- Кажется, я уже говорила, что никто жаловаться не собирается, - стараясь, чтобы мой голос звучал увереннее, ответила я. – Какие ещё вопросы?

- О, так ты подумала, что это всё? Нет, мы просто прояснили тот момент, что желания жаловаться у тебя и не возникало. Теперь же нужно закрепить. Чтобы и не возникло.

Не успела я даже никак среагировать на произнесённые парнем слова, как его друг уже очутился рядом и, не делая никаких лишних движений, так ловко подставил мне подножку, больно ударяя по ногам, что я, не удержав равновесия, моментально упала наземь, едва успев выставить вперёд руки, болезненно приложившиеся к асфальту. Негромко вскрикнув и шикнув от боли, пронзившей ещё и колени, на которые всё же пришёлся основной удар, я неловко присела на землю, попытавшись в свете от уличного фонаря разглядеть урон, нанесённый мне таким вот падением, как из-под меня будто опять выдернули землю.

Почувствовав, как кто-то с силой потянул меня за низ пуховика, я, хоть и сидела, в который раз потеряла равновесие, теперь не успев ни локти вперёд выставить, не сгруппироваться каким-либо образом, отчего ощутимо стукнулась затылком об асфальт, теперь слыша какой-то негромкий звон в голове. Какое-то неопределённое время я не соображала. Нельзя было точно сказать, что и где у меня болит. Я чувствовала себя оглушённой рыбой, чувствительность вернулась только тогда, когда двое парней, подхватив меня под руки, с силой потянули на себя, заставляя принять вертикальное положение.

Это в какой-то степени отрезвило меня. Пару раз качнувшись из стороны в сторону, но не упав из-за того, что те двое поддерживали меня, я наконец-то ощутила, что могу стоять. Заметив это, друг Джона медленно отстранился, а блондин, улыбнувшись, принялся нарочито заметно отряхивать меня, будто я не на асфальт, а в грязь упала.

- Как хорошо, что у нас нет привычки бить девушек, - вдруг сказал он. – Ты такая неуклюжая, что на ровном месте несколько раз об землю приложилась, а что произошло бы, решив мы ещё и ударить тебя?

Скрипнув зубами, я скинула с себя руки, прикосновение которых сейчас было для меня настолько мерзким, будто по мне ползали трупные черви, отступая на шаг назад.

- И чего вы пытаетесь этим добиться? – прорычала я. – Думаете, попугали меня, так теперь я тихо сидеть буду?

- О, ты будешь, - уверенно заявил Джон. – Мы ведь пока только поговорили, потом и иначе можем поступить.

- И резон вам так делать? – спросила я, не сдержавшись и оглянувшись назад. Фила не было. – Причина ваших действий…

- Её нет, ты мне просто не нравишься, - пожал плечами парень, глядя на меня так, словно это был настолько очевидный вариант, что нужно быть полнейшим идиотом, дабы не догадаться. – И, судя по тому, что ты сейчас стоишь здесь и совершенно одна, то не мне одному.

Он вдруг улыбнулся. Будь это любая другая ситуация, и мысли бы не возникло, что такой человек может так поступать. Джон не выглядел жестоким, даже наоборот – внешне он казался весьма приятным парнем, но внешность обманчива… Эта мысль не давала мне покоя, раз за разом возвращая в момент, когда Рэнди, улыбаясь, предложил свою помощь с Филом.

«Ты только что распиналась о доверии. Сможешь довериться мне?» - кажется, так он сказал?

Я ухмыльнулась. Сложно было понять, что я чувствовала. Непонимание, недоверие, страх, обида, злость – всё это сейчас смешалось в какой-то непонятный сгусток эмоций, из-за чего невозможно было выделить что-то одно. Поэтому я молчала. Будучи не в силах привести в порядок собственные мысли, как же я могла придумать, что сказать? По этой причине, не проронив ни слова, я позволила Джону подойти к себе и, положив руку на моё плечо, произнести:

- Удачи, Моллиган. Будет скучно – мы повеселимся вместе, - и, гаденько посмеиваясь на пару со своим дружком, уйти.

Я же продолжала стоять на месте. Хотелось опуститься на землю, присесть, перевести дух, но колени болели так, что было трудно согнуть. Хотелось оказаться дома, прижаться к маме с папой и, выплакавшись, уснуть у них на руках, но я была не дома. Хотелось ещё некоторое время побыть одной, чтобы успеть привести в порядок собственные мысли и чувства, но появился Фил.

Услышав, как парень окликнул меня, заметив издалека, я вздрогнула. В руке я всё ещё держала телефон, который лишь чудом не выронила и не разбила, так что почему-то первым делом я решила посмотреть на время. Ровно девять. Время окончания занятий. Гардинер пришёл вовремя, это я не смогла продержаться и десяти минут.

Криво усмехнувшись, я была рада хотя бы тому, что слёзы не текут. Как говорится, только этого не хватало для полного счастья. Я даже не знала, как именно сейчас отношусь ко всему этому. С одной стороны, я попадала в передряги и похлеще. Чего уж там, когда Фил подсунул мне флаг, сказав, что я должна пройтись в нём и только в нём по всей школе, я испытала такое унижение, что разрыдалась прямо при своём тогдашнем обидчике. Сейчас никто, кроме тех двоих, не видел меня, никто, кроме них, не смеялся надо мной. В конце концов, когда всё происходило, я даже толком ничего не соображала, чувствовать что-либо по этому поводу начала только сейчас. Отчего же тогда было так мерзко?..

Не дождавшись моего ответа, Фил быстро подошёл ближе, становясь прямо напротив меня. Тут же посмотрев на его лицо, я успела увидеть, как остаток улыбки пропал, так как парень нахмурился, внимательно оглядывая меня с головы до ног. Он уже хотел было что-то сказать, как я, сама не ожидая от себя, с улыбкой произнесла:

- Ты вовремя.

Глаза Гардинера округлились, будто ему открыли какую-то тайну Вселенной, сама же я, игнорируя боль в разодранной руке, обхватила его локоть, добавив:

- Если позволишь дойти до дома в полной тишине и рассказать всё, когда немного приду в себя, буду безмерно благодарна. Пожалуйста? – последнее слово прозвучало жалко, но в тот момент мне настолько не хотелось обсуждать произошедшее, причём без видимых на то причин, что я готова была проигнорировать это.

Я взглянула в его глаза, которые в слабом освещении в очередной раз казались полностью чёрными, надеясь, что никто не будет из меня ничего выколачивать. Ожидая любого ответа, я не удивилась, а лишь благодарно улыбнулась, когда Фил, не сказав вообще ни слова, молча кивнул, потянув меня за собой в направлении к моему дому.

По пути меня посетило много мыслей. Пожалуй, даже слишком много, поскольку не удалось упомнить даже половины из всего того, что я передумала за то время, что мы шли. Наверное, оно было и не важно, раз не могу вспомнить. Ну, обычно мама говорила именно так.

Когда мы с парнем наконец-то подошли к моему дому, прежде, чем завести его во двор, я спросила:

- Зайдёшь?

- Ты спрашиваешь так, будто у тебя был шанс избежать разговора, отправив меня восвояси, - ухмыльнувшись, сказал Гардинер, невольно заставляя меня сделать то же самое.

Сказав что-то неопределённое в ответ, я поманила его за собой, приглашая в дом. Однако, стоило оказаться внутри, как я сразу поняла: что-то не так. Глядя на полки для обуви, которые каждый вечер принимали один и тот же вид, изредка изменяясь, если к нам приходили гости, я сейчас смотрела на них и не находила какой-то важной детали. Опустившись на колени, я, под удивлённым взглядом шатена, явно непонимающего, что происходит, принялась рыскать по полкам, пытаясь понять, чего не хватает и что не так, хотя на первый взгляд всё было как обычно. Но чего-то же не хватало.

И когда до меня наконец-то дошло, я, ничего не объясняя, вскочила с места и поспешила в гостиную, принявшись звать маму. Но на первом этаже её не оказалось, а на мои крики Люси не отзывалась. И я уж было решила, что каким-то неведомым образом она выбралась из дома, ведь её-то обувь стояла на месте, как вдруг увидела женщину, которая, застёгивая последние пуговицы своей тёплой кофты, спускалась вниз по лестнице. Выражение её лица было нечитаемым, однако было что-то в её взгляде… Что-то, что я обязательно смогла бы разгадать, если бы меня не волновала другая вещь.