Видя всё это, Иван впал в состояние полной растерянности. Его организм своеобразно отреагировал - то ли на психическое истощение, то ли ещё на что - у него нарушился обмен веществ и 13 фурункулов последовательно один за другим выскочили у него на ногах и руках. Всё это продолжалось недели две. Иван понимал: перед ним враг, но как защититься от него он не знал. В голове проносились всякие фантастические планы: сбежать, но он знал, что в городе Севастополе полно патрулей. Его быстро поймают и вернут на корабль - на расправу этим зверёнышам... Начать убивать врагов! Ну, двух - трёх он успеет уложить, а толку?

-----------------------------------

Перед тем, как проводить его на службу, дед с отцом провели с ним трёхчасовую беседу. Дед ему долго и пространно объяснял, что специфика военной организации - особая. Что, мол, в условиях военных действий, когда - вот враг, а вот - свой легче понять эту специфику. Там даже возникает особая боевая дружба, когда один человек может безоглядно 42пожертвовать собой ради других. Иначе выглядит военная организация в мирных условиях, когда абсолютно непонятно с позиции здравого смысла, зачем отдавать в безраздельное подчинение одного человека - другому; многих - одному да ещё круглосуточно, да ещё на несколько лет. При этом многие или покоряются и становятся рабами и на гражданку уходят с психологией раба, или превращаются в смертельных врагов своих командиров.

Иван не очень-то внимательно слушал эти назидания, а отец, который всю беседу молча просидел у окна только иногда бросая взгляды в их сторону, понял это и включился в неё тогда, когда умолк дед.

"Ладно, Иван, жизнь тебя научит. Мы только попытаемся тебя подстраховать. Слушай меня и запоминай: когда тебе уж совсем будет невмоготу, напиши домой письмо. Не с жалобами - ни в коем случае. Военная цензура жалоб не пропустит. Напиши так, чтобы слово "прекрасный" было вставлено три раза в три предложения, идущие один за другим. Мы тогда поймём, что тебе плохо и попытаемся прийти на помощь".

Ивану эти слова теперь вспомнились отчётливо и он написал в письме: "Служба моя идёт прекрасно. Корабль прекрасный. А когда нас ставят после похода к Минной стенке, то открывается прекрасный вид на севастопольскую бухту".

Написал и стал ждать. Скоро пришёл ответ из дома, из которого было понятно, что его сообщение получено и правильно расшифровано. Оставалось только набраться ещё больше терпения и вновь ждать.

Помощь пришла через два месяца, как раз тогда, когда корабль готовился к большому походу. За эти два месяца Ивану два раза пришлось физически защищать своё достоинство. В первый раз, когда на правом шкафуте шёл развод дежурной службы, а помощником дежурного офицера 43по кораблю заступил тот самый сверхсрочник с лошадиными зубами. Он подошёл к Ивану, стоявшему в строю, и не таясь спросил у него:

"Ну что, жид, подежурим?"

"Жид - это еврей, - соображал Иван, - но причём же здесь я?"

"Я тебя научу правильно службу нести!" - продолжал старшина-сундук. (Сундуками, за глаза, конечно, на корабле почему-то называли всех сверхсрочников.)

Иван, подавив в себе неприятное ощущение от близости этого типа, наклонился к его уху и прошептал:

"Пошёл на хуй, сундук!"

Видно было как сундук побледнел, но справился с собой и действительно отошёл в сторону. После развода старшина подозвал к себе Ивана и, как показалось ему, доброжелательно пригласил его поговорить.

Мелькнула мысль:

"Вот, наконец-то, переговорим и он отстанет от меня".

Они спустились в четырёхместную каюту старшин и как только Иван переступил её порог, то получил удар в живот. Сундук метил в солнечное сплетение, но Иван успел сгруппироваться и удар пришёлся выше - в грудную клетку. Войдя в клинч с противником, Иван, преодолевая боль от удара, сказал:

"Прекрати, придурок, ведь тебя же посадят".

"Ну и хуй с ним!" - последовал ответ.

Удерживая противника в клинче, Иван что есть силы нанёс ему удар в лицо локтём (Этому удару научил его дед) и тот обмяк. С силой оттолкнув его на столик в проходе между койками, Иван приготовился отражать очередное нападение, но в каюту вошли два молодых офицера-медика, 44проходивших на эсминце практику и всё счастливо закончилось. Как ни странно было осознавать Ивану, но придирки к нему старшины-сундука после этого случая прекратились.

Второй бой Ивану пришлось выдержать вот при каких обстоятельствах. "Благородный" после ремонта вышел под Феодосию для прохождения мерной линии (это когда корабль проходит разными скоростными режимами и в конце - полным ходом перед участком суши, а с берега измеряют его скорость). Иван стоял вахту у испарителя. По ходовой пресную воду для помывки дают в определённое время. Не успел - остался не мытым. У испарителя же был кран из которого текла пресная вода всегда можно было помыться. Вот годки и приходили к нему мыться. Однажды спускается к этому крану один тип, который выгнал Ивана из румпельного отделения. Иван хотел осмотреть рулевую машину. На заводе, с которого его забрали на флот, как раз и делали рулевые машины. Спустился Иван в румпельное, видит - сидят там двое, ну, Иван спрашивает: "Можно машину посмотреть?" А один из них, как понёс на Ивана: "Вали отсюда, салага..." и т.д. Ивану пришлось удалиться. Позже он узнал, что этот, который его выгнал, оказывается, вовсе и не годок - старше Ивана на год, но не годок. И вот теперь этот спускается к Ивану мыться. Иван закрыл кран и прокричал ему на ухо, чтобы тот убирался. Тот спорить не стал, а поднялся к судовому телефону и вызвал подмогу. Скоро прибежал второй - такой шустрый оказался, по фамилии Шпорт. Он спустился к Ивану и попытался его ударить. Места у испарителя мало и ударить ему Ивана не удалось. Иван перехватил инициативу и прижал Шпорта к крышке испарителя. Схватил за воротник его робы, притянул к себе и одновременно нанёс удар головой в переносицу. У врага из носа обильно полилась кровь. Иван тогда испугался, но 45последствий никаких не было. Позже на баке он увидел Шпорта курящим, а под обоими глазами - синяки.

-------------------------------------

Корабль стоит у стенки. Кубрик. Иван сидит на своём рундуке. Вбегает дежурный трюмный и как-то уж очень взволнованно кричит: "Бут, тебя к замполиту вызывают!"

Замполит тучный, рыхлый с пальцами трубочками, которые он никак не мог сжать вместе, когда отдавал честь и получалось, что к фуражке капитан третьего ранга подносит ладонь с растопыренными пальцами.

"Матрос Бут, к вам приехала мать. Получите увольнительную на трое суток и ступайте".

Иван чуть в обморок не упал. Замполит посмотрел на него и добавил:

"Приведите себя в порядок, а то выглядите как из Бухенвальда только что освободились".

Чем сильнее несчастье, тем ярче ощущается счастье, которое его сменяет. Иван спустился с трапа корабля на причал и невдалеке увидел маму. Она стояла - одинокий островок доброты в этом море зла и ненависти. Стояла и смотрела на него - такая родная, что Иван, чтобы скрыть наворачивающиеся слёзы, подбежал к ней и обнял. Так они несколько минут и стояли, обнявшись, на виду у всех, кто мог их видеть.

----------------------------------

На КПП (контрольно-пропускной пункт) Минной стенки Иван предъявил увольнительную и военный билет и сел с мамой в такси, поджидавшее их тут же.

"В гостиницу "Севастополь", пожалуйста", - сказала Анастасия Сергеевна водителю.

46 Поехали. Иван засыпал мать вопросами:

"А отец приехал? А дед? Мне бы с ними очень о многом нужно поговорить".

"Нет, Ванечка, они не смогли приехать, - как можно мягче сказала мать. - Отец на работе пропадает. У них там срочный правительственный заказ, связанный с космосом. Но это он всё организовал через своих заводских военпредов. Они по своим каналам связались с севастопольскими военными, а те узнали о планах по эсминцу "Благородный" и договорились, что тебя отпустят на трое суток в отпуск. А дед не смог поехать - сказал не доедет. Слабость на него какая-то уж очень навалилась. Зато в гостинице тебя ждёт сюрприз".