

А обойти могучего варвара и подобраться к проходу и телегам удавалось немногим. И уж этих немногих с успехом изничтожали засевшие в проходе крестьяне. Кто огнем, кто топорами и косами.

Успех… Что ж, более или менее, но к защитникам Веллесдорфа сие ободряющее словечко в этой битве было вполне применимо. Усиленные четверкой посланников мастера Бренна, деревенские работяги отражали натиск мертвяков, хоть не сказать, что триумфально, но успешно…

Пока разом не проснулись полчища летучих мышей, с недавних пор обосновавшиеся на чердаках родового замка Веллесхайм.

То были единственные живые существа, переносившие близость Скверны более-менее сносно. И готовые рядом с нею обитать. С поправкой, разумеется, на высоту замковых башен и донжона, державшую летучих мышей на достаточном удалении от пораженной Скверной земли. Достаточным это удаление было, правда, лишь для того, чтобы летучие мыши могли сохранить остатки рассудка и собственной воли — необходимые для выживания и в той мере, в какой они присущи животным. Но зло, пропитавшее замок, коснулось и их. Превратив в кровожадных тварей, лучшим лакомством почитавших человеческое мясо.

И теперь эти твари, покорные Скверне, вырвались из замковых чердаков. Чтобы тучей накинуться на людей, ночь проводивших не в постелях, но на вершине земляного вала вокруг Веллесдорфа да в оставленных в нем проходах.

Вскоре воздух там наполнился звуком множества хлопающих крыльев и злобным писком.

— Что за дьявольщина?! — завопил капитан Римас, когда одна из летучих мышей на полном ходу врезалась ему в лицо, не прикрытое шлемом, а затем вцепилась крохотными зубками и коготками.

Эту, первую, тварь бывший командир замкового гарнизона мигом оторвал от себя, схватив за трепещущее кожистое крыло. И брезгливо отбросил, заодно с силой встряхнув. Но еще одна летучая мышь приземлилась на руку старому вояке. И попыталась было прокусить перчатку… добро, хоть безуспешно. А две других твари атаковали Римаса сзади. Одна приземлилась на шлем — никакого вреда, отвлекла только. Зато вторая едва не добралась до шеи пожилого воина.

Спас того находившийся рядом сэр Андерс. Просто смахнул летучую мышь пятерней. А затем налету разрубил мечом. Впрочем, в следующий миг ему самому пришлось отбивать атаку. И хоть даже столь мелких противников меч в руке наследника рода Веллесхайм разил точно и верно, от некоторых удавалось отбиться лишь свободной рукой. Буквально отбрасывая, отрывая маленьких ночных охотниц от себя.

Не лучше обстояли дела и у Сиградда. Чтобы держать тяжелую секиру, даже ему требовались сразу обе руки. Так что крушить мертвяков и одновременно обороняться от летучих мышей он не мог. Пришлось вернуться под сомнительную защиту телег в проходе. И там, отложив секиру, со злостью хватать летучих мышей прямо в воздухе. И давить, ломать руками, с жестокой радостью слыша, как хрустят тонкие косточки.

Отвлекался северянин от этого занятия лишь на мгновение-другое. Чтобы снести башку кому-нибудь из мертвяков, подобравшихся к телегам слишком близко.

Но Сиградд, сэр Андерс и капитан Римас хотя бы держали еще оборону. Остальные защитники дрогнули — так впечатлила их внезапная атака с неба, от которой было не укрыться за земляным валом. И орудиями труда крестьянского не очень-то удобно отбиваться.

Забыв о не прекращавших наступление мертвяках, жители Веллесдорфа в большинстве своем кинулись врассыпную. Одни — к своему жилищу, как последнему рубежу. А другие просто побежали, закрыв голову руками и почти не разбирая дороги.

Тем временем первые мертвяки, забравшись на вершину земляного вала, уже спускались с него вниз — в деревню. Кто-то еще пытался их уничтожить, но таковых оказалось маловато. Большинство было слишком занято спасением от летучих мышей.

Зато мертвяков уже по эту сторону вала — все больше и больше.

И тут встрепенулась Равенна, сгоняя с себя усталую отрешенность на пару с чувством выполненного долга — сколь соблазнительным, столь же и ложным. Ее летучие мыши вроде не трогали, а прорвавшиеся за вал мертвяки до колдуньи пока не добрались. Зато при виде зрелища разгрома защитников Веллесдорфа посетила Равенну спасительная мысль. Для всех спасительная. Женщина даже досадовала про себя, что как-то могла забыть о такой возможности.

Сорвавшись с места — словно и не провела день за трудами без продыху — Равенна бросилась по одной из улочек, мимо мертвяков и бестолково мечущихся крестьян, атакованных летучими мышами. На небольшую площадь посреди деревни. Там стояли несколько лавок, закрытых по случаю позднего часа, церковь, а еще… местная таверна. Видимо, жители Веллесдорфа были не в пример терпимее горожан из Каллена, коль поместили таверну и церковь неподалеку друг от друга. Проще относились к жизни.

В одном из окон таверны горел свет. На бегу ворвавшись внутрь, Равенна перво-наперво с наслаждением вдохнула запах готовящейся пищи, что доносился из кухни. Желудок нетерпеливо заурчал. А затем подошла к стойке, где скучал, облокотившись и подперев руками лысеющую голову, хозяин — старый, толстый и оттого очевидно небоеспособный. Впрочем, у него и так появился шанс помочь обороне Веллесдорфа. Не выходя самолично на бой.

— Еды! — с ходу выпалила Равенна, пальцами зачем-то впиваясь в край стойки, — да пожирнее… побыстрее.

Держатель таверны пожал плечами. Все равно других посетителей было — кот наплакал. Пара стариков, сидевших за одним из столов и о чем-то неспешно и негромко беседовавших. Не то способами лечения бессонницы делились, не то воспоминаниями о прожитой жизни. Для последнего было самое время: сколь бы долго оба старца ни прожили на свете, сегодня они имели хорошие шансы с миром живых распрощаться. Как и прочие жители Веллесдорфа — хоть молодые, хоть старые.

Перед стариками стояли две кружки с пивом — почти полные. Причем в одной из них уже плавала дохлая муха, но старики ее не замечали. Нетрудно было догадаться, что в выпивке эти двое не очень-то нуждались. А значит, барыша от них держателю таверны почти не было.

То ли дело эта женщина, ворвавшаяся среди ночи. Хоть и тоже не выпить пришла, зато положила на стойку перед держателем целую серебряную монету. И тот от зрелища такого сразу понял: а гостья-то — дорогая!

— Гретта! — позвал держатель таверны, проковыляв пару шагов в направлении кухни, — Гретточка, детка! Неси сюда, что приготовила. Да поторапливайся.

Из кухни вышла девушка, молчаливая и нескладная. В руках она несла миску с аппетитно пахнущей мясной похлебкой — густой, наваристой.

— Ставь сюда! — нетерпеливо прикрикнула на нее Равенна, рукой хлопая по стойке.

А когда миска и деревянная ложка оказались, наконец, перед ней, буквально накинулась на еду. И принялась поглощать еще горячее варево, в нетерпении дуя на ложку; причмокивала как свинья, дорвавшаяся до полного корыта, едва ли не давилась. И чувствовала, чувствовала, как наполняется изнутри живительным, приятным теплом.

Что-то противоестественное было в ее наслаждении на фоне того, как снаружи погибали защитники Веллесдорфа — их вопли ужаса и боли слышались уже здесь, в сердце деревни. Но колдунье было плевать… покамест.