"Откуда такое великолепие?!" - вырвался возглас удивления у Найдёнова. Это несколько озадачило гостя, ибо он знал своего бывшего начальника как человека необыкновенно выдержанного.

"Я, когда получил генеральские погоны, - сам удивился тому, какие вдруг двери передо мной распахнулись", - ответил генерал на вопрос хозяина.

"Пойдём, Василий, я тебе твою комнату покажу", - как будто почувствовав свой просчёт, торопливо сменил тему Найдёнов.

-----------------------------------

Генерал-майор Комитета государственной безопасности - Василий Никифорович Хорохорин был родом из сибирской глубинки. Его родители переселились туда из под Москвы, ещё при Столыпине. В семье он был последним ребёнком. Четверо его братьев и сестёр уже стали вполне самостоятельными людьми, когда появился этот поздний ребёнок. Мать последнего сыночка родила в сорок четыре года. Назвали Васей. В семье его все любили, но, не смотря на это, трудиться он начал уже в 10 лет. Помогал старшим братьям, отцу в их мужских делах по дому и хозяйству. Мать души в нём не чаяла, как будто чувствовала, что быть ему в семье единственным мужчиной. Сначала ушёл на войну отец и 226скоро получили похоронку, а затем и оба брата сгинули где-то под Прагой в конце 1944 года.

Василия взяли в армию в 1945. Ему и пороха не пришлось понюхать. "Нанюхался" он другого: глупости, подлости, зверств начальства до тех пор, пока ни попал в подразделение майора Найдёнова - фронтовика, не раз смотревшего смерти в лицо, но всё-таки сохранившего в себе так много человеческого, что молодой боец, немного набожный (родители успели вложить в сознание сына убеждённость, что стоит над людьми какая-то неподвластная им сила), просто боготворил своего нового командира. Дослужился Василий у Найдёнова до должности старшины роты и получил от него направление в школу НКВД. За полгода до окончания школы списался с полюбившимся ему командиром и попросил взять к себе. Найдёнов, уже в звании подполковника, не долго думая, приехал в училище (к тому времени школу переименовали в училище), встретился с его командиром и сумел уговорить его дать направление молодому лейтенанту именно в его часть. Так они продолжили службу вместе. Больше всего Василий был благодарен Найдёнову за науку разбираться в людях.

"Бойся карьеристов. Они мать родную не пожалеют ради очередной звёздочки, а уж что говорить про остальных - по головам пойдут к заветной цели, - учил молодого Найдёнов. - Карьериста легко вычислить. Как только услышишь от кого-нибудь из своих товарищей, что он хочет "накормить народ", "дать народу образование", ну, вобщем, хочет народ облагодетельствовать - всё - держись от такого подальше, а если нет такой возможности, то будь с ним крайне осторожен. Такие служить народу предполагают начать тогда, когда заберутся на самый верх, а до этого используют этот народ для собственного восхождения так беззастенчиво, что этот народ стонет и воет 227от этих будущих своих благодетелей. Совесть же эти гады свою успокаивают тем, что, якобы, служат великой цели".

И вот теперь у мангала, вспоминая эти слова своего бывшего командира-наставника, генерал думал:

"А ведь какой умница Михалыч; я многих неприятностей избежал, руководствуясь его наукой".

А Михалыч тем временем заготавливал дрова, на углях которых предполагал жарить шашлык.

"Я тут в прошлом году старую яблоню срубил. Так вот, попробуем теперь шашлычка приготовленного на углях из яблони", - сказал он, раскалывая очередной чурбачок и демонстрируя гостю темно-коричневую яблоневую сердцевину. - Видишь, древесина-то какая - особая".

Генерал взглянул на поленья, но промолчал. Затем обвёл взглядом стройные сосны и проглядывающую между ними озёрную гладь и вздохнул полной грудью.

"Вот, что я люблю, так это чистый воздух. Чтоб можно было вот так - без опаски вздохнуть. В городе я уже не решаюсь вот так дышать. Того и гляди чем-нибудь траванут. Природу загаживают. Слово новое придумали - "экология". Однако, может и выправимся. Как это в Библии: "Сначала было слово"".

"Завтра, по утру, всласть надышимся, когда поедем по озеру на лодке", - подхватил тему Найдёнов.

"Вы меня на рыбалку хотите взять, а я приехал выспаться у вас - на чистом воздухе. Что-то в последнее время чувствую - не высыпаюсь".

228 (Генерал понимал, что это его "выканье" как-то диссонирует с общими правилами в среде военных, когда к старшему по званию обращаются на "Вы", а тот "тыкает" подчинённым. Так было принято, но то уважение, которое он питал к этому человеку, не позволяло ему следовать этому правилу. Найдёнов как-то раз, когда ещё служили вместе, предложил Василию в неформальной обстановке перейти на "ты" и тот согласился, но очень скоро вернулся к старому варианту обращений, а Владимир Михайлович настаивать не стал.)

"Ой, да ради бога, генерал, делай что хочешь. Отдыхай как хочешь, а я к обеду свежей рыбки добуду", - согласился Найдёнов.

Устроенный в мангале костёр, тем временем, прогорел. Нанизали мясо на шампуры, чередуя его с кружками репчатого лука. И скоро по участку распространился такой сильный запах шашлыка, что у обоих мужчин тут же разгорелся аппетит. Выпили по первой "Кремлёвской" прямо тут - у мангала. Хлебом занюхали, огурцом закусили и навалились на шашлыки.

Пошёл дождь. От него запахи хвои, прелой прошлогодней листвы, озёрных водорослей, цветов и молодых трав так проявились, что генерал, ощутив ещё и приятное опьянение, не выдержал и с придыхом произнёс, дожёвывая очередной кусочек шашлыка:

"Вот это и есть - счастье!"

Найдёнов улыбнулся доброй улыбкой и предложил гостю пройти в дом, чтобы зря не мокнуть.

В доме расположились за уже заранее накрытым столом. Найдёнов подошёл к большому радиоприёмнику со встроенным проигрывателем, поставил грампластинку. Из приёмника зазвучала песня о том, что два229 лебедя (он и она) летели в тёплые края и вдруг, - в лебёдушку стреляет охотник и та падает мёртвой. Лебедь страдает по-человечески и когда в приёмнике зазвучали слова припева:

"Ты прости меня, любимая

За чужое зло,

Что моё крыло

Счастье не спасло".

Генерал расплакался навзрыд, как ребёнок. Это для Найдёнова стало такой неожиданностью, что он обомлел и растерянно смотрел на своего бывшего подчинённого. Найдёнов так растерялся, так этими генеральскими слезами был потрясён, что перешёл на "вы":

"Ну что вы, Василий Никифорович, успокойтесь. Что вы?"

Генерал сквозь слёзы скомандовал: "Наливай".

После выпитого генералу полегчало. Он виновато улыбнулся и извинился перед хозяином, который уже успел оправиться от удивления и теперь подыскивал слова.

"Я, Василий, не ошибся в тебе. Ты - Человек с большой буквы и даже генеральские погоны не убили в тебе человеческого. Я очень рад этому. Вот за это и выпьем".

Выпили. К двадцати трём часам литровая бутылка "Кремлёвской" опустела. А дружба двоих уже не молодых и видавших виды мужчин окрепла так, что уж никакими силами разрушить её было невозможно.

На следующий день генерал проснулся поздно. Найдёнов уже и с рыбалки вернулся, и рыбу почистил: пять крупных окуней, подъязок230 килограмма на полтора и мелочь: плотва, да уклейки; а гость всё не выходил из своей комнаты. Дела сделаны; и Найдёнов решил дожидаться своего гостя за чтением. Он увлёкся книгой и не заметил, как генерал подошёл сзади.

"Что читаете, Владимир Михайлович?" - так неожиданно прозвучал этот вопрос, что Найдёнов вздрогнул.

"Да вот, о Рокоссовском воспоминания всяких его знакомых. Ты знаешь, генерал, я всё никак не могу ответить на вопрос: почему мы так плохо воевали с немцами?"

"Как плохо? Мы же победили!" - удивился генерал.