- Изменники должны быть наказаны, но граф Эдмунд он такой, такой...
- Такой симпатичный, - Мортимер быстро подобрал нужное слово, - я не раз замечал, как все без исключения светские дамы смотрят ему вслед.
- А он так предан своей жене, - вздохнув, сказала королева, - я даже предположить не могла, что такая любовь существует!
- Почему нет? - Роджер взял Изабеллу за руку, - я тебя люблю и не смотрю на других женщин.
- Честно? - подняла глаза полные слез королева.
- Конечно, ну может, разок взглянул на баронессу Тотенхем, - стараясь быть серьезным, сказал Роджер.
Королева рассмеялась так звонко и задорно, что Роджер не выдержал и сам прыснул от смеха.
- Вот это рассмешил, - все еще заливаясь, словно птичка весной, проговорила Изабелла, - баронесса Тотенхем. На нее все смотрят, как на редкий экспонат - заморского огромного слона, точнее слониху.
- Ваша светлость, я должен откланяться, - сказал Мортимер, понимая, что к королеве вернулось хорошее расположение духа, - нужно дать еще несколько распоряжений.
- Как не хочется отпускать вас, граф, - удерживая руку Роджера в своей, сказала Изабелла.
- Я оставлю вас совсем не на долго, - Мортимер склонился над рукой королевы, - а вечером я буду только твой, - шепнул граф и быстро вышел, оставив королеву одну.
Королева обвела взглядом свой роскошный будуар. Она всегда любила роскошь, начиная от ленточек на нарядах заканчивая внутренней обстановкой спальной комнаты. Изабелла откинулась на мягкий диванчик и прикрыла глаза.
Жизнь бывает жестока к людям. Бедный граф Эдмунд имел все: положение в обществе, славу на поле боя, любящую жену, детей и в один миг лишился всего. И из-за чего? Глупо. А другие всю жизнь умело перебегают то на одну сторону, то на другую, и остаются живы. Жаль Маргарет. Отличная женщина и достойная жена. Такой образцовой семье можно позавидовать. Даже я, королева, но завидую белой завистью этой тихой женщине. Действительно тихой, ведь Маргарет Уэйк мало бывала на балах, ей больше нравится тихая семейная жизнь. Только будет ли теперь ее жизнь тихой? Я никогда не испытывала таких чувств ни к одному мужчине. Роджер меня любит, да и мой муж, король Эдуард II тоже любил меня, но часто отвлекался и переключался на военные походы, своих фаворитов. Эдуард II никогда не был полностью предан мне. Первые годы нашего, казалось бы, счастливого брака омрачала дружба короля с этим Гавестоном. Он все время крутился под носом короля, пользовался расположением Эдуарда II. Конечно. Рождение первенца вернуло короля в семью, но к тому времени с фаворитом было покончено. Последующие лет десять были счастливыми, полными любви и нежных чувств. Если же король был в отъезде, он всегда писал мне маленькие послания довольно пикантного содержания. Вот это было время! Наверное, самый счастливый период моей супружеской жизни. Тогда я чувствовала, что супруг действительно меня любит. Хотя, любил ли меня Эдуард II? Скорее всего, он видел во мне мать своих детей. Думаю, что именно за наследника он мне благодарен больше, чем за все годы проведенные вместе. А потом снова эти бесконечные военные компании, переговоры, меня чуть было с детьми не взял в заложницы Джеймс Дуглас, военачальник Роберта Брюса. Потом появились Диспенсеры и снова между нами, словно кошка пробежала, постоянные размолвки, недоразумения. Поездка в Париж в 1325 году, как посол, для переговоров была спасительным бегством для меня. Я почти год гостила у брата, показывая мужу, что пока его фавориты и с ним я не вернусь. Как я устала от этого, но в моей жизни появился настоящий мужчина. Да, Роджер Мортимер, настоящий мужчина - сильный, целеустремленный, храбрый, и любит свою королеву. Роджер прибыл во Францию с графиней Геннегау, на похороны ее отца. Он завоевал меня с первого взгляда. Роджер всегда такой внимательный, чего трудно было добиться от собственного мужа. Обнимет, приласкает, нежное слово скажет, я и растаяла. А какая бы женщина не растаяла? Но он никогда не станет моим законным супругом, а жаль. Изабелла поправила завиток, выбившийся из аккуратно уложенной прически. А может, именно с Роджером у нас получилась бы крепкая и дружная семья, такая как у Эдмунда Вудстока. Но в семью графа Кента пришла беда и накрыла своим черным крылом благополучие в доме. Как женщине мне крайне жаль, но как королева я должна пойти на такой жестокий шаг.
Изабелла взглянула на высокие часы, плавно отбивавшие время. Пора заняться своим туалетом, скоро обед.
- Холи, помоги мне сменить платье, - немного возвысив голос, сказала королева. Мгновенно маленькая дверь открылась и на пороге появилась маленькая, хрупкая девчушка лет семнадцати, служанка королевы. Она молниеносно оказалась около госпожи и уверенными движениями быстро принялась расшнуровывать высокий корсет.
Изабелла стояла перед большим зеркалом на стене, любуясь собой. Недостатка в фаворитах у королевы никогда не было. Многие графы и бароны готовы кинуть все сокровища мира к ногам такой прелестной женщины. Но Изабелла первые годы брака пыталась поддерживать огонь любви в новоиспеченной семье и только улыбалась в ответ на ухаживания знатных мужчин. Но когда семейная лодка дала трещину, королева стала внимательнее присматриваться к фаворитам, но не могла переступить через себя. Ее воспитывали в духе покорности будущему мужу. Но появился Роджер, Изабелла потеряла голову, и смело шагнула в неизвестность, переступила через все предрассудки и закрыла глаза на нравоучения старших в роду. Этот мужчина пробудил в королеве женщину, то ласковую и покорную, словно маленький игривый котенок, то сильную и напористую, как бушующий ураган, сметающий все на своем пути.
3
Эдмунд Вудсток не в силах больше сидеть в маленькой темной камере, встал и принялся ходить взад-вперед. Но тюремная камера такая маленькая, что граф мог сделать только два шага вперед и, развернувшись два раза шагнуть в другом направлении. По холодным камням сбегала ледяная вода, воздух пропитан сыростью настолько, что кажется, словно на улице льет проливной дождь. Солома, в углу, служит неким подобием постели. Но спать невозможно, серые хвостатые мыши чувствуют себя как дома и совершенно не боятся узника. Даже наоборот, маленькие глазенки зверька смотрят пытливо и изучают человека, обосновавшегося на их территории.
Граф уже неделю находится в заточении, но никому нет до него дела. Глупо, надеяться, что Изабелла или сам Роджер Мортимер посетят его. Он подал прошение о помиловании, но результата нет. Самые скверные чувства роятся в голове еще молодого, но закаленного военными компаниями графа. Он на поле боя встречался и не с такими трудностями: спал на голой земле, укрывшись лишь плащом; смотрел в лицо многотысячным отрядам турков; облаченный в рыцарские доспехи, сломя голову мчался вперед и вел за собой отряд. А тут в этой крошечной комнатухе он даже расправить плечи не может. Потолок касается головы, а стены сжимают руки. Раз так долго рассматривают прошение, значит, будет отказ. Государственная измена - серьезное обвинение. Только как-то не укладывается в голове, как королева может пойти на такой шаг. Ведь, я предан короне.
Щеколда в замке скрипнула, в открывшуюся дверь вошел стражник с бумагой, скрепленной гербовой печатью, и молча протянул ее графу.
Эдмунд едва взглянув на пакет, сразу же догадался, что там написано. Это приговор, смертный приговор. И все же граф вскрыл печать и развернул лист бумаги. Пробежав глазами, Эдмунд убедился, что интуиция никогда его не подводившая, не подвела и сейчас, в последний раз в жизни. Именно, последний раз, потому что в письме черным по белому написано, что завтра состоится казнь.
Это же надо даже на бумаге написали! Сколько чести для меня! - подумал Эдмунд, нервно комкая бумагу, швырнул ненавистный листок в угол. Маргарет, что будет с ней, детьми. Хотя бы оставили их в покое. Ни моя жена, ни тем более дети, они еще слишком малы, никогда не вникали в политические авантюры двора. А я то думал, что жизнь налаживается, даже стал задумываться о просьбах Маргарет оставить военную службу. Может, нужно было послушаться жену и оставить двор? Может, и нужно было. Что сейчас об этом думать, только душу бередить, - граф вытер холодный пот и присел на мокрую солому, - смерти я не боюсь. Было бы глупо бояться человеку, повидавшему столько за свою короткую, но богатую на военные действия, жизнь. Я видел и боль, и раны, и предсмертные муки. А отрубить голову мечом это дело пяти минут. Даже меньше, - веки стали свинцовыми, и словно темная грозовая туча опустилась на уставшие глаза. Граф уснул крепко первый раз за все пребывание в заключении. Не слышал, как приносили ужин, если так можно назвать то, что подавали на ужин. Только утром непонятный шум за стеной разбудил графа.
