– Считается, что Баба Яга – пережиток культа мерт- вых – страж между миром живых и потусторонним миром. Она сама как бы наполовину жива, а наполовину мертва. Вот одна нога у нее и костяная.

– Какая замечательная женщина. Да… – Маргарет сно- ва улыбнулась. Теперь ее лицо было видно намного лучше.

Белая кожа, светло-голубые водянистые глаза, челюсть, ушедшая чуть назад от долгого использования правильного английского языка. – Очень похоже. Очень похоже на меня.

– Вы работали учителем? Английский язык и английская литература? Да?

– Острый глаз! Молодец! – Маргарет сделала жест ру- кой обозначающий нечто победно-молодцеватое. – Не здесь, конечно. Я работала в университете. В очень хорошем универ- ситете. Теперь его, скорее всего, нет. Ну а ты? – она посмо- трела на Максима неожиданно живыми глазами. – Тот самый русский шпион, которым пугают нас по радио и телевизору уже несколько дней?

– Почти, мэм. Кроме того, что я не шпион, не бандит и все такое. Я просто хочу домой.

– А поскольку очень старательный мальчик, то и до- мой ты идешь очень старательно. – Маргарет повертела стакан в руках, отпила немного. – Никому не удалось тебя остановить или задержать. Из живых, я имею в виду.

– Пока никому, мэм.

– И это их здорово злит. Берегись, Макс. – Маргарет не- ожиданно прекратила называть его «мальчик» и резко перешла на имя. – Ты им нужен, и они будут искать тебя везде. По все- му свету.

– Пусть ищут, Маргарет. Я просто иду домой.

– Молодец. Ты – настоящий мужчина. Как мой Джон, – она тряхнула стаканом. – Макс, останься на эту ночь со мной. Максим поперхнулся, и отличный девятнадцатилетний виски пошел носом. Пока он, прикрывшись рукавом, кашлял, чихал, тряс головой и вытирал слезы, Маргарет смеялась.

– Что? Испугался? – Маргарет, кокетливо стреляя по- молодевшими от алкоголя и смеха глазами, отпила из ста- кана еще глоток. – Вот почему ты все время думаешь обо мне плохо? То я тебя съем, то изнасилую… Нельзя жить с та- ким мировоззрением! – Она еще раз хихикнула. – Я вот о тебе с самого начала думала только хорошее. Ну подумаешь, русский шпион! Шпион – тоже человек. Я имела в виду: не останешься ли ты переночевать в моем доме. Составишь мне компанию? Мне тут чертовски одиноко. Все уехали в город после того, как…

– С удовольствием, Маргарет. Простите меня. Я – кре- тин. – Максим наклонил голову и щелкнул, как мог, каблу- ками. Кроссовками щелкать получалось не очень, но Марга- рет оценила жест.

– Садись, Макс. Ты – настоящий джентльмен. Ска- жи-ка, а у вас любят поэзию? Можешь рассказать мне стихи?

– С удовольствием. Моя жена очень любит эту вещь:

В полях, под снегом и дождем, Мой милый друг, мой бедный друг, Тебя укрыл бы я плащом

От зимних вьюг, от зимних вьюг. А если мука суждена

Тебе судьбой, тебе судьбой, Готов я скорбь твою до дна Делить с тобой, делить с тобой. Пускай сойду я в мрачный дол,

Где ночь кругом, где тьма кругом, – Во тьме я солнце бы нашел

С тобой вдвоем, с тобой вдвоем. И если б дали мне в удел

Весь шар земной, весь шар земной, С каким бы счастьем я владел Тобой одной, тобой одной.

– Какая прелесть. А что это? Звучит, как барокко, но я не припомню русских поэтов в этом стиле.

– Это стихи Роберта Бернса в переводе на русский. Я, к стыду моему, так и не удосужился прочесть оригинал.

Они допили всю бутылку к трем часам ночи. Все это вре- мя Максим развлекал Маргарет, как мог, – пел ей песни, чи- тал стихи, рассказывал анекдоты, а Маргарет много смеялась. Потом они разошлись по спальням.

* * *

Проснулся Макс поздно – около полудня. Он вышел из комнаты и позвал Маргарет.

– Маргарет! Маргарет!

Ему никто не ответил. Уже предчувствуя разгадку тиши- ны, он постучал в дверь спальни Маргарет. Ему и на этот раз никто не ответил. Он вошел.

Маргарет лежала на постели, полуприкрыв глаза. Рядом с кроватью лежала фотография в деревянной рамке и маленькая баночка. Пустая баночка из-под снотворного.

Максим подошел ближе, присел, поднял фотографию и по- ставил ее на трюмо. С фотографии улыбались молодые Марга- рет и Джон – широкоплечий черноволосый мужчина с весе- лыми серыми глазами и черной кудрявой бородой.

В уголок рамки был вставлен свернутый вчетверо клетча- тый листок, на котором сверху учительским почерком Марга- рет была сделана надпись: «Максу».

Он развернул и прочел.

«Мой дорогой Макс!

Мальчик, прости, что я так поступила. Не обижайся на меня. Выполни мою последнюю просьбу: закопай меня радом с Джоном. Он лежит за домом. Ты увидишь там свежий холм. Я надеюсь, что Бог не обидится на меня за то, что я сде- лала. Я не отчаялась. Просто ты — слишком добрый мальчик, чтобы уйти и бросить меня одну. Ты бы обязательно пота- щил бы меня с собой. И обязательно попался бы. А я бы умерла вдалеке от моего Джона, и никто бы не догадался привезти меня сюда. К нему. Я не очень-то верила в Бога, но надеюсь, что Он есть и что Он есть Любовь. Сам посуди — на что мне еще надеяться? Так что, если тебя не затруднит, прочи- тай надо мной какую-нибудь молитву. Мне всегда нравились службы в русской церкви, а ты умный мальчик, ты сможешь. Завещаю тебе все мое имущество в благодарность за все,

что ты для меня сделал.

Прощай.

Твоя Маргарет Пенн.

P.S. Спасибо, что похоронил нашего с Джоном сына. Я сама так и не смогла».

* * *

Макс выкопал для Маргарет настоящую глубокую моги- лу. Потом он отнес ее на руках – в отличие от вчерашних покойников, он не боялся и не брезговал к ней прикоснуться. Крест он сделал, выдернув и сколотив друг с другом доски забора. Прочитал «Отче наш» – других молитв не знал.

Поселок он покинул через два часа, забрав с собой письмо и фотографию Маргарет. Нужно было спешить в Игл.

* * *

…На первый взгляд, война совершенно не коснулась Игла. Жизнь шла своим чередом – кипела на рынке, ленилась по окраинам, ездила на автомобилях, ходила пешком. Напивалась в салунах и барах, затаривалась в супермаркетах. Жизнь хо- тела плевать на смерть и войну и плевала, пока могла. Но это было так только на первый взгляд. Если присмотреться, то ста- новилось видно, что за бензин и продукты расплачивались не привычными «зелеными», а какими-то бумагами с печатями, очереди были длиннее, машин меньше, а оружия в руках – больше.

Подвозившего Макса парня дважды проверили патрули народной милиции. Проверили своеобразно: попросили доку- менты на машину, осмотрели груз – нет ли продуктов пи- тания и бензина. Обнаружив и то, и другое – забрали часть, после чего выдали бумагу с печатью городского совета, разре- шающую въезд в город.

На Макса никто внимания не обратил – сидит себе че- ловек в машине, значит, хозяин машины так хочет: право собственности священно и нерушимо. Только плати налоги. Сидит себе какой-то парень и сидит – налоги взяты, можете ехать.

Второй патруль проверил бумагу, выданную первым патрулем, на подлинность, и, в отличие от первого, задал

вопросы о цели посещения города. Узнав, что имеют дело с бе- женцами, сообщил, что все новоприбывшие обязаны встать на учет в городском совете, и показали дорогу. Показали весьма настойчиво: не сверни, мол, туда – может получиться плохо. При этом патрульный плечом повел – показал, что ствол на месте.

«Спасибо, ребята, я понял», ― подумал Макс и спросил:

– Ребята, вы не знаете, где тут можно найти Стива Арче- ра? Он ― друг моего папаши и будет рад известиям.