«Что?» - ответила я, надеясь, что он поймёт, сколько злобы вложено в это слово.

«А хочешь я тебе дам стимул поехать со мной?»

На секунду я забыла о раздражении.

«Какой? Я всё же сама выбираю, куда мы поедем».

«Снимаю с тебя эту привилегию – я уже знаю, куда ехать. Хочешь я тебя вкусно накормлю?»

Я прямо увидела, как рушится мой мир, полный представлений о том, какой именно стимул придумал Фил. Еда? Серьёзно? Я похожа на ту, кого можно подкупить обещанием покормить?

«Издеваешься, да?» - написала я ему, прекрасно понимая: да, он издевается.

«Ничуть. Просто вспомнил, что там есть одно потрясающее место – тебе уж точно понравится».

«Там?» - хорошо, что это не живое общение, иначе я бы не смогла скрыть вернувшуюся заинтересованность.

«Интересно, да? – уверена, он ухмылялся, когда писал об этом. – А вот поедешь со мной – узнаешь».

Почему-то мне вдруг показалось, что он заинтересовывает меня так же, как обычно заинтересовывают маленьких детей.

Но мне правда стало интересно. Как никогда хотелось прислушаться к совету папы, а именно – забыть о голосе разума, забыть о том, что завтра нам обоим необходимо идти на занятия, а родители будут беспокоиться и ни за что не разрешат, если я прямо попрошу у них отпустить меня… Но внезапно мне действительно так сильно захотелось не думать об этом! Я сама не поняла, как у него получилось это, но за такой короткий промежуток времени Фил заставил меня изменить своё решение, убирая куда подальше ответ «Не знаю», являя на поверхность твёрдое «Я согласна!»

«На какой период ты хочешь сбежать?» - не выдержав, написала ему я, понимая, что если раньше у меня ещё были пути к отступлению, то после такой слабины с моей стороны их уже точно не будет.

«Как придётся. Зависит ещё и от тебя, ведь прежде всего это ты будешь этой ночью выползать из дома».

Говорит так, будто я уже согласилась, хотя я не припомню за собой такого. Нравится мне этот парень.

Мы переписывались до часу ночи, обсуждая детали нашей вылазки. Можно было бы и созвониться, что значительно упростило бы ситуацию, но я боялась своими разговорами разбудить родителей, которые, судя по тишине в доме, нарушаемой только звуками работающих электроприборов, давным-давно заснули.

Мне не нравилось то, что я делала. Мне не нравилось то, что я позволила себе так легко согласиться, будто за таким моим решением не последует никаких последствий, а ведь это не так. Люси будет первой, кто спустит с меня три шкуры, когда я вернусь. И будет хорошо, если я вернусь сама, а не меня приведёт обратно в дом наряд полиции, заботливо отправленный мамочкой на мои поиски. И не стоит забывать о Роберте. Каким бы хорошим он ни был, будет счастье, если после этого он вообще разрешит мне видеться с Филом.

Собирая вещи в небольшой пакет, который порекомендовал мне приготовить Гардинер, чтобы потом сложить всё в его рюкзак, я думала, что лучше положить всё на свои места и лечь спать. Побег. Это ничто иное, как побег из дома! Да у меня никогда и в мыслях ничего подобного не было! Всякий раз, когда мои сверстники обсуждали желание поскорее выбраться из душащего родительского особняка, я жила себе спокойно и думала, что же мама приготовит на обед. И вот теперь я, Кэтрин Моллиган, отличница, хорошая девочка (по словам окружающих, которые не в курсе, какой у меня на самом деле ужасный характер), готовящаяся к поступлению в престижное учебное заведение, собираю вещи для побега со своим парнем. Идеально.

Дрожащими руками я написала родителям записку о том, что со мной всё действительно в порядке, а сама я буду отсутствовать несколько дней, где – сама не знаю, но определённо будет всё хорошо… Фил ведь со мной. Это ведь должно было их успокоить, да? Боюсь, что нет. Я бы своему ребёнку голову открутила, честное слово.

Этой маленькой бумажке предстояло оказаться на холодильнике, чтобы мама, которая первым делом утром идёт на кухню, дабы готовить завтрак, тут же увидела её. Я так боялась разговора по возвращении, а ещё больше боялась, что не удастся выскользнуть из дома незамеченной. Именно поэтому, дожидаясь сообщения от Гардинера, я сидела в практически тёмной комнате, освещаемой лишь ночником, стараясь даже дышать тише. Мне казалось, что родители могут проснуться в любую секунду.

Около половины третьего Фил сообщил мне, что приехал. Я напряглась. Теперь нужно было действовать мне, причём самостоятельно, а этого ой как не хотелось. Дрожа всем телом, я подхватила увесистый рюкзак, в который постаралась сложить вещи на все случаи жизни, и направилась к двери собственной комнаты. Оказавшись уже в коридоре, напряжённо вздохнула, прислушиваясь. Все спали. Первая точка своеобразного квеста пройдена.

На носочках подошла к лестнице, проклиная порой поскрипывающие половицы. Почему я никогда не замечала этого, проходя здесь каждый день? Даже лестница издавала неприятные скрипучие звуки при каждом моём шаге, отчего казалось, что сердце нет-нет, да и выскочит из груди. Последний раз я была так напряжена, когда больше года назад оказалась совершенно одна в лесу, упав с обрыва в лагере. Но тогда меня ждала, как максимум, встреча с диким животным, а моя мама страшнее их всех вместе взятых будет, если её разозлить.

После того, как я с горем пополам добралась до кухни и закрепила магнитиком записку, вздохнула с облегчением. Осталось только выйти из этого дома и поспешить к Филу. Осталось совсем немного.

Однако именно этот самый короткий промежуток оказался самым ужасным. Трижды я натыкалась на какие-то предметы мебели, расставленные по дому подобно ловушкам, а дважды едва удержала папин огромный зонт джентльмена, как он сам его называл, который так и норовил грохнуться на пол. Я даже не стала надевать свой пуховик в доме, боясь задеть что-нибудь, а потому выскользнула за дверь, как можно тише запирая её, а там уже оделась. Облегчённо вдохнув холодный воздух, буквально обжёгший мои лёгкие, я, чувствуя облегчение в душе, посмотрела на свой дом, впервые видя его таким… неживым. Ни единого проблеска света.

Я бы могла и дольше смотреть на него, пытаясь успокоить до сих пор бешено колотившееся сердце, но нетерпеливый кашель позади меня напомнил, что кое-кто ждёт меня на улице уже достаточно долго для того, чтобы околеть. Начала замерзать и я, так как пуховик ещё надо было застегнуть. Этим я и занялась, направившись по дорожке к Гардинеру, сидевшему в достаточно расслабленной позе на своём мопеде.

- Ты долго, - сказал он, а я не могла разглядеть выражение его лица - парень был в шлеме. – Думал уже, что струсила и скоро пришлёшь мне сообщение с отказом.

- Я хотела. Поверь. Это ужасно страшно, я боюсь даже представить, какой нагоняй получу от родителей, когда вернусь.

- Почему же всё равно пошла со мной?

Он в тот момент передал мне в руки второй шлем, а я, отдав ему пакет со своими вещами, чтобы он сложил всё в свой рюкзак, на секунду замерла с ним в руках, думая, что же сказать. Почему я пошла? Любопытство из-за того, что у Фила оказалось очередное тайное место, которое он собирался мне показать? Желание получить новую дозу адреналина, сбегая куда-то? Или дело было всё же в том, что я сбегала именно с ним?

- Захотелось. Такой ответ устроит?

- Ты слишком нагло используешь мои собственные фразы. Залезай уже.

Я усмехнулась, после чего поспешила устроиться позади шатена, однако помехой стал его рюкзак, который тот предварительно взгромоздил себе на плечи. Да он же огромный!

- Что ты туда положил? – недоумённо спросила его я. - Мы собираемся жить там?

- Вообще-то, там не только мои вещи, раз уж на то пошло, - ответили мне. – Держись покрепче, и всё будет хорошо.

- Да меня же снесёт с сиденья, когда мы тронемся, потому что я толком ухватиться за тебя не могу!

- Господи, какая же ты!..

Даже если он и хотел обругать меня последними словами, то не сделал этого, а лишь слез с мопеда, предоставив мне самой удерживать весьма шаткое (учитывая, что это я) равновесие, после чего весьма резко снял рюкзак со своих плеч, кое-как устраивая его на моих. Поначалу я не понимала, что он вообще творит, но когда я почувствовала всю тяжесть груза, протестующе заныла.