Не догадывается? Такие, как она – за долю секунды смекают все, что таким, как я – не понять и за час, за день. Она же – полная противоположность мне. И быть может, она знала о моей проблеме еще до ее возникновения? Ведь она сама могла бы предположить, что такое может случится. Что в этом такое? Но быть может, она и не думала об этом, считая, что у глупых блондинистых овец просто не хватит смелости любить черных и строптивых. Но даже это досадливое недоразумение я смогла переплюнуть. Удрученно вздохнув, я вновь обратила внимание на ухмыляющуюся Юльку. Ну что опять?

- Ну, и где я закажу? Время помнишь сколько? – Она засмеялась и затрясла своей мокрой головой.

- Черт, точно! А что делать? – У меня совсем вылетело из головы, сколько сейчас времени, сейчас времени не было.

- Ну, в холодильнике тут, наверное, что-нибудь будет, я гляну сейчас. – Тут же встав с кровати, она направилась к холодильнику. – Что-то я устала так, вообще ужас.

- Ну еще бы, после Волгограда только в пять утра приехали, если хочешь спать, я могу не утомлять тебя своими разговорами… А то навязалась, как не знаю кто. Я все понимаю, не дура же, блин, ну вот я не подумала, прости, если ты устала, ты, конечно же можешь…

- Ой, перестань, Ленок, мне только в радость! – Она резко прервала меня, обернувшись ко мне, одарила ослепительной улыбкой. – Смотри, что у нас тут: какие-то салатики, о мяско-о!!!

- Салатиков хватит, – засмеялась я, заражаясь веселой Волковой, – ты будешь что-нибудь?

- С тобой перекушу! – Она быстренько достала продукты из холодильника и подошла ко мне, присев на кровать. – Ты же не против?

Намного снизив тон, поинтересовалась она, эротично облокотившись на диван. Ее полуприкрытые глаза уставились прямо на меня, на губах заиграла игривая улыбка. Я снова забилась в кровать, как пугливый котенок, и несмело подняла на нее самые влюбленные, самые испуганные глаза на свете. В ответ она несмело поправила мои сбившиеся волосы и устроилась рядом, не дожидаясь ответа. Ведь она заранее знала его. Просто моя девочка страх как любит провоцировать всё и вся. Это Юлька и ничего уж тут не поделаешь.

Скромно разложившись, мы стали уплетать все за обе щеки, Волкова при этом довольно улыбалась, будто маленькому ребенку принесли коробку конфет. Еще бы, почти весь день не ели! Время от времени она что-то спрашивала у меня, что не имело никакого значения, мы смеялись, дурачились. Все как обычно. Все почти как обычно. И мое сердце практически ровно бьется, находясь рядом с ней, но моя любовь ничуть не притупляется. Напротив, сидя рядом, я иногда бросаю на нее взгляды, рассчитанные только для нее, будто невзначай касаюсь своими пальцами ее ладони, а она, одергиваясь, смеется, дурачится. Я игриво улыбаюсь в ответ, пряча в глазах самую искреннюю нежность и грусть, ведь такие, как она вряд ли когда-нибудь будут с таким, как я. И, так или иначе, они никогда и никому не будут принадлежать. Они слишком строптивы, слишком дики, чтобы быть прирученными кем-то. Но на самом деле, эта мысль не так убивает меня, сейчас, я более притихшая, и радуюсь тому, что она хотя бы банально со мной – рядом. Сидит, смеется, забавно пережевывая еду, откидывается на кровать, прикрывая рот, смыкая ресницы. И я ловлю ее каждый вздох, боясь пропустить что-то важное. Кажется, я окончательно свихнулась. Хотя чего еще стоило ожидать? Я просто напросто влюбилась. И все настолько просто и банально, что я не могу дышать. Что уже тут поделаешь?

Справившись с нехитрым ужином, мы довольно откинулись на спинку кровати, поглаживая свои животы. Волкова обняла меня одной рукой, прижавшись ко мне. И теперь этот вечер казался мне идеальным, не хватало только свеч и самая романтичная обстановка обеспечена. Моя девочка со мной, притихшая, и вовсе не строптивая, откинулась, довольно урча мне на ухо, как кошка, а я, прикрыв глаза, могу только наслаждаться этим, мягко играя с ее пальчиками. Она никогда не была сентиментальна, как я, но романтиком, бывало, ей приходилось становиться. Она же девушка. И даже строптивые и дикие, могут быть нежными и влюбленными. Не так, как я – по-другому. Я едва не таю в ее объятиях, совсем позабыв обо всем, но она, как обычно, оживляет меня своей невнятной, бормочущей речью.

- О чем ты думаешь?

- О том, что я самый счастливый человек на Земле! – Будто опьянев, отвечаю я ей, и уже ничего не мешает мне…

Не мешает мне признаться ей. Это дело времени. Нужно просто подождать…

- Почему? Я тоже так хочу, Ленок! – Она зарывается мне в волосы губами, осторожно найдя мочку уха, целует ее. – Что у тебя такого случилось? Поделись, я тоже хочу знать!

- Я просто счастлива оттого, что ты сейчас рядом. Правда! – Несмело развернувшись к ней, я так же несмело улыбаюсь, скользя по ее неизменно детскому личику взглядом. – Не думала, что когда-то это доставит мне такое удовольствие, но в данный момент мне больше ничего не нужно, честно. Я так счастлива, что ты есть у меня!

- Девочка моя! – Она сильнее обвивает мою шею руками, прильнув ко мне. – Я тоже безумно счастлива, что ты есть у меня! Не знаю, что бы я делала, если бы тебя не было у меня!

- Без тебя я не я… – Грустно пою я, уставившись куда-то в стену.

- Без тебя меня нет, – улыбается та, подпевая мне, – с чего ты вспомнила вдруг?

- А они говорят, говорят – это бред! – Не обращаю на ее вопрос никакого внимания, только слова из песни крутятся в голове.

- Это медленный яд, золотые лучи. – Тихонько продолжает Юля, не парясь ни над чем, ей просто прикольно, наверное.

- А они говорят – надо срочно лечить! – Совсем на эмоциях произношу я, встав с кровати.

Мой язык не подчиняется мне, и я не могу выдавить из себя жалкие три слова. Хотя они совсем не выглядят жалко, разве что с моей стороны. Но это – самое большое, что я могу позволить. Я не разбрасываюсь такими словами, я не дарю их каждому встречному. И возможно, я хранила их именно для нее, больше всего боясь сказать. Влюбиться в нее, будучи взрослой девушкой, такая глупость, о которой никто и не мог подумать. Понять меня, будучи молодой мамой, такая нелепость. Но все равно, мне безумно сложно держать это в себе, это практически нереально. Поэтому я ухожу. Я всегда ухожу, чтобы избежать проблем. Убегаю, молча, трусливо, поджав хвост, прижав уши. Ничего другого мне не остается.

- Эй, ты куда? – Кажется, моя девочка не на шутку испугалась такой перемены настроения, поэтому взволнованно приподнялась на локти с кровати, наблюдая за моей удаляющейся спиной. – Лен, что случилось?

- Ничего, я на балкон, покурить просто. – Бросаю я ей через спину.

- А-а, я с тобой. – Подрывается она с места. – Подожди…

- Захвати сигареты и зажигалку, я забыла.

«Убегая от тем больных, чтобы было больше слов простых. Дождь пройдет, и я буду ждать, я хочу дышать», – крутится у меня в голове. Это чувство действительно не дает мне дышать, это чувство не дает мне даже думать. Через минуту Юлька появляется в дверном проеме с пачкой сигарет, деликатно протягивая мне руку. Я быстренько засовываю ее в рот, она подносит зажигалку к моим губам. Подкуриваю, сладко щурясь от ядовитого дыма. Щелчок. Затягивается она. Мы молча стоим и наблюдаем за ночным, предрассветным городом, блуждая в своих мыслях. Но, наверное, мои мысли совсем отличаются от ее. Я всего лишь прихожу к выводу, что мое прошлое не дает ступить и шагу без нее, убежать от нее дальше, чем из комнаты на балкон. Мне так интересно: чувствовала ли она хоть раз что-то подобное ко мне? И тогда я несмело поворачиваюсь к ней лицом, наблюдая за ее безмятежными эмоциями. Ее взгляд устремлен куда-то вдаль, там, где начинается горизонт. И я, поймав то самое начало бесконечности, перемещаю взгляд туда же. Невероятно красиво. Я даже и не заметила, как время пролетело, как пронеслась эта ночь, укутавшее нас в воспоминания и нежность. Вокруг было так тихо, что я заворожено слушала эту тишину, только звуки улетающих птиц, иногда нарушали эту гармонию. Но это вовсе не казалось лишним, наоборот, придавало большей романтичности этому городу, который я совсем не знаю. Знаете, все это мне напоминало мелодию просыпающегося города, в неясном небе розовато-голубого отлива, все это заставляло мое сердце учащенно биться, радуясь легкому утреннему ветерку, этой свободе. Еще никогда я не была так рада этому. Она сделала еще одну глубокую затяжку, вдыхая смертельно-сладкий дым, и, отбросив сигарету, выдохнула мне его в лицо, шутливо улыбнувшись. Губами я поймала ее почти развеявшийся по ветру дым, и наспех вдохнула его глубоко-глубоко, затем, отбросила и свою сигарету. Она еще долго смотрела в мои глаза, слушая эту мелодию, которую не в силах был прервать никто, она еще долго пыталась найти разгадку моих мыслей, но, видимо, так и не найдя ее, шагнула ближе ко мне. Ее мягкая, замерзшая ладонь тихо легла на мою, робко обняв ее, словно в первый раз она касалась чужой кожи. Ее пальцы медленно, пугливо переплелись с моими пальцами, и я позабыла обо всем, что меня беспокоило. Только шум машин, крик птиц, переключение первых заработанных светофоров, первые люди на пустынных улицах, какая-то умиротворенная, самая романтичная музыка в голове. Вдалеке шум удаляющегося поезда, и снова по кругу звуки…