Тем не менее, чем дольше мы с Филом встречались, тем чаще я ловила себя на подобной чепухе. Ведь близился конец школы, конец какого-то рубежа в жизни, что волей-неволей заставляло задумываться о неопределённом будущем, причём не только в карьере, но и в личной жизни. Мы встречаемся уже достаточно долго. За это время я так сроднилась с парнем и со многими его привычками, на которые даже он не обращал внимания, что становилось страшно. Страшно, что однажды кто-то из нас подумает, будто продолжать дальше бессмысленно. Назвать это можно было как угодно – юношеский максимализм, не умерший во мне романтизм или ещё как, однако я попросту не представляла себе, что же буду делать, если вдруг мы захотим разбежаться, поэтому очень часто думала, как можно хотя бы для себя самой найти гарантию, что мы будем вместе. Всегда.

Я улыбнулась подобным мыслям. Да уж, нашла о чём думать в свои семнадцать лет. То, что Гардинер, по сути, был моей первой и пока единственной любовью, которая смогла продержаться так долго, радовало, но ещё не означало, что мы проведём вместе всю жизнь, вовсе не означало. Мы оба ещё слишком молоды, мы оба меняемся с каждым годом, месяцем, днём, часом. Возможно, однажды мы изменимся настолько, что не узнаем ни друг друга, ни себя в том, во что превратимся. И всё же… Так хотелось, чтобы моя первая любовь стала последней.

- О чём задумалась? – хриплым голосом спросил парень, нажав на паузу и остановив показ фильма, который я вот уже минут двадцать как не смотрела, хотя поначалу он показался даже интересным.

- Ни о чём, просто какая-то мимолётная мысль повлекла за собой другую, вот и… - негромко ответила я, заметив, что голос мой звучал расстроенно. Чёрт. Только этого теперь не хватало.

- И всё же? – как и предполагалось, Гардинер уловил это. – Рассказать не хочешь?

Рассказать хотелось. Не знаю, что именно влияло так на меня в последнее время – быть может, это даже было связано с тем, что в жизни у Роберта и Люси нынче был не самый лёгкий период. Однако мне так хотелось получить подтверждение тому, что я не останусь одна в решающий момент. Усугубляло эту ситуацию ещё и то, что я не могла перестать думать об утреннем разговоре, как бы ни пыталась отбросить это куда подальше ещё хотя бы на один день.

- Это действительно ерунда, - отмахнулась я поначалу, а после мне в голову вдруг пришла одна идея. Что, если?.. – С фильмом связано. Просто думаю, как же тяжело, должно быть, главному герою жить и не знать, как правильно выразить свои чувства, а также не иметь человека, который мог бы его выслушать.

- Она же появилась и готова его слушать, - усмехнулся Фил, и я почувствовала, как его тело расслабилось. Поверил. – А вообще, этот фильм отлично показывает то, что испытывают часто и обычные, социально активные, в отличие от героя, люди. Просто преувеличивает, чтобы зрителю было проще понять.

- То есть? – я поудобнее устроилась на его плече, укрывая нас сползшим одеялом, и принялась слушать его.

- Ты сама уже поняла, что людям порой, даже если всю жизнь они бед не знали и спокойно сходились с окружающими, трудно говорить о том, что их по-настоящему беспокоит. Всегда находится миллиард отговорок, почему этого делать не стоит, почему это может подождать, почему это глупо, почему лучше молчать. По какой-то причине большинство так и молчит, ведь попросту отказываются прилагать усилия.

- Прилагать усилия? – заинтересованно спросила я, поскольку шатен замолчал.

- Именно. Ведь для того, чтобы рассказать о чём-то, нужно приложить усилия. К примеру, свыкнуться с тем, что действительно подпустил кого-то достаточно близко к себе для того, чтобы рассказать обо всём.

- Если ты уже давно общаешься с этим человеком и уверен, что ему можно доверять, разве это должно быть проблемой?

- О, в этом самая большая загвоздка, - усмехнулся Гардинер. - Чем ближе подпускаешь, тем сложнее потом отпускать. Потому и держишь на расстоянии, чтобы уход не был болезненным. Но знаешь, что? – я присела на кровати, отныне глядя на него сверху вниз, и всем своим видом показала, что жду продолжения. Фил хохотнул из-за такой моей реакции и сказал: - Мы, люди, идиоты. Всю жизнь ищем человека, которому хотим рассказывать обо всём, что нас беспокоит, а потом молчим, потому как боимся, что доверимся слишком сильно, а всё зря.

Повисла тишина. Парень смотрел на меня внимательно, не отводя взгляд, я, в свою очередь, делала то же самое, осознавая всё, что он мне сказал. И когда голову посетила одна догадка, я весьма несмело её озвучила.

- Выходит… Ты молчишь по той же причине? И не отрицай, знаешь же, что я в курсе.

- Возможно, - зачем-то тоже присев так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, ответил он. – Я, пожалуй, не самый умный человек во Вселенной, но за такое время тоже смог догадаться, о чём ты думаешь. И причина не в том, что я не доверяю тебе, Кэтрин. Есть много того, что меня беспокоит, и я хочу тебе рассказать. И так же хочу, чтобы ты рассказала мне, что беспокоит тебя.

- Но?

- Но.

Гардинер внимательно посмотрел в мои глаза. Из-за пасмурной погоды его собственные сейчас казались практически чёрными, отчего складывалось впечатление, будто он меня сканирует.

- Осознаёшь, как много этих «Но»? – вдруг спросил Фил. – А объясни мне причину хоть одного из них.

- Что? – я немного опешила от такого поворота событий, так как ожидала продолжения объяснений, а не вопроса к аудитории.

- Ты тоже хочешь мне о многом рассказать. Ты готова. И уже рассказала бы. Но? Что за «Но», Кэтрин?

Я моргнула, не совсем понимая, к чему он ведёт, поэтому решила, что наилучшая тактика – молчать и дать ему самому закончить.

- Я тоже хочу о чём-то рассказать, и я готов. Но? Ты хочешь это услышать, ты хочешь понять. Но? Ты доверяешь мне. Но? Ты хочешь быть вместе и дальше. Но? Ты хочешь, чтобы я помогал тебе решать твои проблемы, а ты мне – мои. Но? – он ухмыльнулся. – Но мы молчим. И что теперь?

Шатен вдруг встал с кровати, из-за чего я невольно повторила это действие за ним. Оставалось загадкой, что же он собирается делать, поэтому я просто ждала продолжения. И Фил сказал:

- На самом деле, я ради этого и затеял эту поездку. Просто чтобы поговорить об этих «Но», из-за которых в последнее время что-то не совсем всё клеится, как ты и сама видишь. Как-то странно, что даже для разговора о том, почему мы не рассказываем друг другу о важных вещах, нам понадобилось провести вместе так много времени, выжидая подходящий момент и ища удобный случай. Поэтому я хочу, чтобы мы кое-что друг другу пообещали, - он, до этого повёрнутый ко мне спиной и глядящий в окно, вдруг развернулся ко мне лицом и сказал: - Давай пошлём куда подальше всё то, о чём я только что говорил? И просто назначим дату, когда каждый из нас придёт и выложит всё друг другу. Мне уже осточертело ловить на себе твои взгляды, требующие объяснения, которого я дать не могу. Не меньше мне надоело, что ты считаешь, будто и мне ничего знать не следует, а сам я настолько слепой, что и не замечаю происходящего вокруг себя. Давай просто забудем об этом и поговорим. Подготовимся и поговорим. Как смотришь на это?

Всё, на что меня хватило в тот момент, так это просто молча кивнуть. Говоря откровенно, я попросту не ожидала услышать от парня так много всего за один раз и именно сегодня. Сколько бы ни злилась на него за молчание, всё равно не была готова к тому, что он так внезапно может вывалить на меня такой поток информации, по сути так ничего и не сказав. Очень сильно меня интересовало, что же именно натолкнуло его на такие мысли.

Гардинер, самостоятельно решив, что разговор окончен, вдруг изъявил желание перекусить, а потому направился на кухню в поисках чего-то съестного, хотя знал, что ничего там не было. Думаю, он просто давал мне время осмыслить всё им сказанное, что я и пыталась честно сделать. Это же о чём нужно было думать, чтобы прийти к таким вот выводам? И какой вывод из всего этого должна была сделать я? В голову ничего не приходило, хоть убей. Поэтому, отказавшись думать, я сказала, что схожу и поищу магазинчик, где можно было бы купить еды. Дождь как раз поутих, поэтому я спокойно могла это сделать, немного жалея, что Фил заболел, ведь это значило, что придётся мне идти одной.