Вика чуть не подскочила на своей постели. Нужна просто девушка: не бухгалтер, не менеджер, никакой не специалист! За высокую оплату! Конечно, объявлению доверять нельзя, необходимо самой все разузнать и проверить. Какие это поручения «неинтимного характера»? Да и высота зарплаты может быть относительной.

Словом, надо завтра же позвонить по указанному номеру. Но ведь завтра она весь день в магазине – говорить оттуда по поводу новой работы равносильно карьерному самоубийству. А Вика была не из тех, кто выпускает из рук синицу, завидев пролетающего в небе журавля.

Будильник на прикроватной тумбочке показывал без пяти двенадцать. В принципе, еще можно было позвонить. Говорят, бизнесмены засиживаются за делами допоздна и ложатся спать не раньше глубокой ночи. Стоило рискнуть, пока возможный работодатель не нанял другую девушку. Надо ковать железо, пока горячо: этому жизнь в столице уже научила Вику…

До чего же все-таки удобно, когда ты снимаешь не комнату, а всю квартиру! По крайней мере никто тебя не подслушивает. Раньше на кухне спала хозяйка, жадная до подробностей чужой жизни. Заслышав у квартирантки какое-нибудь движение, она не стеснялась совать в комнату свой любопытный нос. Бывало, повернешься ночью на другой бок – и уже дверь к тебе приоткрыта, и хозяйский нос торчит в щелке, вынюхивая возможные новости.

Потом хозяйка переехала на садовый участок, где у нее бревенчатый дом, выдерживающий, как она хвасталась, любые морозы. А Вика осталась в квартире одна. Правда, платить теперь приходится почти вдвое больше, но, как говорится, оно того стоит…

Вика поежилась перед тем, как позвонить. Все-таки она чувствовала себя смущенной: будильник теперь показывал ровно полночь. Однако трубку сняли после первого же гудка.

– Да? – с готовностью отозвался мужской голос. Немолодой, но вроде как без занудливости, свойственной старшему поколению.

– Здравствуйте, – неуверенно начала Вика. – Простите за беспокойство, я по объявлению…

– Девушка, готовая выполнять поручения?.. Как же вас зовут?

– Виктория.

– Замечательно! – обрадовался он. – Виктория означает «победа». Значит, нам с вами предстоит побеждать!

– В объявлении сказано об оплате… – начала Вика, знающая по опыту, что восторг, особенно безосновательный, редко созвучен шороху зеленых купюр.

– Совершенно верно. Не беспокойтесь, останетесь довольны. Во всяком случае, всех, кто звонил до вас, мои условия устраивали.

«И здесь конкуренция», – с досадой подумала Вика. Значит, другие девушки уже предлагали этому ему свои «неинтимные» услуги. Теперь он будет выбирать, а всякий выбор снижает шансы претендентов, то есть, в данном случае, претенденток. Сначала ей показалось, что этот человек действительно обрадовался ее звонку… Или он каждую так встречает?

– Извините, что позвонила поздно, – вслух сказала она. – Я только что увидела объявление. А завтра весь день на людях, вот и…

– Вы позвонили в самое подходящее время, – с мягким нажимом произнес собеседник. – В самое что ни на есть подходящее…

Позитивная уверенность плюс звучащее в голосе мужское обаяние – что еще нужно для того, чтобы обнадежить занервничавшую девушку? Пожилой человек с шармом, высокая оплата услуг… не о таком ли раскладе она недавно мечтала?

– Значит, давайте так: когда вам будет удобно ко мне зайти?

– На своей теперешней работе я заканчиваю в десять вечера. Ну, еще время на дорогу…

– А где вы работаете?

Вика рассказала, запоздало сообразив, что это ему вроде бы ни к чему. Наверное, просто так поинтересовался, исходя из обычного человеческого любопытства. Кстати, оказалось, работодатель обитает недалеко от супермаркета, на соседней улице. Он продиктовал адрес – не поймешь, офисный или домашний. Уточнять Вика не стала, боясь показаться назойливой. Но про себя решила на всякий случай прихватить на эту встречу газовый баллончик – мало ли что… Вроде бы человек, беседовавший с ней по телефону, не похож на сексуального маньяка, но надо быть ко всему готовой.

Потом они пожелали друг другу спокойной ночи и отключились. Но Викина ночь не была после этого спокойной. Она дала себе внутреннюю установку заснуть, однако и во сне ее продолжало донимать тревожное возбуждение. Вику закружили какие-то странные отрывочные сновидения: вот из-под крышки перепачканного землей горшка сыплются монеты, тут же превращавшиеся в крохотные золотые туфельки, которые ей надо обувать… Вот, словно в подземелье Аладдина, вокруг мерцают сокровища, но прикоснуться к ним можно только в том случае, если никто на тебя не смотрит. А дверь уже потихоньку приоткрывается, и в щелке торчит любопытный хозяйский нос…

В третий раз Вике привиделось, будто она ищет цветок папоротника, открывающего клады. Надо раздвинуть длинные резные листья, вглядеться в заросли… И, наконец, вот он – красный бегучий огонек! Она окружила его ладонями, которые сразу стали просвечивать колдовским густо-розовым светом. А снизу из прикорневой сырости поднялся насмешливый стрекот и цокот злобных языков – на тумбочке уже надрывался будильник…

В то же утро от звона похожего будильника проснулась маленькая семья, проживающая в подсобном помещении жилого фонда. Она состояла из представительниц трех поколений: старухи Ульяны, ее дочки Нины Степановны и внучки Насти. Дочь и внучка по утрам спешили: их фигуры в наскоро запахнутых халатах мелькали взад-вперед по малюсенькой квартирке, бывшей каморке дворника, окна которой находились очень невысоко от земли. Бабка сидела на постели, свесив вниз ноги, от колен прикрытые одеялом, и молча созерцала утреннюю суету. Вон Нинка бухнула в кашу слишком много сахару, вон Настенька расплескала чай…

– Значит, мама, купите сегодня масло, крупу и творог. Вот деньги. А за хлебом Настюша по пути из школы забежит…

– А сало? – спросила бабка.

– Вы все сало едите, вам вредно. В сосудах холестерин откладывается. Ладно, купите еще сала, – Нина Степановна добавила к выданным деньгам несколько десяток. – И борщ сварите на завтра.

– Борщ борщом… Ты лучше скажи, как у тебя с этим – с начальником твоим? Когда чего будет?

– Ой, мама! Ну что вы такое спрашиваете?! – шумно вздохнув, покрутила головой Нина Степановна. – Нашли тоже время… Настюша, допивай скорее, пора!

– Я допиваю, – отозвалась гладенькая темноволосая девочка, блеснув поверх кружки быстрым внимательным взглядом. Чем-то похожая на синичку, она была из породы тех умниц, которые ловят на лету разговоры взрослых и делают свои выводы, почти всегда правильные.

– Время тебе не то… – проворчала бабка, под скрип кровати меняя позу. – Мать не просто так спрашивает, не языком чешет…

– А для чего ты, бабуля, спрашиваешь? – перевела на нее Настя свой поблескивающий взгляд.

– Есть зачем… Хочу твоей матери помочь, коли своим ходом дело ни с места!

– Ой, доченька, да не слушай ты… – замахала руками Нина Степановна.

– Маши, маши на мать… А после сама попросишь! В ножки матери поклонишься, только сделай!

– Что «сделай», бабуля? О чем мама будет тебя просить?

– Ой, да не слушай ты…

В следующую секунду их голоса покрыл мощный мотоциклетный рев. Слышимость была такая, словно мотор заводили над самым ухом. За первой шумовой очередью последовала вторая, третья, а там в рулады включился еще один мотоцикл.

– Прямо как петухи на деревне, – улыбаясь дочке, сквозь шум прокричала Нина Степановна. – Заорет на одном заборе, откликнется на другом!

Старуха сунула руку под матрас и вытащила фланелевый мешочек, внутри которого что-то побрякивало. Настя знала: там старые гвозди со сбитыми набок шляпками. Она помнила их сколько саму себя и давным-давно привыкла к тому, что временами они появляются у бабки в руках. Но с некоторых пор эти гвозди, а еще миска, на дне которой застывал разлитый воск, а еще какой-то особый шум под бабкиной кроватью перестали восприниматься Настей как обычный ход вещей. Теперь ее мучил вопрос: неужели бабушка действительно… Однако поверить в это было все равно что столкнуться с проблемой, которую ты не в силах решить.