Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Объяснив порядок личных аудиенций у товарища первого заместителя министра, референт встал, давая понять, что разговор окончен.

«Нет уж, дудки», — подумала Лида Ведута, ощутив, как холодеют кончики пальцев.

Подумать только, Лида сама, по собственной воле согласилась вместо министра разговаривать с простым первым заместителем, так ей и тут хотят палку в колеса сунуть! Этот приглаженный бюрократ желает, видите ли, выставить ее за дверь. Не выйдет! Не родился еще на свете тот человек, который помешал бы сделать то, что она задумала.

У Лиды похолодели не только кончики пальцев, но и нос. Это было верным признаком злости. Конечно, злость не очень похвальное качество, но иной раз не мешает как следует разозлиться. У Лиды злость активизировала жизнедеятельность организма, повышала волевой тонус, позволяла сконцентрировать силы в целенаправленный, прошибающий все преграды сгусток энергии.

Лида повторила, что ей нужно говорить с первым заместителем министра именно сегодня. Ни завтра, ни послезавтра и тем более через месяц ее такой разговор не устраивает. Кроме того, явилась она в министерство в рабочее время, и к вечеру ей надо успеть возвратиться на участок, чтобы передать в трест дневную сводку.

— Николай Фомич из планового отдела строго за сроками следит… А вопрос у меня тоже государственный. Так можете и доложить — по государственной важности вопросу.

Референт растерянно зашелестел бумагами. Он глубоко верил в нерушимость установленного порядка личных аудиенций. Он три года работал на ответственной должности старшего референта и привык, что после объяснения посетителям порядка приема у руководства те поднимались и послушно покидали приемную. Подавленные строгостью и сложностью процедуры личных аудиенций, они писали заявления с кратким изложением вопросов. Эти заявления старший референт направлял в соответствующие управления и отделы министерства. Там многие из них получали решение, что уменьшало хлопоты старшему референту и смягчало занятому сверх головы первому заместителю министра обстановку личных приемов.

— Я же вам русским языком объяснил, — раздельно и с достоинством повторил референт. — Порядок есть порядок.

— А я вам говорю, что у меня не личный вопрос, а государственный.

— Это квартальная премия — государственный вопрос? — ядовито усмехнулся референт. — Не надо меня вводить в заблуждение.

— У меня, кроме премии, другие вопросы есть.

— Так доложите.

— Ну да, так я вам и буду все выкладывать. Время попусту тратить. Пропускайте меня добром, а то вам же будет хуже.

Розовое лицо старшего референта стало багроветь. Он вздернул головой, как туго взнузданная лошадь. Из-под приглаженного отворота выбился острый кончик крахмального воротничка. Референт в горячке оставил без внимания беспорядок в собственном костюме. Пальцы его нервно сунулись в ящик стола и выхватили сигарету, хотя при посетителях он никогда не курил. Глаза у Лиды хитренько и довольно поблескивали.

— Ну, знаете ли, — референт чиркнул спичкой, сломал ее и еще больше возмутился. — Если первый встречный…

— Это я, значит, первый встречный? — запальчиво перебила Ведута. — Это меня вы первой встречной назвали? Меня, советского гражданина, комсомолку, работника системы министерства?

Голос ее взвился таким возмущенным порывом, что референт опасливо покосился на дверь и забыл прикурить сигарету.

— «Первый встречный», — не унималась Лида, хорошо усвоившая в разговорах с бригадирами и линейными прорабами, что нападение — это лучшая форма защиты. Голос ее звенел неподдельным гневом от оскорбления, нанесенного референтом. — Дайте мне телефон парткома!

У старшего референта стал смываться со щек румянец. Мог ли он подумать, что такая зеленая пигалица с находчивостью опытного склочника ухватится за неосторожно вылетевшее слово и примется поднимать невинную оговорку на принципиальную высоту.

С нее взятки гладки. Ниже строительного участка не спустишь. А вот старшему референту надо быть предельно осмотрительным. При таком звонке обязательно вызовут для объяснения. Укажут на нетактичность при приеме посетителей, на недостаточное внимание к людям… Вроде бы и ничего страшного, но в жизни большие неприятности порой начинаются с мелочей. Старший референт разглядел под нахмуренными бровками посетительницы волю укротителя тигров и одержимость паломника, следующего в Мекку.

Он встал и принес Лидии Захаровне глубочайшее извинение за случайное выражение, смысл которого, к сожалению, был превратно понят ею. Он высказал искреннее огорчение, что недооценил всей важности ее просьбы. Единственным побудительным мотивом его действий было желание понять суть дела, ибо его помощь также могла быть полезной. Коль скоро он оказался нескромным и Лидия Захаровна непременно желает изложить вопрос лично товарищу первому заместителю, он, разумеется в порядке исключения, приложит все усилия, чтобы Лидия Захаровна была сегодня принята.

Он заправил под пиджак воротничок, открыл блокнот и аккуратно переписал туда данные о посетительнице. Затем попросил Лиду подождать пять минут и вышел из комнаты.

Этого времени ему хватило, чтобы ввести в курс случившегося секретаршу и дать указание, как поступить с назойливой посетительницей.

Возвратившись, референт сказал Ведуте, что в два часа товарищу первому заместителю министра, вероятно, предоставится возможность принять Лидию Захаровну.

— Сейчас одиннадцать, — мягко улыбаясь, добавил он. — Вы можете пока погулять… В два часа прошу явиться на прием.

«Вот так-то, чухлома, — подумал старший референт, отлично знающий, что в два часа первый заместитель министра должен уехать на ответственное заседание. — Отучу тебя нос задирать… «Телефон парткома». Нет, мы эти штучки-дрючки знаем… Я с тебя спесь собью».

«Выпроводить меня, голубчик, надеешься, — в свою очередь, подумала Лида, ни капельки не поверившая в крутую перемену настроения отутюженного референта. — Фигушки тебе… И шагу из приемной не сделаю».

— Я лучше подожду, — сказала она. — Что-то устала, пока ехала. Еще до автобуса пешком шла… Я лучше подожду в приемной.

— Как вам угодно, Лидия Захаровна, — любезно ответил старший референт. — Извините, но я должен вас покинуть. Срочные дела.

Лида прошла в приемную и уселась там в уголке. Через секунду из своего обиталища выскочил старший референт. Он с такой поспешностью замкнул дверь своего кабинета на ключ, что догадка Лиды превратилась в уверенность.

Высокие, похожие на купеческую стеклянную горку часы с двумя гирями мерно раскачивали маятник. Отбивали четверти часа, половины и целые часы. Лида терпеливо сидела в углу, поглядывая на дверь с коричневым пластиком, за которую она обязательно должна была проникнуть. Если в два часа ее не примут, она такой тарарам наделает, что бедному старшему референту за месяц каши не расхлебать. Ему небо с овчинку покажется. Он внукам закажет обманывать посетителей, являющихся из глубинки на прием к начальству. «Первого встречного» она ему на всю катушку размотает.

Секретарша разговаривала по телефону, исчезала за дверью, вызывала сотрудников, отправляла с курьером бумаги и незаметно поглядывала на тихую девочку в немодном платье и туфлях, которые уже два года никто не носит. И прическу ей надо переменить. К ее лицу пойдет широкий зачес набок с мелкой челочкой. Не понимает, дурашка, какую из себя конфетку может изобразить. Личико у нее весьма пикантное, кожа — как атлас…

Секретарше было за сорок. Но об этом знали лишь она и начальник отдела кадров. Все остальные давали ей не больше тридцати пяти. И, уж конечно мало кто представлял, что у такой молодой женщины есть дочь, первокурсница института, до странности похожая на эту тихую и наивную девушку, скромно сидящую в углу.

Старший референт велел сказать в четырнадцать часов посетительнице, что товарища первого заместителя министра срочно вызвали на совещание.

Секретарше не хотелось быть участником низкого надувательства. По ее мнению, это был совершенно недопустимый стиль работы. Что же ты за мужчина, если не можешь справиться даже с наивной девчушкой! Убедить ее, разъяснить, направить в соответствующий отдел, помочь. Не обижать человека беспардонным враньем, а сказать прямо и честно, что заместитель не примет ее.

32
{"b":"573214","o":1}