– Глянь в то окошко, нам машет Фатима.
Лицо Шерзода тоже засияло.
– Она знает, как нам тяжело, и желает хоть как-то приободрить.
Так почти каждый день Фатима провожала их. И всегда улыбалась, хотя на душе у нее скребли кошки из-за их несчастной судьбы.
Время будто остановилось. Один день походил на другой как братья-близнецы, и, казалось, не будет этому конца. Проработав весь день в поле, в окружении стражников, уставшие, они возвращались в ненавистный дом почти в сумерки. Пленников вели по городским улицам, где на них никто не обращал внимания. Таких рабов, как они, тут было немало. Иногда пути невольников на какой-нибудь улице пересекались. Тогда эти несчастные разглядывали друг друга, пытаясь распознать своих земляков. Вот так однажды на широкой улице согдийцы сошлись с какими-то рабами. Несколько минут они шли рядом. Те по возрасту были намного старше заложников. Неожиданно один из них спросил по-согдийски:
– Вы случайно не из Согды? Или, может, из Ирана?
Юноши оживились, услышав родную речь.
– Да, мы из Самарканда, Бухары, Несефа, Панча, Рамитана… А вы откуда будете? – раздались взволнованные голоса юношей.
– Мы из Термеза, уже шестой год страдаем здесь. Нас доставили сюда во времена первых арабских набегов. Вначале нас было много. Но со временем кто-то ушел из жизни, а кто-то принял ислам и стал вольным человеком. Мы же отказались менять веру.
– Молодые братья, согдийцы, – заговорил седовласый раб, – пока мы идем рядом, давайте споем гимны Авесты – это укрепит наш дух и веру в великого Ормузда.
И он тут же запел немного хриплым, но приятным голосом. Его слова подхватили остальные. Все были воодушевлены: голоса звучали все громче, восторженнее, а глаза невольников загорелись, словно к ним вернулась жизнь.
Песня разнеслась по всей улице, прохожие замерли на месте, слушая их. Мединцы были поражены: мужчины, укутанные в покрывала женщины и дети слушали рабов, разинув рты. А те все пели.
Стражники оказались в замешательстве. Однако Саид, который ехал впереди, крикнул:
– Ну-ка, закройте им рты сейчас же!
И верховые стражники кинулись бить юношей плетками, крича, чтоб те умолкли. То же самое случилось и с другими рабами – их хлестали по спинам и головам. Однако никто не замолчал. В этот миг они были готовы снести любую боль, потому что перестали чувствовать себя рабами. Тогда Саид решил их разъединить и увел своих заложников в первый же проулок, в ярости приказав своим охранникам:
– Проучите хорошенько этих рабов, совсем перестали нас бояться!
Юноши вынесли удары стойко, ни разу не застонав, лишь укрывая свои головы руками. После жестокой расправы их вывели из проулка на улицу, где все еще стояла толпа прохожих, слышавших пение. Люди глядели на пленников с интересом.
Вечером, когда заложники вернулись во двор Саида, Абдулла объявил им, что сегодня из-за случившегося им не дадут еды. Юноши легли спать голодными и уставшими.
Несмотря на это, Фаридун глубокой ночью, как и прежде, отправился на свидание. За сараем он вновь встретился с Фатимой. Юноша взял руку Фатимы, и девушка почувствовала, как огрубели его ладони. От жалости она стала гладить и целовать их. Но Фаридун, поняв чувства возлюбленной, погладил ее по голове и прошептал:
– Не надо, любимая…
Спустя пять месяцев Фаридун, переживавший за своих друзей, рассказал Фатиме, что у некоторых из них от воды разболелись ноги.
– Они распухли, что больно ступать. Один уже вовсе не встает с постели. Мы не раз говорили об этом Абдулле, а он все отмахивается. Сказал это и твоему отцу, но он обозвал нас ленивыми хитрецами.
– Я помогу твоим друзьям. В следующий раз принесу особое масло для ног, которое помогает также и при болях в спине. Моя бабушка вылечила много людей, а я ее послушная ученица.
Прошло еще три месяца. Масло Фатимы излечило многих, кроме больного Сабита, который все же умер. Зороастрийцы хотели похоронить его по своим обычаям, но им не позволили. Умершего завернули в белый саван и на телеге увезли на кладбище. Не сдерживая своего горя, друзья проводили его до ворот. Дальше им путь преградили вооруженные стражники. В последующие дни юноши не раз молились за его душу и ставили свечу на месте, где стояла постель Сабита.
К этому времени одна часть заложников уже месила глину на стройке хозяина, а другая по-прежнему работала в поле до заката.
ПОБЕГ
Однажды Фатима пришла на свидание совсем поникшая. Несмотря на полумрак, царивший в их тайном уголке, Фаридун сразу это заметил. Они сели рядом и обнялись. Ее большие глаза были полны грусти.
– Что стряслось, почему ты молчишь? – спросил он.
– Меня хотят выдать замуж за одного богатого человека. Сама мысль об этом мне кажется чудовищной! – И из ее глаз брызнули горькие слезы. – Ведь я мечтаю только о жизни с тобой, и никто другой мне не нужен. Что мне делать?! Скажи! Может, лишить себя жизни? Но тогда я окажусь в аду, и мы будем разлучены навеки…
Потрясенный Фаридун не знал, что ответить. Он пребывал в растерянности.
– Фатима, скажи мне, – наконец произнес он, – какова сила твоей любви?
Девушка, не раздумывая, ответила:
– Я не мыслю своей жизни без тебя. В моем сердце горит огонь. А что чувствуешь ты?
– Мои чувства не выразить словами, – вздохнул юноша, но через мгновение решительно посмотрел на Фатиму: – Тогда нам остается лишь одно – бежать из Медины. Да, это очень опасная затея, потому что у Саида широкие связи, и скрыться будет непросто. Но если иметь надежное укрытие, то нас не отыщут.
От этих слов глаза девушки округлились:
– Мне страшно даже слушать такое.
– Но иного пути у нас нет. Мы должны решиться.
Оба умокли, надолго погрузившись в раздумья. Фаридун не торопил ее: он осознавал, насколько ей тяжело. И не исключал того, что любимая может отказаться. Для мусульманки это немыслимый шаг, сделать который нужно иметь большую смелость.
– О Аллах, мне так страшно, – начала она, – и все же… Все же я согласна на побег! Должно быть, это моя судьба.
Фаридун обрадовался и прижал ее крепко к своей возмужавшей широкой груди. «О Ормузд! Какое счастье, когда тебя так страстно любят», – думал юноша.
– Теперь у нас одна судьба, любимая, – вдохновенно произнес Фаридун. – Но многое зависит от тебя. Кругом охрана – без твоей помощи нам не убежать.
– В доме имеется дверца, ведущая прямо на улицу. Но как быть дальше?
– На какое-то время мы затаимся в Медине, а когда нас перестанут искать, то отправимся в Палестину, далее в Сирию и затем в Иран, а оттуда до Согды рукой подать. Это очень далеко, но на быстрых лошадях мы доберемся.
– Такой путь опасен?
– Не буду тебя обманывать, в дороге может всякое случиться, но главное, чтобы мы не угодили в руки людей твоего отца.
