И тогда я понял - моё время пришло...
Я ушёл из поселения в зиму. Неведомым мне образом я по звериной тропке отыскал хижину Эркатоги. Хижина оказалась пустой. Но по тому, что на столе лежали грубые лепёшки, а в котле булькала похлёбка, я понял: Эркатога меня ждала. Я остался. Дни проходили за днями. Я привык к одиночеству и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Я научился доить коз, искать диких пчёл и брать у них мёд, ловить в реке рыбу, вести нехитрое хозяйство Эркатоги.
Долгими вечерами я сидел у открытого очага и любовался огнём. Пламя всегда выглядело по-разному. Можно было часами наблюдать за его завораживающей пляской и ни разу не поймать игривое пламя на самоповторении. Я научился понимать язык огня. И он научил меня многому.
Когда в хижину вернулась Эркатога, ей ничему не потребовалось учить меня. Да она бы и не смогла. Годы, которые протекли через её душу и изрубцевали её настолько, что она кровоточила так же, как моё тело много месяцев назад, просили её об успокоении. Мудрая Эркатога понимала всё и желала этого. Но она не могла пойти навстречу своей измученной плоти: ветер-стригунок, роса-умывальница, земля-кормилица просили её ещё од одном одолжении. И хотя Эркатога ни словом, ни взглядом не упоминала о последнем деле в мире живых людей, я знал, чего от неё хотят.
Время летело стремительно. Когда осень-подружка попрощалась с летом-красной-девицей, я стал замечать, что Эркатога сторонится меня. Я не испугался, а только удивился. В один из холодных осенних дней, когда на улице стало зябко, неуютно, промозгло и бесконечно одиноко, Эркатога заговорила со мной. Я никогда не видел её в таком подавленном состоянии. Я думал, что всему виной предчувствие скорой смерти, но ошибался. Разговор пошёл о другом.
Мы проговорили до рассвета, а потом она встала и молча вышла из хижины. Я знал, куда она отправляется..."
Продолжая читать, Зодчий уловил далёкий шум. Источником звука могло быть что угодно: стук топора, бряцанье коровьего ботала или просто громкие крики поселенцев, но Зодчий сразу понял - это за ним. Осознав ничтожность отрезка времени, отпущенного ему, он поторопился закончить чтение...
"...Эркатога вернулась через сутки. Она выглядела измождённой, словно ей пришлось многие и многие километров пробираться по непроходимой тайге. От пищи и воды она отказалась. Я приготовил для неё любимый малиновый чай, но она даже не взглянула на него..."
Непонятный шум всё ближе. Зодчий с замиранием сердца понимает, что не успеет дочитать. Однако пока есть время, от книги его не оторвать!
"...Я сидел рядом с ней и смотрел на то, как яркая изумрудность ласковых глаз бледнеет, уступая место тусклости мутного взора. Она попросила меня о последнем одолжении: она хотела проститься с огнём. Я положил в жаровню несколько ярко горевших головней и поднёс жаровню к её кровати. Такого я никогда раньше не видел и не увижу впредь - головни вдруг вспыхнули ярким фиолетовым пламенем и потянулись к Эркатоге. Онемев от восхищения, я зачарованно наблюдал за тем, как тонкие огненные ручки обняли тело старухи, и я услышал радостный счастливый смех Эркатоги. Её глаза на миг прояснились, она посмотрела на меня..."
Шум всё ближе. Зодчий ясно уловил торопливый разговор за дверью, и даже смог вычленить недовольный голос Лекария.
За спиной тяжело дышала Арина.
Времени у Зодчего почти не осталось...
"...Это были глаза прежней Эркатоги - сильной, властной, неукротимой. Она долго смотрела на меня, стараясь запечатлеть мой образ в своей памяти. Потом заговорила:
- Я счастлива, что смогла дожить до сегодняшнего дня! Дыхание Долгого Пути витает вокруг меня, и я хочу успеть сказать тебе самое главное. Ты готов слушать?
- Готов!
- Мои слова содержат страшную правду, с которой тебе придётся жить. Это нелегко. Знание такого плана смертельнее любого недуга. Ты готов к этому?
- Готов!
- Тогда слушай..."
Дверь в библиотеку с грохотом распахнулась.
Строчки скачком истаяли - перед Зодчим лежала немая девственно-чистая страница.
"Не успел!.." - горько вздохнул он и обернулся.
В раскрытых настежь дверях стоял Глоток.
Оборванный и окровавленный, спёкшимися от жара губами он выдохнул единственное обжигающее слово:
- Беда!!!
49.
Во время бешеной скачки по просёлочной дороге, Зодчий успел узнать от Глотка самое главное: в какой-то момент поступательное движение громады Зокона прекратилось. Заставники посчитали это хорошим знаком, но потом началось непрерывное фонтанирование Переходов. Они возникали спонтанно по всему периметру Зокона, и было невозможно уследить за всеми. Пока результатом активности Переходов оставались систематические выбросы воды и грязи, заставники не особенно волновались. Но по мере увеличения числа Переходов "начинка" приобретала всё более угрожающий характер: "мыши", "лисы", "тигры", а также флора во всех своих ужасных проявлениях.
Заставников спасало то, что активная непрекращающаяся фаза, исторгая из своего чрева одни формы, тут же погребала их под слоем последующих. В итоге за несколько часов пришлось отвести троки почти на полкилометра. К этому времени число и активность Переходов заметно упали. Заставники собирались устраиваться на ночлег, когда случилось самое страшное: в Зокон проникло нечто, никогда ранее не встречавшееся.
Глоток, с трудом подбирая слова, охарактеризовал его как "танк" невероятных размеров. После минутной акклиматизации к условиям Зокона внутри "танка" что-то с громким хлопком взорвалось - оттуда повалил густой чёрный дым.
Дальше Глоток не мог рассказывать без дрожи в голосе:
- Мы посчитали это хорошим знаком. Ты же знаешь, если у системы, проникшей в Зокон, не наступает стабилизации в первые минуты, начинается ступенчатый процесс распада - явление безобидное и довольно банальное. Но на этот раз случилось по-другому. Дым прекратился на удивление быстро. Поселенец Клим (он у нас лучший слухач) сообщил о многочисленных шумах внутри "танка". Это было необычно, ведь сразу за процессом распада следует фаза "мыльного эффекта", а на такой стадии ни одна система эффективно функционировать уже не может. Тем более, так энергично, чтобы это заметил слухач с расстояния в две-три сотни метров! Ещё Клим-слухач сообщил о монотонных металлических стуках, раздающихся внутри. Потом он услышал голос. После этого сообщения мы решили отвести троки на пару сотен метров назад, потому что не представляли, чего следует ожидать от неожиданно замолчавшего "танка". Первый трок мы отвели достаточно быстро и вернулись за вторым. В этот момент началось... Я не могу себе вообразить, чтобы наземный объект, пусть даже и больших размеров, мог обладать такой огневой мощью! За минуту он превратил трок в решето! Огонь оказался таким плотным, что двое поселенцев погибли мгновенно - пули рвали трёхслойную сталь трока, словно бумагу! Остальных спасло то, что несколько очередей угодило в уложенные в ящики "фархадовские" стрелы. Взрывом перевернуло трок и его нижняя часть, собранная из бронелистов, спасла всех нас. Но ещё полчаса мы не могли выбраться из-под обломков, потому что ураганный огонь буквально вспахивал пространство вокруг нашего убежища. А потом всё стихло. Минут десять мы продолжали лежать в укрытии, опасаясь, что молчание - всего лишь хитрость со стороны обитателей "танка". Но минуты шли, а "танк" молчал. Тогда самый отважный из нас решился выглянуть. Он сообщил, что "танк" молчит, но странным образом фосфоресцирует. Теперь уже и остальные позволили себе рассмотреть страшного противника. Пока мы приходили в себя, подошли заставники, оставшиеся в первом троке. Пули достали и их. Но не столь серьёзно как нас - всего два лёгких ранения. Кучум сразу отправил меня за тобой, наказав привезти даже в том случае, если ты уже успел вернуться на Вторую заставу. Отъезжая, я слышал усиливающийся грохот. Опасаясь новой выходки Зокона, я гнал коня, что было сил...
