"Победили-то - победили, но какой ценой! Немец за три месяца до Ленинграда дошёл и в сентябре сорок первого уже блокировал его. Наступление фашистов началось 22 июня; и за первые 18 дней четвёртая танковая группа противника прошла более 600 километров в направление к Питеру. Это по 30-35 км в сутки. Фактически не встречая никакого сопротивления. Что это? Как это? Как же великий генералиссимус прошляпил нападение фашистов, а где были остальные военачальники. Да, многих он перебил, можно сказать, - в преддверии войны, а остальные? Вот Сталина на двадцатом съезде осудили, а ведь все эти теперь хвалёные военачальники холуйствовали перед ним: и Жуков, и тот же Рокоссовский. Тем самым они способствовали нашему провалу в начале войны".

Генерал возразил:

"Если бы не холуйствовали, как ты говоришь, и их бы расстреляли".

Найдёнов не согласился с ним:

231 "Можно подумать, что холуёв не расстреливали. Некоторые за мгновение до того, как пулю получить, здравицу товарищу Сталину орали. Это уже исторический факт. Это в делах по реабилитации указано, - и продолжил, не скрывая возмущения: - И вот я читаю сегодня эту сладенькую ложь, - он резко отбросил книгу от себя и та, пролетев через комнату, упала в противоположном углу, - о героизме, о мудрости советских полководцев, о великом Сталине и тошно становится. Я же воевал под Ленинградом. Сам всё видел и мне там такое рассказывали. Где правда? Зачем эти писаки нам врут? Нас, пожалуй, им не обмануть. Но зачем они обманывают следующие поколения?"

"Сложные вопросы, полковник, ты поднимаешь. Когда в них разбираться - работы столько. А вот ты пенсионер - разберись и мне расскажешь, а сейчас: есть чем похмелиться?" - спросил генерал.

"О, в этом доме всегда есть!" - с гордым пафосом произнес хозяин и, попросив гостя подождать, вышел на двор. Скоро он вернулся, неся в руке пол-литровую бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. Мужчины прошли на кухню. Сделали бутерброды с икрой. Хозяин наполнил рюмки.

"Что пьём?" - спросил генерал.

"А пьём мы самую лучшую в СССР водку - безвредную. Я её сам делаю. Такой водки даже в Кремле нет. Пей, пей, Василий Никифорович, - не отравишься".

Выпили.

"Мягкая", - оценил напиток генерал, когда вслед за хозяином опрокинул рюмку в рот, крякнул и теперь с удовольствием закусывал бутербродом - белый хлеб с чёрной икрой и сливочным маслом.

232 "А теперь рассказывай: как это ты умудрился наладить водочное производство? Под статьёй ходишь", - улыбнулся генерал.

"Мне года два назад пришлось беседовать с учёным-химиком. Я ему очень помог в одном деле. И вот он мне рассказал, что в России делают водку из плохого спирта - вредного для человеческого организма, но дешёвого и потому нашей власти желанного. Этот спирт называют ректификатом. Он имеет химическую формула це два аш пять оаш и получать его можно из чего угодно, даже из дерьма. У нас его делают из древесных опилок. Дальше разбавляют водой и вот вам - "советская водка". Настоящий же - безвредный спирт добывают методом дистилляции. Такой спирт так и называют: спирт-дистиллят. От водки на основе спирта-дистиллята голова не болит и похмельный синдром, если он и есть, то очень слабый. Именно такую водку мы сейчас и пьём. Кроме того, спирт, на котором сделана водка, которую ты сейчас кушаешь, двойной перегонки и двойной очистки. Я тебе с собой дам литровочку. Выпей и оцени. Потом расскажешь о своих впечатлениях. Вот: у нас даже водку и ту испоганили потому, что производитель у нас оторван от потребителя. Если бы в магазине был выбор, то пили бы дистиллят и здоровее были бы".

Найдёнов налил ещё по одной, но генерал отказался:

"Всё, иначе начнётся новая пьянка, а мне на работу нужно сегодня ещё заехать. Сейчас я вызову машину на шестнадцать часов. Пообедаем и я поеду. А пока предлагаю прогуляться по берегу озера - воздухом подышать".

Они вышли из дома и направились к озеру. Утренний туман уже рассеялся. Солнце разогрело воздух над озером. Хорохорин остановился на крутом берегу, окинул взглядом раскрывшуюся голубую даль, гребёнку леса на противоположном берегу, вздохнул пленой грудью, развёл руки как будто пытаясь обнять всю эту красоту и сказал с придыхом:

"Эх, обхватит бы всё это и раствориться в нём!"

"Рано ещё", - возразил его товарищ, и этим рассмешил генерала.

Друзья сели на бревно, лежащее у кромки воды и молча наблюдали, как две стрекозы барражируют 233над небольшой заводью иногда сталкиваясь друг с другом, видимо, таким способом каждая пыталась отогнать соперницу для того, чтобы отложить свои яйца в выбранном месте только ей - одной.

"Везде борьба", - сделал вывод генерал, понаблюдав за стрекозами.

"Да, - согласился Найдёнов,- но если безмозглые стрекозы обречены на вечную борьбу, так как это им диктуют инстинкты, то человек с помощью своего разума может умудрится так обустроить жизнь на земле, что всем и места, и пищи, и всего что нужно для жизни, хватит".

Найдёнов поднял голову и взглянул в голубое небо с проплывающими по нему редкими белыми причудливой разнообразной формы, облачками.

"Нам нужно необъятный мир постигать, да созидательной деятельностью заниматься, а не истреблять друг друга или готовиться к этому", - сказал он и взглянул на генерала. Тот молчал. Одна из стрекоз вдруг села прямо на генеральскую руку. Достаточно было сжать кулак и она погибнет, но генерал этого не делал, а с интересом рассматривал это чудо природы.

"Надо же, - удивился Найдёнов, - нашла где отдыхать. Видимо, инстинкт ей подсказал, что тут безопасно, а, Василий Никифорович?"

Генерал улыбнулся, пошевелил рукой, но стрекоза не улетела, цепко держась своими лапками за кожный покров человеческой ладони.

"Она прочла мои мысли о том, что губить её я не намерен", - пошутил генерал.

"А что - вполне возможно, что и так. Ведь мы так мало знаем даже о стрекозах. Возможно, она и уловила какие-то твои мозговые флюиды. Скажи, 234пожалуйста, Василий Никифорович, тебе что-нибудь говорит фамилия Каретников?" - неожиданно резко сменив тему, спросил Найдёнов.

"Каретников?- Переспросил генерал. - А кто это?"

"А это научный сотрудник Ленинградского института психиатрии".

"Вспомнил. У нас и дело на него заведено. Кстати, это дело ведёт твой Алексей. А почему вы спрашиваете о нём?" - повернув голову, генерал взглянул на друга, и в это мгновение стрекоза снялась с его руки и, набрав высоту, полетела куда-то по своим делам. Мужчины проводили её взглядами.

"Я встречался с этим человеком. Он не враг".

"А откуда вы его знаете?"- спросил генерал.

"Я с ним познакомился через одного из моих фронтовых друзей. Они живут в одном доме, даже в одном подъезде", - ответил на вопрос Найдёнов и стал излагать свои доводы дальше. - Учёный мир - особый мир. У кого-то рождается идея, и он, чтобы проверить её, долго носит её в себе, пытается проверить её истинность самостоятельно. И делать это он может очень долго прежде, чем решится обнародовать свою идею. А тут что-то пронюхал другой учёный, у которого идей нет, но есть бдительность. Такой свою энергию тратит не на научную деятельность, ну не способен он к этому! - Произнёс Найдёнов, повысив голос на последней фразе, - он способен только на обеспечение её. И если есть советская наука и буржуйская, то у нас такой встаёт на защиту советской науки. И он искренен в этом. Вот откуда возникают такие дела".

"Не враг, говорите. Верю вам Владимир Михайлович. Только, пусть дело идёт, как идёт. Если вдруг Алексея поведёт куда-то не туда, то мы с тобой 235его подправим. Так, друг?" - генерал одной рукой обнял за плечо Найдёнова и они ещё минут десять просидели молча на бревне.

Отобедали на веранде.