"Всё окей! Только надо одно дельце провернуть. Командир приказал устранить крен на левый борт. Выровняем корабль так: перекачаем мазут из носовой бортовой цистерны в одиннадцатую. Я сейчас иду переодеваться, а по пути открою клинкет и включу насос в первой машине, а ты идёшь в прачечную - отрываешь одиннадцатую и закрываешь двадцатую. Годится? - и добавил: - Одиннадцатая пустая, вырубать насос можно не торопиться".
"Валяй, Шура, - со вздохом сказал Иван и побрёл по левому шкафуту в помещение прачечной. Там находились выводы от клинкетов этих цистерн. (ШКАФУТ - \морской термин\ средняя часть верхней палубы)
Иван уже стоял в тамбуре прачечной, когда туда влетел "молодой" с вытаращенными от возбуждения глазами и заорал:
"Бут, скорее переодеваться, ты в город идёшь, тебя по всему кораблю ищут".
Ивана никогда не били пыльным мешком из-за угла, но после этого случая - он знает: что это такое. От ошеломляющего известия в памяти что-67то отключилось. И Иван вспомнил о работающим насосе и закрытом клинкете 11 цистерны только в городе, когда к их группе подошёл наш офицер и спросил: не видели ли они командира механической боевой части.
"Не видели",- ответил за всех старший группы.
А на вопрос "Что случилось?" офицер ответил одной фразой:
"Да, мазут - за бортом".
От этого сообщения Ивану стало не по себе. Он мгновенно вспомнил, что не открыл 11 и не закрыл 20, о чём была договорённость с Соболевым.
А случилось следующее: Шурик, проделав свои манипуляции с насосом и клинкетом и уверенный, что Иван со своей частью задания уже справился, прибежал в кубрик переодеваться, а ему говорят, что он сегодня в город не идёт. Расстроенный, куда он ушёл - неизвестно, но в кубрике Иван его не встретил, и потому иванова память вовремя не включилась. Иван же прибежал в кубрик, быстро переоделся и выскочил на верхнюю палубу. У кормовой артиллеристской башни главного калибра уже выстроилась группа, идущая в город. Ждали только Ивана.
Югославия - это не Севастополь; к внешнему виду моряков, сходящих на берег, не придирались. И как только группа оказалась в полном составе - моряки сошли на берег.
Тем временем насос из полной цистерны ёмкостью 10 тонн перекачивал мазут в восьмитонную, но до этого уже наполовину заполненную. Четыре тонны поместилось в цистерну, остальное, через воздушники, пошло на палубу, а через палубные шпигаты - за борт, - замазучивать Которскую бухту Адриатического моря.
Ивану позже рассказали, что в тот момент как раз командир корабля 68встретил у трапа группу югославских гостей и повёл их по левому шкафуту в офицерскую кают-компанию. Неожиданно путь гостям и хозяину преградил мазут. В воздушнике цистерны сначала зашипело и в следующее мгновение на палубу выплеснулась чёрная жидкая масса. Видимо, в этот момент корабль качнуло и подача мазута на палубу, как будто, прекратилась, но, в следующий миг, - полилось с новой силой неудержимой струёй. Командир через проход за второй трубой вывел гостей на правый шкафут, но и тут путь был уже отрезан всё той же чёрной, липкой и вонючей жидкостью.
Сначала по корабельной трансляции орали: "Дежурный трюмный наверх! - Затем, видимо, отчаявшись: - Обесточить корабль!"
Тем временем, на палубу и за борт ушло около трёх тонн мазута.
---------------------------------------
Всю свою последующую службу на Советском военно-морском флоте, Иван в мыслях часто возвращался к этому случаю. И ещё тогда он понял, что такого не могло бы произойти там, где люди друг к другу относятся по-человечески: с добром, с пониманием, с сочувствием.
И много позже, уже обучаясь в Институте Марксизма-ленинизма на высших партийных курсах, где их знакомили с азами социальной психологии, он, наконец, осознал окончательно: это потому всё так случилось, что на корабле не было коллектива. На эсминце служила всего-навсего группа, то есть такая человеческая общность, которая никогда и не смогла бы стать коллективом, или таким сообществом людей, которое сознательно бы, а, значит, добровольно сообща делало бы общее дело; когда каждый член такого сообщества вносил бы в общее дело свою позитивную крупицу, когда интеллекты индивидов этого сообщества не подавлялись бы, а 69складывались в достижении общей цели; когда каждый в любой момент мог бы пожертвовать своим индивидуальным благополучием ради этого общего дела. Не могло получиться коллектива из группы, в которой очень большая часть её состояла из отбывающих наказание за несовершённое преступление.
------------------------------------------
Но все эти выводы и обобщения Иван сделал много позже, а пока служба продолжалась. Никаких неприятных последствий для Ивана инцидент с мазутом в Адриатическом море не вызвал. Матрос Бут вообще как бы оказался в стороне, хотя и обратился к командиру БЧ-5, рассказав ему о своей роли в этом деле. Вахту дежурным трюмным нёс Шура Соболев и его, за плохое несение службы, на ночь загнали в машину драить пайолы.
Через шесть месяцев морских скитаний эсминец "Благородный" вернулся на базу.
А ещё через месяц мама, папа, дедушка и их горячо любимый сын и внук сидели в их старой ленинградской квартире за обеденным столом и весело беседовали. Иван, конечно, знал, что Евстратий Никифорович Тёмкин не родной его дед, но от этого он любил этого мудрого старца не меньше, а может быть даже и больше потому, что духовное родство не менее прочно может связывать людей, чем родство генетическое.
"Что-то бледно выглядишь ты, Ваня. Моряк, он всеми ветрами продуваемый, а ты как будто из подвала вылез - лицо бледное, худое", - сказал Чарнота после того, как они с Петром Александровичем выпили по рюмке водки и приступили к закускам. Иван погрустнел, а Пётр Александрович укоризненно взглянул на Чарноту.
"А я, деденька, так и есть - больше в помещении нахожусь, чем на 70палубе. У меня и специальность такая - машинист трюмный. Вот в трюме мне и сидеть ещё два года. А там ветров нет".
Хлопнула входная дверь. Мать встрепенулась:
"Оксанка из Университета пришла", - сказала она, вставая из-за стола и направляясь навстречу дочери.
А дед, не обращая внимания на многозначительные взгляды своего бывшего ординарца, не унимался:
"Знаю, хлебнул ты там лиха, рассказывай. Мы с твоим отцом тоже виды видывали, - так что может что путное подскажем тебе. Наливай!" - скомандовал дед и отец, к удивлению Ивана, повиновался как подчинённый начальнику.
"А, налей-ка и мне, отец. Должен же я когда-нибудь попробовать этот мужской напиток", - вдруг сказал Иван, вставая для того, чтобы взять из буфета пустую рюмку для себя.
"О, - радостно вскричал Чарнота, - за нашим столом мужиков прибыло!"
Петра Александровича, напротив, желание сына не обрадовало.
"Сынок, а ты без нас уже пробовал этот, как ты говоришь, мужской напиток?" - спросил он.
"Да, отец, пробовал, когда нас на уборку картошки посылали. Тогда мне не понравилось".
Пётр Александрович удовлетворённо кивнул и улыбнулся.
"Чтож, тогда, прежде чем пробовать его второй раз, выслушай опытных в этом деле людей".
Чарнота с явным неудовольствием на лице, откинулся на спинку стула и сказал:
71 "Может сначала, выпьем, закусим, а уж после поговорим".
"Нет уж, - сначала теория, - твёрдо возразил Пётр Александрович и начал излагать. - Пьют спиртное, сын, для того, чтобы опьянеть. Опьянение - особое состояние человека, при котором связь с реальностью у этого человека ослабляется. У большинства людей состояние опьянения связано с положительными ощущениями - людям становится весело. Однако, редко, но встречаются особи, которые в пьяном состоянии делаются агрессивными. Отсюда, урок номер один: старайся пить только со знакомыми тебе людьми. Урок номер два: определи для себя то количество спиртного, которое твой организм не отравляет. Основной признак отравления - плохое самочувствие после отрезвления. Начинай с малого. Сегодня я предлагаю тебе выпить две рюмки водки. Это, примерно, восемьдесят граммов. А после - загляни в себя и оцени своё состояние, когда начнётся протрезвление".
