"А как я узнаю, что трезвею?" - спросил Иван, усевшись на своё место и налив себе полную рюмку прозрачного напитка.
"Узнаешь по своему самочувствию, - ответил за отца дед. - В природе всё сбалансировано: сколько радости получишь от выпитого - столько печали испытаешь от протрезвления".
Пётр Александрович кивком головы подтвердил, что согласен с данным правилом и продолжил:
"Урок номер три".
Дед перебил: "Почему урок? Правило, а не урок!"
Пётр Александрович как будто и не услышал старика,- спокойно продолжил:
"Урок номер три: у некоторых людей с похмелья активизируется их 72творческий потенциал. Об этом писали Александр Сергеевич Пушкин, Есенин. Понаблюдай за собой и узнаешь: активизируется твоя умственная деятельность с бодуна или наоборот - затухает. Если работает второй вариант - то лучше и не пить вовсе. Есть мнение, что водка мозги сушит, но я его не разделяю - за собой такого не замечал".
За столом воцарилась тишина. Каждый думал о своём.
Подняв рюмку, Пётр Александрович продолжал поучения:
"Теперь - техника пития водки. По вкусу она неприятна, а, значит, нужно её проглотить быстро и желательно в охлаждённом виде, в этом случае твои вкусовые рецепторы не успеют воспринять отрицательные ощущения. Перед началом пития - выдохни, когда пьёшь - вдыхай носом, а выпил - воздух выдохни через рот, этим ты выдуешь неприятные водочные пары. Следующий вдох сделай через нос, поднеся к нему кусочек, обязательно ржаного, хлеба и тут же положи в рот что-нибудь остренькое; лучше всего - солёный огурчик. Всё, после этого начинай есть то, что на столе и жди - действие водки проявится быстро и мощно, чем она и хороша по сравнению с вином, а эффект опьянения и есть самое приятное.
И последнее: если пьёшь, то пей торжественно, церемониально, иначе будет не выпивка культурного человека, а пьянка алкаша". - С этими словами, он ещё выше поднял свою рюмку и провозгласил, глядя на Ивана:
"За молодёжь, которая идёт нам на смену. Пусть она будет умней нас", - сказал, перевёл взгляд на Чарноту и залпом выпил.
Иван оказался хорошим учеником. Старшие данный факт единодушно отметили, когда тот выпил свою рюмку по только что услышанной инструкции, не упустив при этом ни одного её пункта.
Когда в комнату вошли дамы, мужчины активно поглощали вкусности, 73приготовленные одной из них.
Иван, увидев сестрёнку, радостно вскочил со стула и, дожёвывая редиску в сметане, стал помогать ей устроиться за столом.
Оксана за два года отсутствия Ивана дома - преобразилась. Это уже была не та девочка: смешливая, быстроглазая и такая худенькая, что рельефно выступающие ключицы казалось и кожей-то не обтянуты, а так - без кожи и прикреплены к плечевым суставам с одной стороны и прямо к горлу - с другой. Теперь перед Иваном была девушка. Формы тела обрели женственность. Осиная талия мягко переходила в бёдра и создавала так волнующую мужчин линию. Стройные ножки с сахарно-белой кожей икр и миниатюрными ступнями, скрытыми под белыми носками; казалось, им только и не хватает хрустальных туфелек. Но главное, на что сразу обратил внимание Иван, ещё тогда, когда вся семья встречала его на вокзале, так это - груди, молочные железы, как их называли врачи, а Иван об этом вычитал в научно-популярном журнале. Они, конечно, не были таких размеров, как у Риммы, но Иван понимал - ещё пару лет и бюсту Оксаны будут завидовать многие женщины, а мужчины, будут желать их осязать, ласкать и нежить.
Анастасия Сергеевна, когда дочь уселась за стол, налила ей в тарелку супа. Старшие мужчины встали из-за стола и рассыпались в благодарностях и похвалах хозяйке и кулинару в одном лице. Ей явно это было очень приятно.
"Ну, мы пойдём наверх - к Евстратию Никифоровичу и Людмиле Вениаминовне и ты Иван приходи, поможешь матери убрать со стола и приходи к нам. Разговор есть", - сказал Пётр Александрович в прихожей, куда вышли мужчины.
74 Иван выносил из столовой посуду, а мать на кухне её мыла, затем к ним присоединилась Оксана и стала вытирать, вымытое. Когда дети вместе приводили в порядок обеденный стол, Иван, помогая сестре стелить чистую скатерть, спросил:
"Как же ты, Оксанка, додумалась в университет поступать, да ещё на философский факультет?"
Девушка, улыбаясь, молчала. Иван ждал ответа.
"Год назад мне попалась в руки книга: справочник-словарь под названием "Великие философы". И мне стало так интересно. Я так сильно захотела узнать о чём думало человечество за свою историю. Запомнился мне больше всего Эпикур. Вот уж человек! Ещё за две с половиной тысячи лет назад до нас думал о том, что с помощью разума - через одну умственную деятельность можно сделаться счастливым. И больше всего мне в память врезались его слова. - Она помолчала, собираясь с мыслями и готовясь воспроизводить цитату по памяти, но вдруг передумала и сказала, - подожди, я сбегаю за этой книгой и прочту, боюсь исказить содержание".
Она пташкой выпорхнула из комнаты и скоро вернулась с книгой в руках.
"Вот, - сказала она, открыв её на нужной странице. Помолчала, а затем с выражением, громко так - будто со сцены, прочла: "Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устаёт ей заниматься. Кто говорит, что ещё не настало время занятий философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья или ещё нет, или уже нет времени".
Она отложила книгу, помолчала, глядя на Ивана, но так и не 75дождавшись от него никаких слов, вновь заговорила сама:
"В этой книге рассказывается о ста сорока пяти философах и все они такие интересные. Вот, чтобы узнать больше о них, я и решила поступать в наш Университет".
Иван восторженными глазами смотрел на сестру. Алкоголь подействовал на него благотворно: ему было весело, и он любил весь мир. Но сестра, его сестра, за которую он и так был готов отдать жизнь; сестра готовится стать интереснейшим человеком для задушевной, умной беседы. Он подошёл к ней, обнял и почему-то на ухо, тихо сказал:
"Учись, сестрёнка. У меня к тебе будет много вопросов, я знаю. Но мне пора - меня старики ждут наверху".
Оксана была тронута нежностью брата.
Тем временем, мужчины уже вошли в квартиру, расположенную выше этажом и Пётр Александрович ещё раз отметил про себя - как хороша жена его генерала, открывшая им сейчас входную дверь. Женщины её возраста - те, которые в молодости были очень даже привлекательны и которые в преклонном возрасте не перестают следить за своей внешностью, такие женщины поразительным образом сохраняют за собой ту, - мощную притягательную силу, которой не в состоянии противостоять мужики.
"Вот и моя Настя такая же", - с удовлетворением отметил про себя Пётр Александрович, когда они с Чарнотой вошли в комнату и расселись по креслам.
"Как построим разговор с Иваном?" - спросил Чарнота.
Пётр не сразу переключился на другую тему и потому пауза затянулась. Наконец, он произнёс:
"Григорий Лукьянович, мы же договорились с тобой, что ничего 76навязывать ему не будем. Ответим только на его вопросы и всё. Взваливать на него остальное сейчас нельзя. Ему ещё срок тянуть целых два года. Там проболтается ещё".
"Что, - и о двадцатом съезде ничего не скажем? И о том, что Сталин перед самой войной почти весь генералитет Красной Армии расстрелял, промолчим?" - продолжал задавать вопросы Чарнота, как будто поддразнивая своего друга.
"Спросит - расскажем. Не спросит - потом узнает", - ответил Пётр.
"Я всё думаю. Вот ты мне рассказывал про Махно. Как он люто ненавидел большевиков. Наверное не раз его земляки добрым словом поминали, когда в 1931-32 годах пухли от голода. А, Пётр?"
"Возможно, возможно и вспоминали. Да, никогда не забуду, как Нестор Иванович материл большевиков на митинге в Гуляйполе. Говорил, что лживые они и обязательно обманут и с землёй, и с миром обманут; и землю крестьянам не дадут и войну пуще гражданской развяжут. При них постоянно в условиях войны все обречены жить. Как в воду глядел!" - последние слова Пётр произнёс так громко, что из кухни в комнату, отворив дверь, заглянула Людмила.
