- Смелый Кораблев, - кивнул подбородком Синцов.

- Ну, смелый или хитрый, это его дело. Но у меня тоже на него есть, что сказать органам. Он же нас тогда в боевики записывал.

- В боевики?

- Да, Николай Иванович, вот поэтому я вас сюда и пригласил без того следователя. Он же из той команды, он на ту же мафию работает.

- вы можете это доказать? - посмотрел в глаза Киреева Синцов.

- Так, он же из прокуратуры! А там все старенькие сидят, с того времени. И этот - тоже.

- Александр Васильевич, а вы с ним тогда сталкивались? Ну, с этим следователем?

- Может быть, вполне может быть.

- Тогда не знаю, что и сказать, - вздохнул Синцов.

- А ничего мне говорить и не нужно, Николай Иванович. Мне уже нечего бояться, я правду хочу оставить и думаю, что она вам пригодится.

Синцов, поеживаясь от холода, спрятал руки в карманы.

- Вот, кто вы думаете, мне вот эти все штучки подсовывает?

- Судя по вашему молчанию перед следователем, Вертилов, - улыбнувшись, ответил Синцов.

- Почему так думаете? - сверля своими глазами Синцова, спросил Киреев.

- вы же сами только что сказали, что Вертилову построила где-то здесь новую избу мафия.

- Тоже верно, - согласился Александр Васильевич. - А еще и потому, что он всю эту информацию спустит в унитаз.

- вы говорите о следователе Дятлове?

- Теперь вижу, что вы меня понимаете. Пошли, а то уже совсем рассвело, - похлопав Синцова по локтю, Киреев пошел дальше. - Вот скоро помру, никто и не заметит. Свое я уже отжил. А вот таким, как Вертилов, спокойно жить нельзя. Нет, нельзя. Прав был Кораблев, что их нужно на площади привязывать к столбу и пусть в них все плюют, чтобы другим неповадно было. Потому что люди должны знать, украл - получи за это.

- Одни слова, - догнал Киреева Николай. - Раньше в России ворам руку отрубали, предателей на кол садили. И все это оставалось: и воры, и предатели.

- Согласен с вами, Николай Иванович. - Но пусть тех, кого за руку схватили, наказывают.

- Не понял я вас, - остановил Киреева Синцов, - но Вертилова никто не ловил же за руку за те его проступки на комбинате. Против него ничего у следствия нет. Он теряется, то есть пропадает, и дочка во все колокола бьет, чтобы его нашли!

- А вы не кричите на меня, тем более, здесь. Утро морозное, здесь даже писк комара за версту слышен будет. А скажите, почему он прячется?

- Теряется, - поправил Киреева Синцов.

- Да, он прячется от кары своей, как вы не можете понять. У Кораблева сторонники его партии остались. Вот, они и хотят с ним разделаться. А у тех людей есть его шпион, и тот сразу ему об этом докладывает, и Вертилов сразу убегает вот сюда.

- Как говорил мой тесть: "Интересно девки пляшут". вы же сами говорите, что ненавидите его. Что же вы мне хотите показать место его пребывания, а не Кораблеву? вы же сами на него охотились и не раз.

- А вы совсем дурак, я вам скажу! - прервал разговор Киреев. - вы, я вам скажу, получается, человек недалекого ума. Если я его со Столяром убью, то все сразу поймут, кто это сделал. И все.

- Удивительно, удивительно. Значит, это вы хотите сделать моими руками! А за что я его должен убивать? Он что плохого мне сделал, Александр Васильевич?

- А у нас с вами что, есть пистолет или ружье?

- Ладно, я уже чувствую, Александр Васильевич, что нам уже нужно обоим намордники надеть, а то перегрыземся.

- 3 -

Место, указанное Киреевым, было удобным для наблюдения. Корни, вывернутые ветром вместе с деревьями, закрывали своими огромными черными, разветвленными в разные стороны "лапами-корневищами" стоявшего во весь рост Киреева.

Туман, тянущийся с той стороны, с берега болота, молочной дымкой покрыл опушку леса, на которой стояла изба Вертилова.

- Это место он называл аквариумом, - прошептал Киреев, передавая Николаю свой бинокль. - Там множество рыбы. Речка по болоту проходит, покрыта сверху торфом, как стол скатертью. Там видно глубины есть, и она в них прячется и от жары, и от холода. Рыба, в смысле.

- Кто-то вам это рассказывал?

- Столяр.

- Кто? - переспросил Синцов.

- Да, Макс.

- Максим Максимович?

- Ну, он самый.

- Он же вас считал виновным в гибели сына его, Алексея, - вдруг вспомнил Синцов. - Это же он вас продержал на открытой цистерне ...

- Было, все было. А потом извинился, - махнул рукой Киреев. - Сгоряча можно и себе голову сломать, а, разобравшись во всем, понял, чья это вина. Но для этого нужно было время. Спасибо Кораблеву. Он и с него спросил, а то, видите ли, Максим Максимович был слепым. Четыре раза в году проверял мой цех, и все было у него, члена парткома в моем цехе до этого хорошо, не к чему было придраться.

"Ничего не понимаю! - подумал Синцов. - Значит, им стал Вертилов, а не начальник цеха, который в шею гнал Алексея на цистерну. Вот такие вот дела!"

- У самого аквариума мы увидим их баньку, а дом чуть выше, - продолжал шептать Киреев.

- Аквариума. Как это слово понять?

- Ну, открытая часть болота, озера, в смысле. Течение в нем слабое, глубины хорошие, зимой в нем рыба зимует, летом тоже стоит, вода там прохладная. Может, в этом месте и родники есть. Точно не знаю, - быстро проговорил Киреев.

- А проезд оттуда есть к избе?

- Конечно. Дорога так себе, глиняная, она идет дальше на кордон. Там у них лесничество, заказник. А здесь самая граница заказника.

- А Вертилов - охотник?

- Конечно. Говорят, и медведя с одного выстрела брал.

- Ничего себе! - воскликнул от удивления Николай.

- А почему его прозвали Питбулем?

- За бесстрашие, наверное.

- Редкое качество. А почему же вы все здесь приготовили, для того, чтобы разделаться с ним, а он до сих пор жив? - спросил Синцов.

- А нет у нас этого бесстрашия, как у него. А Макс, Максим, перегорел, как и я, разделаться с Вертиловым. Да и приказа не было с ним покончить.

- Этот приказ вам должен дать Кораблев?

- Он самый. Мы же ему подчинялись. Партию эту он образовал в девяносто пятом году, кажется, или чуть раньше, когда бандиты всем управляли в городе. В то время каждому из нас было за пятьдесят или около этого. А, как только девяностые пришли с этими революциями-переменами, с забастовками шахтеров, химиков, учителей, медиков, закипела и у нас кровь, как дети, мы в войнушку стали играть.

- И кого-то замочили? - снова спросил Синцов.

- А это не Вашего ума дело.

- А тогда зачем я вам сейчас здесь нужен, Александр Васильевич?

- А потому что... - сбился Киреев и тут же сделал вид, что закашлялся. - Потому, чтобы, это самое, что бы ты знал, где эта гнида прячется, - брызгая слюной, пытаясь погасить в себе возмущение, сказал Киреев.

- вы думаете, что это его работа: собака убита, спецовки развешивает у вас во дворе?

- Не Кораблева же с Максом.

- Ну, и что от этого толку, что я узнаю о нем? Сделать ему рекламу в газете, или написать про него обвинительную статью?

- А ты напиши про него, все, что я тебе рассказывал, что тебе говорил о нем Столяр, то есть Столяров. Пусть все знают, какая он гнида. Еще говорят, он и в церковь ходит, просит Бога, чтобы Он простил ему все его грехи. Не дождется!

Ветер, набравший силу, разогнал дымку с того берега болота. За небольшими облаками, ползшими по небу, как овцы, одно за другим, пошли их огромные стада, и все плотнее и плотнее, закрыв собой еле видный на небе молочный круг луны, а за ним и проснувшееся, еще только набирающее силу света, солнышко.

Николай, настроив резкость линз бинокля для своего зрения, стал внимательно рассматривать небольшой двор около избы. Первое, что отметил, это - еле видный дымок, идущий из трубы, значит, в ней кто-то есть.

- А вы думаете, что он все сам делает? - нарушив зависшую тишину, спросил Николай.

- Так, у него целая мафия.