Нет, ни в коем случае.

Поэтому я вырвал нож из его рта, и, разжав руки, зашагал туда, куда и направлялся – к поместью.

На душе было погано и тяжело. Я знал, что мой поступок мало что изменил, и потому разлука неизбежна. Пуридаи была права – я не умею и никогда не умел отказываться от своих желаний ради других. Этот эгоизм и был корнем зла всех моих несчастий. По возвращении в Париж я намерен похоронить его раз и навсегда. Могила уже есть. И даже памятник его былому величию.

Когда я вернулся на стоянку, пуридаи уже успела закончить все свои процедуры и теперь Матис – чистый и расслабленный лежал под овечьей шкурой. К голове, ближе к макушке, был примотан компресс, пахнущий травами. Видимо, именно его и делала пуридаи в медном котелке.

- Как он? – спросил я, не отрывая глаз от раненого.

- Не бойся, странник – не умрет, но плоховат, – сказала старуха, попыхивая своей неизменной трубкой, – У него рана на голове – верно, лошадь копытом вдарила. И он не сможет ходить еще некоторое время из-за этого. Большего я сделать не могу, прости, червонный.

- Я вызову лекаря. – сказал я.

- Они не станут тебе помогать, – фыркнула цыганка, – Эти темные идиоты не в силах понять, что человеческое сердце может любить не только во имя размножения. Здешний лекарь не явится ни за какие посулы, можешь быть уверен.

- Тогда я вызову его из Вены, – парировал я и посмотрел на спящего, – Ему необходима помощь. Одними травами тут не обойдешься.

- Успокойся, золотой. Я смогу ему помочь. Но у нас тут холодновато по ночам, поэтому придется тебе взять его к себе, пока он не поправится. Он сейчас очень слаб и от малейшего сквозняка заболеет.

- Разумеется, – ответил я и тут мне в голову пришла одна мысль, – А…где его дом? Где дом Матиса?

- В часе ходьбы отсюда. – ответила пуридаи, – Но отправлять его туда бесполезно. Один он пропадет.

- Один? А где его мать? – не понял я.

- Отправилась на небеса к великой Луне уж пару недель как. – промолвила прорицательница, дымя и глядя куда-то вдаль, сквозь ночной воздух.

- Что?.. – я в который уже раз лишился дара речи. Так вот почему Матис был таким мрачным. Мало того, что появился этот змееныш Каспар и натворил бед, так еще и родной человек умер. Господи, какой же я глупец – уехал и оставил его одного! Совсем ничего не вижу!

- А ты и не заметил, да? – хмыкнула старуха.

- Конечно, я возьму его к себе! Я и не знал… Он даже не сказал ничего…

- Гордец. Не любит жалости, – ответила цыганка. – Вот и молчал.

Я не ответил. У меня не было ни сил, ни желания продолжать разговор. Я в очередной раз осознал, как слеп. И понял, что если Маттиа останется со мной и дальше, то в конечном итоге случится то, что едва не произошло сегодня. Нам нужно расстаться. Мне нужно его отпустить.

Как же больно было это осознавать. И еще больнее понимать, что достанется он другому. Пускай даже так будет лучше для него, все равно – больно.

Так думал я, неся завернутого в одеяло Маттиа в поместье Сарон.

Пришел в себя Матис на второй день после происшествия. О том, что мальчик очнулся, мне сообщила Мария, которая готовила ему укрепляющий отвар по рецепту старой цыганки, и поила.

Увидев меня, юноша чуть расширил умбровые глаза, но после снова сомкнул веки, чуть нахмурившись, словно от боли.

- Тео…- я сел на кровать, возле него, – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально, только…ум…голова раскалывается…- он осторожно тронул рукой смоченный в отваре компресс и тихо зашипел от боли. – Как я здесь оказался?

Я оглянулся на стоящую в дверях Марию и жестом приказал ей удалиться, а после снова повернулся к своему подопечному.

- Тебя нашли цыгане Джанго Виттерштайна…- я замялся, не зная, стоит ли сейчас беспокоить Маттиа излишними расспросами о том дне. Но после все же решился задать вопрос:

- Как это произошло? Ведь это не случайность – я прав? – Маттиа немного помолчал, а после ответил:

- Да, не случайность.

- Кто? – проронил я. Канзоне снова слегка нахмурился:

- Какие-то мужики. Я их не знаю. Но вот они, похоже… Гнались за мной через весь лес и орали, что пристрелят меня, как грязную скотину. У них были охотничьи ружья. Начали палить – Бенгх испугался и сбросил меня, видимо, немного потоптав… Я плохо помню, как все было…- он замолчал и закрыл глаза. Я понял, что он устал и потому задал последний вопрос:

- Почему ты мне не сказал тогда, что остался один, что потерял мать? Я бы остался, и, может быть, смог бы чем-нибудь помочь.

- Помочь? – Маттиа внезапно улыбнулся и я заметил, сколько горечи было в этой улыбке, – Ты смог бы вернуть мою мать из мертвых?

- Нет, но… – растерялся я.

- Вот и я о том же. Я не ребенок, Валентин. Давно уже не ребенок, несмотря на возраст…- он двинулся и снова поморщился, – …поэтому справлюсь сам. Не надо со мной нянчиться как с пятилетним. В какой-то мере я даже рад, что мать обрела покой. Все свои годы не жила, а мучилась. Теперь хотя бы…- он не договорил и замолк и я понял, что он уснул. Похоже, я слишком утомил его своим любопытством.

Поцеловав в тонкие веки спящего, я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, а после направился в кабинет.

Я знал, что мне делать. Но смогу ли я переступить через себя, или снова поддамся своей слабости и доведу до того, что Тео погибнет?

Я закрыл глаза.

Нет, ни в коем случае. Господи, какой же сложный и болезненный выбор!

Открыв ящик, я достал из него плотный конверт. Даже не запечатан, но я ни за что в жизни не стал бы читать письмо, что лежит там. Не хочу знать, его степень любви к Тео. Хватит с меня переживаний. Как только Матис придет в норму, я отдам ему это письмо и будь, что будет.

Тянулось время и Канзоне быстро шел на поправку. Уже через семь дней он мог нормально передвигаться – без головокружений. Зажили синяки А через две недели, с приходом февраля, и вовсе выздоровел.

И вот, в одно прекрасное утро я решил исполнить свою задумку – отдать Тео письмо Микеланджело.

Шел девятый час, когда я зашел в гостевую комнату, где сейчас проживал Матис и застал его полуодетым у окна. В одних штанах, он потягивался, сжимая в руке рубашку. Видимо, недавно проснулся.

Пастух Дафнис, объятый мягким белым утренним светом – красивый, славный парень.

- Доброе утро, – сказал я, закрывая дверь. Он вздрогнул от неожиданности, но после расслабился, узнав меня.

- Доброе. – лицо юноши осветила улыбка, и он накинул рубашку.

Мне стало как-то не по себе от осознания того, что я могу испортить ему настроение, вернув в болезненные для него воспоминания.

- Иди сюда, Тео. Мне нужно с тобой поговорить. – я сел на разобранную постель и собирался уже достать конверт, но Матис, вместо того, чтобы сесть рядом и слушать, наклонился и приник к моим губам, мгновенно вогнав меня в ступор. Я не ожидал подобного выпада, потому замер, и, открыв рот, как-то рассеянно ответил на его поцелуй.

- Есть одно дело…- снова начал я, когда он отстранился, но Канзоне не дал мне закончить:

- Потом. – обхватив мое лицо ладонями и отрывисто, непозволительно сладко и нежно целуя, он сел сверху, стиснув мои бедра коленями.

Стоит ли говорить, что этот человеческий прототип Бенгха мгновенно заставил меня забыть обо всех моих планах. Все, что я мог – это облокотиться спиной о стену и поддаться настойчивой страсти чернокудрого юнца, лакомясь его восхитительными губами и кожей через поцелуи, ощущая и оглаживая каждый сантиметр гладкой спины под тонким, словно мерцающим в утреннем свете хлопком, чувствуя, как тесно он прижимается ко мне бедрами и как возбуждена его плоть.

Слегка пришел я в себя, когда почувствовал толчок в грудь и короткое, мягкое падение на подушки – высокие и упругие, приводящие в полулежачее состояние.

- Тео…- предостерегающе сказал я, когда его пальцы забегали по пуговицам на моей сорочке – одну за другой высвобождая их из пройм.