Он развернулся к брату спиной и пошел в направлении пегасов, но Лукиан оказался перед ним. Волчья кровь придавала старшему из братьев небывалую энергию.

- Пусти меня! – Каним попытался обойти брата.

- Я не позволю тебе… - Лукиан ухватил его за запястья рук.

- Жить? – вскинул бровями парнишка, ехидно усмехнувшись.

- Умереть, – обронил юноша.

- Отойди в сторону, Лукиан, – нахмурившись, настойчиво произнес парнишка.

- Нет.

- Я сказал отойди в сторону, – злобно процедил сквозь зубы Каним.

- А я сказал нет, - очень серьезно произнес Лукиан, - я не могу тебя отпустить, ты ведь мой брат.

Неожиданно в глазах брата парнишка увидел знакомый серебристый свет. Глаза Лукиана буквально светились заботой, в них не было злобы или гнева. Приглядевшись он увидел в лунном омуте отражение своего взгляда. Его глаза были полны гнева и злобы. Парнишка отшатнулся от брата, испугавшись своего же взгляда.

- Прости, – виновато произнес рыжеволосый юнец, – я не хотел, это получается не по моей воле, гнев словно возникает из пустоты, и я не властен над ним. Внутри все бурлит и кипит, – Стефан эмоционально жестикулировал руками, стараясь описать свое состояние, как можно краше, – наверное, ты прав, я не подхожу на роль дипломата, – в Лукиане вспыхнул лучик надежды, – но я не отступлюсь, как не отступился бы Ливиус, у меня нет на это права, я погубил его, это я убил его, значит я в ответе.

- Ты не виноват в том, что с ним случилось…

- Нет, ты знаешь, что я был причиной его смерти и…

- Ты не знал, что так случится.

- Но это из-за меня он поехал туда и умер!

Парнишка выдохнул, чтобы утихомирить бурю внутри себя. Его взгляд украдкой скользнул по юношам, все это время, стоявших поодаль. Ради приличия они отошли подальше и делали вид, что чем-то заняты, но их напряженные тела говорили о том, что они все внимательно слушают каждой оброненное слово.

- Не стоит выносить ссор из избы, как говорят, - произнес он после некоторого молчания, - мы все с тобой обсудим в отчем доме, ведь даже моим друзьям я не могу позволить слушать эту ссору, ведь это дело далеко семейное.

- Друзья?! Что за вздор ты несешь?! – парни удивленно уставились на юношу, – они ведь даже не знают кто ты есть на самом деле!

- Я знаю.

- Как только они узнают тебя настоящего, ты труп.

- Не стоит мне говорить то, что я и так прекрасно знаю. Уйди с дороги, брат!

Он грубо отпихнул Лукиана в сторону. Спустя пару мгновений он уже сидел на крупе гнедого жеребца, принадлежавшего Эбилу, и строго взирал на всех подле себя.

Парни молча последовали его примеру и ловко вскочили в седла. Бонгейл натянул поводья, остальные уже разгонялись, чтобы взлететь.

- Не делай этого, Стефи, – взмолился Лукиан, – назад пути нет, шаг и ты обречен.

Рыжеволосый отвел взгляд от старшего брата и взглянул на удаляющихся юношей.

- Полетели, Эбил, – парнишка положил руку на плечо юного маркиза, – нам здесь делать нечего.

Темноволосый сочувственно взглянул на юношу, державшегося за его седло.

- Просите меня, милорд, - упавшим голосом произнес Бонгейл, – но не могли бы вы отойти, я не хотел бы ударить вас, милорд.

Рука Лукиана безвольно упала и он послушно отошел в сторону, предоставляя гнедому жеребцу место для разгона. Каним старался не смотреть на брата, он устремил свои кремнистые глаза вперед, на горизонт, где виднелась тонкая небесная полоса. Вскоре он почувствовал как потоки воздуха приятно прильнули к его лицу, а пыльная земля осталась далеко позади. Они взлетели. В дали послышался жалобный вой.

- Прощай, брат, – грустно обронил парнишка.

Если бы Эбил сейчас обернулся, то увидел как по щекам Стефана бегут кристальные соленые капли. Горечь и вина перед братом снедали душу парнишки изнутри.

Лукиан еще долго ждал ответного воя. Но даже когда ночь опустилась на землю, его не последовало.

- Что же я наделал? – обронил юноша, – я отпустил сестру, я приблизил дату ее смерти.

Каним устало опустился в мягкое кресло, обитое красной бархатистой тканью. Он закрыл глаза, но тут же распахнул. Во тьме забвения ему мерещилось молящее лицо брата. Стоило лишь на секунду закрыть глаза и вновь возникало лицо Лукиана. Уже давно перевалило за полночь и по училищу бродили часовые. Но что они для полукровки? Тем более если он обладает силами нимфы, возможностью слиться с самим воздухом и пронестись по коридорам легкими дуновениями ветерка. В просторном читальном зале было темно, лишь лунный свет из окон озарял нескончаемые шкафы, набитые сверху до низу книгами. Лишь в укромном уголке, за одним из стеллажей, проблескивал теплый свет от единственной свечи. Парнишка погрузился в невероятный мир книги. Он был ему куда более привлекательней нежели распростертый мир у его ног.

- Милорд, – юный граф от неожиданности вздрогнул, – уж не думал, что к оборотню можно подкрасться незаметно, простите я не хотел вас напугать, милорд.

Страх отступил. Каним знал кому мог принадлежать этот ласковый, немного скрипучий и загадочный голос. Его губы растянулись в улыбке, когда перед ним в кресло опустился высокий, поджарый старец. Сколько он не смотрел на этого таинственного старца, столько раз он видел вокруг него манящую ауру нежного голубоватого цвета. У него было загорелое лицо, с глубокими морщинками вокруг глаз и рта, длинная седая борода, доходящая до пояса, перевязанная по середине серебристыми бубенцами. Его карие глаза лучились тайным, неведанным знанием.

- Мистер Венсан, что вы здесь делаете?

- Пришел составить вам компанию, – отозвался мужчина, раскладывая книги на столе, – вы посетили эту библиотеку раза в два больше, чем все ее учащиеся все вместе взятые. Хотя твой брат Лукиан, тоже любил читать и частенько сюда наведывался, а уж Ливиуса отсюда нельзя было и за шкирман вытащить, помню, как он сопротивлялся, – на лице пожилого мужчины заплясали воспоминания еще яркого прошлого, – тогда я был посильнее, буквально пинками его выгонял. А вот отца твоего сюда было не затащить. И как у него могли родиться такие умные дети? Все дело в твоей милейшей матушке, я уверен в этом.

Стефан тепло улыбался, слушая воспоминания Венсана.

- Ох, простите, – опомнился мужчина, – годков у меня за десятый десяток уж перевалило, а мозгов так и не прибавилось. Вам наверное неприятно..

- Нет, что вы, что вы, – поспешил успокоить достопочтенного старца парнишка, – когда вы говорите о них, я не чувствую горечи в душе, наоборот, внутри будто расцветает цветочное поле.

- За это вы мне и нравитесь Каним! Весь ваш дом! Вы не боитесь говорить о своих чувствах, не то что остальные железные болвашки! Как бы я хотел увидеться с вашей сестрой, говорят, что она весьма умна.

- Стефания во всем похожа на Ливиуса, не внешне, я имею в виду, а внутренне.

- Как и вы, милорд. В вашем роде лишь Лукиан избрал путь отца, все остальные решили пойти иным путем.

- Да, нашему дому претят мысли о бесчисленных и неоправданных жертвах. Вондерландия всегда решала все путем меча, я хочу изменить это и уж коли это не удалось моему брату, а моей сестре не удастся это по праву рождения, значит это будет лежать на моих плечах.

- Вы говорите пылко, как и положено юнцу, в ваших речах скользит мудрость старца, но помните, – его глаза потемнели, - благими намереньями выстлала дорога в Ад.

Стефан шумно сглотнул и почувствовал, как холодок пробежал по всему телу. Глаза великого мудреца сияли прожитыми годами. Неожиданно Каним осознал всю свою ничтожность: как он юн и как он безрассуден, как опрометчив и как пылок. Как порой судит жестоко и без оглядки. И ему стало стыдно перед Лукианом, ведь тот лишь волновался, и пытался защитить, и предостеречь.

- Не печальтесь, я вас, наверное, напугал милорд, просто пытаюсь вас предостеречь, всегда думайте прежде, чем совершите что либо. Бывают такие поступки, которые если и можно искупить, то забыть и выжечь из памяти другого очень сложно, а из своей уж и подавно, невозможно.