- Светлеет… – Тихо произношу я, боясь прервать сказочное настроение, сказочную атмосферу.

- Действительно. – Подхватывает она мои слова, обернувшись вновь на город, будто хочет убедиться в правдивости моих слов. – Тут нереально красиво…

Небо причудливо меняет свою окраску, и теперь на Юльке отражаются светлые полоски поднимающегося солнца. Я осматривала ее с ног до головы, как художник, который осматривает свою натурщицу, пытаясь запомнить каждую клеточку ее тела. Но ее тело я уже давно запомнила. Ее смуглая кожа так и манила прикоснуться к ней. И я прикасаюсь, пальцами художника, аккуратно дотрагиваясь до ее шоколадного обнаженного плеча. Лямка какой-то небольшой майки небрежно повисла, разрешая свободно скользить по плечу, чувствуя под собой живое тепло. Она на секунду вздрагивает, пояснив это тем, что у меня холодные пальцы. Наверное, и в правду, у нее такая горячая кожа. Она улыбается мне, когда лучики предрассветного солнца падают мне на лицо, затем осторожно проводит пальчиками по моей щеке, мягко скользя от виска до подбородка, а потом, словно не послушавшись свою хозяйку, ее руки мягко трогают мои губы. Но, похоже, она приходит в себя и резко одергивает ее.

- Ну что ты, испугалась? – Тихо шепчу я с полузакрытыми от блаженства глазами, моя рука так и осталась на ее плече.

- Нет, просто… извини. – Она потупила свой взгляд в пол. – Я так боюсь что-то испортить.

- Не бойся. – Я подмигиваю ей и молча обвиваю ее хрупкое тельце руками. – Я с тобой и никогда не брошу тебя.

Ее смольные волосы развивались на ветру, приливая к моему лицу, а я время от времени ловила их зубами, довольно набив рот. Она же в ответ смеялась, щекотала меня и осторожно надкусывала мои пальчики.

- Юля! Ну, Юлек, перестань, – смеялась я, во время того как она снова кусала меня.

Я легонько выдернула свою руку, заломила ее руки и повернула к себе спиной. Нагнувшись поближе к ней, я тихо прошептала ей на ухо:

- Ты знаешь что?

- Что? – Тихо бормочет она, умело касаясь рукой моего живота, спрашивает она.

- Юлёк! – Игриво протягиваю я, пытаясь пресечь деятельность ее пальцев.

- Что, милая?

- Я самая счастливая! – Прикрыв глаза, я отпускаю ее, рассеянно целуя ее макушку. – Я не хочу, чтобы это заканчивалось…

- Это не закончится. – Вторит она мне, прикрыв глаза, так и не повернувшись.

- История «Тату» – не вечна, когда-нибудь это закончится…

- Но мы же все равно останемся с тобой близкими людьми! – Спустя несколько минут, она все же находит какое-то оправдание для кого-то.

- Наверное… – Я отворачиваюсь куда-то в сторону, вообще лучше бы было промолчать, но так получилось бы не очень красиво.

- Чего дрожишь?

- Холодно тут…

Она берет меня за руку и ведет обратно в комнату. Так странно засыпать под утро, когда все просыпаются. Может, вообще лучше не ложиться? Хотя мои глаза предательски слипаются. Волкова скидывает с себя майку и, оставшись в одних трусах, ложится спать. Я мирно ложусь рядом, почему-то мне так страшно прижаться к ней, хотя после сегодняшней ночи ничего страшного не могло было быть. Да и она не прижималась ко мне. Я все ворочаюсь и никак не могу уснуть. Кажется, она тоже. Я понимаю это по ее недовольному сипению и вечным поворотам по кровати. Моя девочка… Мы так и молчим, но я больше так не могу. Чувствую, что ни с того, ни с сего на мои глаза начинают накатывать слезы. Это все так странно. Я чувствую что-то неизбежное внутри себя.

- Спишь? – Тихо спрашиваю я, решив убедиться в своих мыслях.

- Не, не могу что-то, – недовольно гудит она, – а ты чего не спишь?

- Юлёк…

Это так просто. Это просто. Просто нужно сказать, иначе это никогда не закончится. Утро почти наступило, и через секунды солнце будет светить вовсю. Просто нужно успеть сказать это в новый день. Сердце подкатило к горлу, все тело задрожало. Я просто должна сказать это. Вслух. Ей.

- А?

- Я люблю тебя. – Произношу я, и страх сковывает мое горло.

Я больше не могу говорить, я больше не могу думать, дышать, жить, существовать…

Она молчит так долго, что мне кажется, она уснула, или же не расслышала. Но повторить я не могу, мое горло все еще сковано. Спустя минут пять, она так и не ответила. Моя девочка лежит и молчит. Или она вовсе не моя? Это всего лишь моя фантазия, сон… Пусть это будет еще один сон, которых итак полно в моей жизни. Сон, длиною в жизни. Понимая все серьезность моих намерений, она не может ответить мне тем же. Но даже это не удивляет меня. Я больше ничего не чувствую. Совсем ничего. Только тишина, только холод, полностью завладевший мною. Только скупые, злые, никому не нужные слезы, стыдливо скатывающиеся по щекам. Она не любит меня и никогда не любила. Все ее слова – ложь, в которой она утонула. И никто ее не спасет. Даже я. Она никогда не любила меня…

====== 65 ======

Сургут 9.11.2006 год.

Безразлично наблюдая за умиротворенным, ровным, еще не уверенным в себе, тонким слоем снега, я пытаюсь понять: почему все именно так? Почему жизнь, протекающая своей чередой, расставляет самые важные (да и не только важные) события в жизни именно так. Почему не иначе? И этот кристально белый, ничего не знающий снег, не ответит мне. В мутном, но убедительно плотном стекле, я смогла рассмотреть свое отражение. Оно совсем непримечательно, я бы даже сказала чем-то отвратно. Опустошенность что ли? Взгляд в никуда, безразличные сухие губы, безразличные скулы и такой же безразличный подбородок, который так и норовит отвернуться от злополучного отражения в стекле. Пару минут назад я даже не поленилась включить пару своих любимых песен, чтобы придать своему отражению еще большей драматичности, чтобы я могла грустно улыбнуться первому редкому снегу, и не винить его в том, что он не знает: почему все в жизни так? «I feel I can fly for you…» крутится в моей голове, пока я наблюдаю за падающими снежинками. Я сижу, глядя сквозь свое отражение, и думаю: почему я здесь? Почему я не дома, не с любимой семьей, почему через несколько часов мне нужно проснуться (в том случае, если бы я спала), почему я должна проснуться и ехать репетировать к концерт? Почему же? Лениво взглянув на часы, я удрученно вдохнула, почти пять утра. С каких пор я не сплю по ночам, сентиментально наблюдая за своим отражением, за снегом? С тех пор, как после концерта в Уфе я призналась ей. Призналась, а она так и не ответила мне, не вздохнула, не выдохнула, не произнесла никаких звуков, означающих хоть какую-то частичку, что она жива.

Но даже этого не произошло. И я забыла об этом, почти забыла, едва сумев заснуть в обеденное время в тот день. А теперь я и вовсе перестала спать. Мне надоело притворяться, что все хорошо, что я сплю. Я смотрю в окно и не вижу там ничего, что могло бы мне сказать о том, что я не права. За окном ночь. Самая обыкновенная ночь, пожалуй, первая, в которую выпал снег, какие-то скупые несколько фонарей на каком-то здании, какой-то район, не слишком-то шумный. Но мне, в общем-то, все равно. В те часы, когда я не сплю – я думаю. Думаю о том: почему все именно так? И сидя за этим бессмысленным занятием большую часть своего свободного времени, я не нахожу ответы, даже никакой зацепки. Наверное, мне стоит купить ребусы, чтобы хоть на сотую часть приблизиться к тайне их разгадок. Хотя и это вряд ли мне поможет.

Отвернувшись на секунду от вида за окном, я скользнула взглядом по тёмной комнате. И даже в этой кромешной темноте, я смогла рассмотреть ее силуэт, мирно покоящийся на кровати. Ну конечно, что ей еще делать? Она спит, убаюканная спокойной (только для нее) ночи, она спит и видит сладкие сны, а в них думает о том, как бы было хорошо иметь еще детей, быть с ними, быть такой же популярной, как тогда. И в ее снах вряд ли есть свободная минутка, да что там минутка – секунда, чтобы запихнуть самым наглым образом меня туда. Ее ровное дыхание стремительно доносится до меня, лаская ухо, и я на секунду притихаю, замираю, с готовностью продолжая слушать ее сопения. Оно, как ничто другое убаюкивает меня. Но заснуть я все равно не могу. Ничего уж тут не поделаешь.