Инна забыла строгое наставление Жебелева не открывать рта, забыла собственные намерения приятно и без хлопот провести три семинарских дня. Забыла обо всем, кроме правды и справедливости, отстаивать которые она неожиданно рванулась.

В тесной комнатке позади президиума Вячеслав Николаевич Маков собственноручно набирал номер телефона Лаштина. Палец дрожал и сбивал набор автомата. Когда на звонок откликнулся овощной магазин, Маков едва не бросил на пол телефонный аппарат.

— Простите, — сказал он, глубоко вздохнул несколько раз и наконец ощутил ту собранность, которая всегда выручала его в трудных случаях.

— Лаштин слушает, — откликнулось в трубке. — Имею честь приветствовать вас, Вячеслав Николаевич.

— Вы кого прислали на семинар? — приглушив голос, спросил Маков, тщательно разделяя слова. — Вы знаете, что она здесь натворила?

— Прошу прощения, — раздалось в трубке, — но я…

— Вы только послушайте, что она здесь говорит! От имени института говорит, как полномочный представитель… Вы отдаете себе отчет в том, что здесь происходит?.. Нет, Лаштин, такого я от вас не ожидал!

— Вячеслав Николаевич…

— Да, я Вячеслав Николаевич! И я вижу немного дальше собственного носа, хотя ваш представитель с трибуны утверждает обратное… По ее словам выходит, что я, начальник отдела министерства, занимаюсь здесь, видите ли, не обменом опытом, а об-ма-ном опытом… Нет, вам надо полюбоваться той кутерьмой, которую устроил здесь ваш полномочный представитель… Маков, видите ли, железобетона не нюхал, Маков научные работы института извращает, Маков практики строительства не знает… А сия персона все знает и все понимает. И опыт она крупнейший имеет, и перспективу строительства она, конечно, лучше всех ощущает. Немедленно приезжайте. Вы будете представительствовать от института. Вы будете лично расхлебывать эту кашу.

Через полчаса заместитель директора по научной работе освободил Инну Александровну от участия в научном форуме и попросил ее завтра же принести ему подробное объяснение всего, что здесь произошло.

— А что произошло? — наивно спросила Инна Александровна, угадавшая причину столь стремительного появления Лаштина на семинаре. — Ничего не произошло.

— Завтра разберемся, — пообещал Зиновий Ильич.

«Опять влипла», — сокрушенно подумала Инна. Она же всегда от всей души стремилась ладить с начальством, а вот получалось почему-то наоборот. Жебелев еще добавит. Он же предупреждал, чтобы она на трибуну не вылезала. А ее, идиотку, понесло… В комиссионку завтра нипочем не вырвешься. Наверняка целый день строгать будут…

У выхода с выставки Инну догнал чубатый строитель в полосатом двубортном пиджаке, брюках с манжетами и желтых полуботинках.

— Здорово вы начальничку врезали! — сказал он Инне. — Крутился как карась на сковородке… Котелок у вас мощно работает!

— Что, что? — переспросила Инна. — Какой котелок?

— Ну, голова, в общем, — смутился строитель. — Извините, что не так выразился.

Много мужчин говорили комплименты Инне Александровне, хвалили ее фигуру, глаза, руки, голос, прическу, платье и прочее и прочее. Но никогда она еще не слыхивала такого комплимента, какой сказал ей чубатый участник семинара.

Это было так необычно, что Инна впервые за несколько последних лет застенчиво покраснела и не нашлась что ответить.

— Вы не расстраивайтесь, — сказал чубатый, не поняв истинной причины смущения Инны. — Выпрут с работы, приезжайте ко мне в управление. Сразу старшим прорабом сделаю.

— Старшим прорабом? — переспросила Инна и пришла в себя. — Это подходит — старший прораб… Как звучит! А далеко к вам ехать?

— Пустяки, — ответил чубатый. — До Тулы поездом, а там восемьдесят километров на автобусе… Да я за вами «козла» пошлю. У меня шофер — лихой парняга, по любой дороге проедет. У нас красотища. Река рядом, зимой на зайцев охотимся.

— Скажите пожалуйста — на зайцев!.. А норки в вашей местности водятся?

— Нет, норок не попадалось, — огорченно сказал чубатый и добавил: — Раков в озерах — тех тьма. И кино близко, в совхозе, всего восемь километров добираться… К ноябрьским свою парикмахерскую откроем… Скажи, а как ты экономическую эффективность сборного железобетона считала?

Странно, но Инна не обиделась, что этот, в сущности, совершенно незнакомый мужчина при первом разговоре перешел с ней на «ты».

Они уселись на скамейке, и, наверное, минут тридцать старший инженер Замараева растолковывала Степану Кузьмичу — так звали чубатого начальника управления областного сельстроя — методику расчета экономической эффективности.

— Здорово, — сказал Степан Кузьмич и уважительно покосился на Инну Александровну. — Наш плановик так не умеет. Вообще-то он хороший парень, из практиков… Широты соображения вот нет и научного подхода… У вас все складно и точно.

В голосе его послышалось восхищение научной эрудицией и широтой мышления этой необыкновенной женщины, с которой Степану Кузьмичу посчастливилось познакомиться. От полноты чувств он даже безуспешно попытался пригладить широкой, как совковая лопата, ладонью смоляной чуб.

— Я лично принимала участие в разработке методики расчета экономической эффективности, — скромно разъяснила Инна Александровна. — Сейчас ее утвердили для широкого применения. Странно, что вы с ней незнакомы.

— Замотался, знаете ли, на стройке, — извиняющимся голосом сказал Степан Кузьмич и вместо чуба стал разглаживать ладонями смятые отвороты пиджака. — Некогда и в книжку заглянуть… В институте четыре года в научном кружке занимался… Не доходит к нам новая литература.

— Могу помочь, — улыбнулась Инна. — Кажется, у меня есть еще лишний экземпляр методики.

— Рад буду получить, — с искренней готовностью ответил Степан Кузьмич.

Инна внимательно оглядела нового знакомого. Было ему года тридцать два, не более. Ростом он был на голову выше Инны. Под немодным пиджаком угадывались весьма развитые плечи. Куда там всем этим тонконогим пуделькам из МИМО и Химмаша до комплекции начальника сельского строительства управления!

Кроме того, Тула — это же средняя полоса! Это самая средняя из средних!

Инна почувствовала, как теплая кровь прилила к сердцу и заставила его забиться взволнованно и жарко.

Общеизвестно, что ни одна ценная вещь не рождается на свет готовой. Тем более муж. Мужа, как и многое другое, надо уметь сделать. Уметь сотворить из аморфной массы вещь, приятную глазу, удобную в обращении и прочную на износ. Но для успеха в столь тонком деле необходим подходящий материал. Согласитесь, что даже великие ваятели не обогатили бы человечество произведениями искусства, если бы у них не было мрамора. Что бы стоили современные писатели, если бы у них не было бумаги. Многие из них наверняка бы переквалифицировались после первой же попытки написать детективный роман клинописью на глиняных табличках.

А тут материал сам плыл в руки. И какой материал!

Инна мысленно переодела Степана Кузьмича в однобортный костюм с высокой застежкой, повязала ему тусклый, с мягкими блестками галстук, безжалостно срезала казачий чуб, превратив его в элегантный зачес. Простроченные по ранту полуботинки заменила черными туфлями австрийского… нет, лучше голландского производства.

Если к тому же представить, что рядом с переодетым Степаном Кузьмичом будет такая женщина, как Инна Александровна Замараева… Жаль, что под Тулой не водятся норки. Придется тащить начальника сельского строительного управления в Москву. Как говорят на Востоке: если гора не идет к Магомету, то Магомета можно перевести поближе к горе… Умные люди были и в древности.

Лицо у Степана Кузьмича волевое, густобровое, с крепким подбородком. Носик подкачал: кирзовым сапожком нос. Зато глаза хорошие. С блеском и покладистые. Точь-в-точь как у сенбернара.

— Позвоните мне завтра насчет методики, — Инна Александровна дала Степану Кузьмичу рабочий телефон. Домашний телефон она обычно давала при более доверительном знакомстве. — Если что-нибудь будет непонятно, я могу помочь, разъяснить.