В общем, больше ждать было нечего. Ее новый знакомый достаточно раскрыл себя: вредный и опасный тип, к тому же все-таки сумасшедший – если не полностью, так частично. Жалко, что она на него нарвалась, но теперь уж ничего не поделаешь. Вика встала и пошла к выходу.

– Оставайтесь, – говорил он, подвигаясь вслед за ней. – У меня уже кое-что получается, несмотря на то, что в науке тайного знания я пока новичок…

Вика, не слушая, крутила замок в прихожей.

– Вы только подумайте, как мы преуспеем вместе! – продолжал он, нависая над ней своей высокой фигурой. – Любая зарплата покажется вам впоследствии каплей в море по сравнению с тем, что вы получите от меня… А пока, по крайней мере, будете сыты, в тепле и при твердом волевом руководстве, которого вам, с вашим характером, явно не хватает…

Он все еще продолжал издеваться!

– Дай пройти, – процедила сквозь зубы Вика.

– Соглашайтесь, не прогадаете! Иначе что вы будете делать?

«Ах ты умник какой… – злилась Вика, с закушенной губой пытаясь открыть замок. – Да любая работа лучше, чем с тобой связываться… В бордель пойти, полы мыть, бутылки на улице подбирать – все лучше!»

– Кем же вы теперь станете: дворником?.. уборщицей?.. проституткой? – взывал он, выходя вслед за ней на лестничную площадку. – Или пойдете бутылки собирать?.. В любом случае помните – мое предложение остается в силе! – крикнул он, уже перегнувшись через перила на лестницу, по которой Вика спускалась вниз.

Точку в его монологе поставил хлопок входной двери.

Николай Дмитриевич, или просто Коля, пять лет назад приехал из Владимирской области поступать в богословский институт, на факультет православной педагогики. Во время экзаменов и потом, все годы учебы, он жил в небольшом чистеньком общежитии, где у него было много друзей и доброжелателей. Теперь, после окончания курса, встал вопрос – что дальше? Положение с православными педагогами пока не определилось: с одной стороны, их как будто не хватает, особенно если учесть, что в школьную программу ввели урок духовной культуры. Но пока ее преподают только в четвертом классе, один час в неделю. Устроить дополнительные православные занятия нигде не соглашались. В обычных школах разводили руками: не предусмотрено. В специализированных, то есть воскресных, существующих при храмах, и в православных гимназиях уже были свои учителя. Кроме того, Коле хотелось именно в простую школу: ведь дети из верующих семей и без того имеют возможность прикоснуться к Истине. А сколько таких, которые слыхом не слыхали ни о духовной культуре, ни о самой духовности…

Не сумел устроиться – значит, надо ехать домой, в поселок Пеньки Владимирской области. Но всякий раз, когда Коля начинал всерьез собираться из Москвы, что-нибудь мешало его отъезду: или статью возьмут в богословский журнал, надо готовить ее к публикации, или в приемной комиссии попросят помочь в горячий период поступления абитуриентов. Кроме того, не отпускало непонятное чувство ожидания: словно что-то еще должно произойти с ним в столице, особенное и очень важное… А может быть, просто не хотелось расставаться с товарищами, с прикипевшей к сердцу средой православной молодежи, с большой институтской библиотекой…

Из общежития пока не гнали. Выпускники, не желавшие, подобно ему, уезжать, устраивались в институте на какие-нибудь простые должности: кто электриком, кто вахтером, по совместительству дворникам… Коля оформился разнорабочим в институтскую столовую: ставка была мизерной, зато за ним оставалось койко-место, плюс давали трехразовое питание. И занят он был не весь день. Разгрузишь утром машину продуктов – гуляй до обеда, разгрузишь днем – гуляй до вечера… Так что эту работу он мог выполнять по совместительству со своим основным делом – с православной педагогикой, если бы нашлась такая возможность.

И однажды она нашлась. Коля сумел понравиться администрации обычной школы, а потом родительскому собранию шестого класса «Б». Родители единодушно проголосовали за то, чтобы у их детей вместо «пустых» уроков, когда учитель болеет и некем его заменить, шли Колины занятия. Они написали заявления по всей форме: «Я, имя-отчество-фамилия, прошу включить моего сына (дочь), имя-фамилия, в группу занятий по программе “Духовная культура”…»

Таким образом, взрослые доверили Коле говорить с детьми о духовном. Теперь дело стало за тем, чтобы сами дети этого захотели…

К своему первому уроку Коля готовился, как путешественник, собравшийся переплыть океан на маленькой утлой лодочке. Скорее всего, ему предстоит погибнуть в бурю или остаться без пищи, или на островах, к которым он причалит в поисках пресной воды, его съедят каннибалы. Ничтожно мала надежда достичь благодатной гавани, Земли Обетованной, которой в данном случае являлось чье-то детское сердце, тронутое его рассказом. Но плыть стоило даже ради одного шанса из ста.

Прежде всего Коля решил поговорить со своими шестиклассниками о Боге. Иначе в узоре православных традиций они увидят лишь отдельные цветные ниточки, а в необъятной конструкции мироздания – отдельные кусочки мозаики. Да и вообще, без такого начала невозможно ответить на главные вопросы: в чем смысл бытия?.. что ждет человека после смерти?.. Зачем надо быть добрым, милосердным, порядочным?.. Ведь на всякое «надо» в любом классе найдется человек, который спросит: «А почему надо?». И никакой ответ учителя его не убедит, ибо к каждому объяснению он будет прибавлять еще одно «почему»: «А почему так лучше?.. А почему именно это правильно?». И только обращение к личности Бога поставит все на свои места.

Итак, он сказал ученикам, что хочет поговорить с ними о самом главном. Но едва успев начать, уже прочитал в поскучневших детских глазах, что его маленькая лодка идет ко дну. Шестиклассникам было неинтересно слушать рассуждения о Пресвятой Троице, которых они все равно не могли понять. Колины слушатели не привыкли заглядывать дальше компьютерных стрелялок, мультиков-ужастиков, отупляющих игр на телефонном дисплее. Новый учитель предложил им поговорить о самом главном, и они согласились, подспудно чувствуя, что стрелялки, ужастики и телефонное «усыпление мозгов» не могут дать настоящей опоры в жизни. Но коль скоро дело оборачивалось непонятной говорильней – что ж, значит, взрослые в очередной раз развели их, как дурачков. Тогда можно заняться чем-нибудь привычным, хоть в телефон опять поиграть…

– Кто может назвать какое-нибудь доброе дело? – спросил Коля с такой отчаянной интонацией, будто кричал: «Спасите, тону!»

Это возымело действие: тотчас же поднялась целая рощица ребячьих рук. В качестве добрых дел называли помощь маме по хозяйству, помощь товарищу в уроках, старание хорошо учиться, готовность уступить место в транспорте старушке или инвалиду.

– А я кошке «Вискас» давал, – расплылся в улыбке лопоухий, видать, не шибко развитой паренек.

Коля быстро нарисовал на доске маленький белый кружочек и подписал под ним: «Доброе дело».

– Видите, ребята, это у нас доброе дело: помощь ли кому, сочувствие, борьба за правду, забота о животных. Любое доброе дело – согласны?

Шестиклассники кивнули, ожидая, что будет дальше.

– А теперь давайте вообразим, будто все добрые дела на свете собираются вместе! – Коля стал рисовать белые кружки по всей доске и вскоре оказался осыпан мучнистой меловой пылью. – Это будет одно огромное, ослепительно сияющее облако. Постарайтесь его себе представить. В нем – все добро, какое только существует во вселенной; Добро с большой буквы… Все благо, все милосердие, вся правда собрались в нем… Вот это и есть сущность Бога.

Слушатели наморщили лбы, генерируя внутреннюю работу, а Коля между тем перевел дух. Кажется, его лодка плыла, отражаясь в детских глазах, ставших теперь осмысленно-внимательными. Плыви, плыви, лодочка! Если в сознании учеников понятие Добра сомкнется с понятием Бога, это уже и будет самое главное…