Эвита, упав на колени рядом с юным глэйдером, подложила трясущиеся руки под его голову и слегка приподняла ее, зарываясь пальцами в мягкие кудряшки. Мальчика трясло, и девушка, аккуратно положив его голову на колени, мягко надавила руками на плечи.

«Не вздумай, Чакки, только не сейчас, не тогда, когда мы в шаге от свободы».

— Смотри на меня, — Томас негрубо потряс его за ворот рубашки. — Черт, Чак, смотри на меня!

Мальчик не плакал. Не кричал. А по тому, как сильно было напряжено его тело, Эвита понимала — он испытывал жуткую боль. Когда Чак поднял глаза на Томаса, из его груди против воли ребенка вырвался тихий стон.

— Я с тобой, — не унимался Томас, все еще трепыхая его. — Только держись. Черт, — его голос сорвался. — Черт…

— Томас, — тихо проговорил Чак и протянул юноше резную фигурку человечка.

Эвита тихо всхлипнула, быстро утерев нос тыльной стороной ладони. Бок начинал болеть сильнее, она была почти уверена, что он снова начал кровоточить, но ей было плевать. На ее глазах, в руках Томаса умирал самый юный глэйдер. Самый храбрый.

— Нет, нет, Чак, ты сам отдашь это им, помнишь? — Томас опустил протянутую руку мальчика. — Я обещал…

— Возьми это, — произнес Чак. — Спасибо, спасибо… — он медленно выдохнул и закрыл глаза.

Навсегда.

— Нет, Чак, все будет хор… — Томас прервался на полуслове, поняв, что сердце мальчика перестало биться, а дыхание замерло.

Эвита низко склонила голову, перестав бороться с желанием расплакаться. Слезы хлынули из глаз, покрывая испачканное лицо солеными дорожками.

— Чак, — Томас еще раз тряхнул мальчика. — Эй, Чак, очнись! Ну же, очнись! Пожалуйста! Черт, — его голос дрожал, он сам весь дрожал, опускаясь лицом на грудь того, кто спас ему жизнь ценой своей. — Черт возьми! Мы сделали это, очнись, — он рыдал у него груди, отчаянно моля, не желая принимать его смерть. — Прости! Черт…

Эвита, громко всхлипнув, дернулась от боли в боку и закрыла мокрое лицо ладонями. Что было дальше, она помнила смутно, в ее голове царило полное непонимание и странное ощущение нереальности происходящего. Ей казалось, что сейчас она снова откроет глаза, и окажется в Глэйде, где раннее солнце разбудит ее, и девушка, ежась от утренней прохлады, выползет из палатки и пойдет готовить завтрак.

Но все происходило на самом деле. Она на самом деле сидела на холодном полу, на ее коленях покоилась голова Чака, отдавшего свою жизнь на пороге свободы…

Словно где-то вдалеке послышался звук открывающихся ворот, но Эвита все еще слышала отчаянные вопли рыдающего Томаса. Глухо послышался голос Терезы, зовущей ее брата, а потом Каролины и Алекса, которые тоже звали их.

Чьи-то руки мягко подхватили Эвиту. Ньют, аккуратно оттащил девушку от Чака и поднял ее на ноги. Убрав ладони от лица, Эви прищурилась — открытые ворота впустили яркий солнечный свет в коридор. Она плохо видела очертания каких-то людей, бегущих к ним.

Военные. Несколько мужчин что-то кричали ребятам, махали руками, показывая следовать за ними в открывшиеся ворота. Ньют тащил девушку за собой, практически на своих руках. Она не упиралась, но никак не могла понять, что происходит. Кто эти люди, куда они бегут, почему они оставляют Чака.

Томас продолжал кричать, но уже на военных, оттаскивающих его от тела мальчика. Что было дальше, Эви не видела, они с Ньютом оказались на улице. Под ногами был песок, он находился повсюду, огромные барханы песка везде, куда только ни посмотри. Как будто пустыня. Солнце неимоверно жарило, прогретый воздух было трудно вдыхать, от ветра поднимались целые столпы песка, мешая нормально открыть глаза и осмотреться.

Наконец, пробежав какое-то расстояние, Ньют выпустил Эви, перехватив ее за руку. Девушка посмотрела вперед — туда, куда бежали остальные шанки вперемешку с военными — там стоял вертолет, который, судя по всему, ждал их, чтобы увести отсюда. Они молча добежали до него, Ньют помог девушке залезть внутрь, потом запрыгнул сам, усевшись у стены, отделявшей кабину от хвоста вертолета, прямо на пол и усадив девушку рядом с собой. Эвита обвела взглядом небольшое помещение транспорта: шанки расположились по периметру, тяжело дыша и привалившись к дребезжащим стенам вертолета. Через несколько мгновений в кабину запрыгнул Томас, тяжело рухнув на пол на свободное место между Эвитой и Минхо. Тут же дверь вертолета закрылась, и он начал взлетать.

— Вы в порядке? — спросил один из военных, последним влезший в вертолет.

Глэйдеры смотрели на него с опаской, подозрением, но больше всего на их лицах застыло непонимание происходящего. Никто не сказал ни слова, все просто продолжали смотреть на мужчину, пытаясь справиться с сумбуром в их головах.

— Не бойтесь, — миролюбиво произнес военный. — Теперь вы в безопасности.

Вертолет немного накренился, поворачивая, и в окно, рядом с которым сидел Ньют, стало видно стены, многочисленные беспорядочные ряды стен.

Лабиринт.

Вытягивая шею, слегка подавшись к окну, все шанки жадно впивались глазами в то место, что было их тюрьмой на протяжении долгого времени. Туда, откуда они месяцами и годами пытались найти выход. Туда, откуда их увозили. Туда, куда они больше никогда не вернутся.

TO BE CONTINUE…