- Каких «них»?! О чем ты говоришь?! Ты пьян что ли?!

- Да я даже в пьяном угаре не мог себе вообразить такое!

- Какое «такое»?!! – не выдержав, рявкнул я.

- Что все это время общался с таким извращенцем-растлителем, как ты!!!

- Что за…- я, открывший было рот, осекся. Благо, дорога, на которой мы стояли, была пустынна и никто не слышал вопля, как мне казалось, спятившего художника.

Постепенно до меня доходил смысл брошенных мне в лицо слов.

- Откуда ты узнал? – прошептал я. Голос у меня внезапно пропал, а желудок скрутило в тугой ледяной жгут от страха.

- Неважно, откуда я узнал. – отозвался Ганн, – Вся округа знает об этом. Что ты и этот мальчишка Канзоне обжимаетесь при каждом удобном случае.

- Что??!

- Что слышал. Как ты вообще мог так поступить?! Заниматься этим, с парнем… Да ты больной. – поморщившись и замотав головой, он было продолжил путь, но тут же остановился и сказал: – Мой совет тебе, как бывшему другу – вали отсюда по-хорошему. У нас таких дел не любят. Это тебе не Париж, где даже император топчет ногами природу, делает из людей моральных уродов. Несколько лет назад были такие, как ты. И то были малявки – тринадцать лет. Так их не пожалели – обоих за яйца к лошади привязали и тащили, пока те не откинулись. А уж тебя-то и подавно… Прощай. – и он, отвернувшись, зашагал по направлению к почте, оставив меня в полной растерянности и ужасе стоять на дороге.

Как могло случиться, что сведения просочились за пределы моих с Матисом отношений?! Какая тварь все разболтала по всему свету?!! И что теперь делать?!

Я чувствовал, что меня медленно накрывает паника, но усилием воли приказал ей замолчать, и пытался придумать, что же теперь делать. Горевать поздно – все уже всем известно. Надо понять, как нужно поступить, что бы изменить ситуацию в лучшую сторону. Хотя бы немного. Хотя бы на время избавиться от чувства неопределенности.

Следуя к поместью, я решил сначала найти Матиса, чтобы расспросить его подробнее. Мне еще с того вечера не давал покоя его мрачный вид. Неужели он все знал, но ничего мне не сказал?! Дерьмо!

Вернувшись, я в ярости швырнул на стул шляпу и плащ.

- Хозяин…

- Ну что еще?!!

- Вас ждет гость.

- Какой еще гость?!

- Он не в доме, месье. В конюшне.

- Что? – я метнул на нее взгляд и экономка, опустила глаза, избегая встречи. Я понял, что и она тоже знает.

- Ясно. Спасибо, Мария. – я вышел на задний двор, хлопнув входной дверью и ворвался в конюшню.

Как и ожидалось, там был Матис. Но он не занимался Одетт как обычно, а просто сидел на ящике, согнув одну ногу в колене и положив на него подбородок. Взгляд был стеклянным и устремленным в никуда. Увидев меня, он слез с ящика.

- Какого черта?! – я схватил его за ворот и рванул на себя, – Какого черта вся округа знает о нас?! Это ты разболтал?!

- Спятил что ли?! Отпусти!!! – он отпихнул меня, – Я этого не делал.

- А кто же тогда?! – он молчал, глядя на меня исподлобья. – Кто?!!

- Каспар. – ответил Маттиа, и я осекся. Так этот сукин сын…

- Зачем? – вместо очередных ругательств вырвалось у меня, – Откуда он узнал?

- Он следил за нами тогда… когда я отвел тебя в сторожку…- выдавил Канзоне и зажмурился, словно ему было невыносимо больно. – Я послал его к черту, и он сказал, что расскажет всем об этом.

- Ты его…что?

- Не дал я ему себя трахнуть, неужели непонятно?!! – схватив жестяное ведро с пола, Матис швырнул его в противоположную стену с оглушительным грохотом. Я заметил, что на глазах у него выступили слезы ярости. – Никогда…будь он проклят, ушлепок чертов!!!

Я молчал, пытаясь спешно переварить то, что сказал Матис и принять новое решение, найти новый выход из сложившейся ситуации. Но в голову от злости ничего не лезло.

- Говоришь, он приставал к тебе? – негромко спросил я, внутреннее пребывая просто в бешенстве.

Матис неохотно рассказал мне о том дне.

Это случилось на следующий же день после моего возвращения.

Придя в очередной раз на пастбище, Матис приступил к своим обязанностям – пригнал лошадей и, оставив их пастись, поднялся на холм, где под дубом обычно коротал время. В этот раз он взял с собой лютню. Погода выдалась довольно теплой и пальцы не мерзли.

Примерно через полчаса пришел Каспар и уселся рядом. Увидев лютню, попросил сыграть. Но у Матиса почему-то мгновенно пропало желание музицировать и он отказался, сославшись на то, что у него замерзли пальцы.

- «Пальцы, говоришь, замерзли?» – прищурился тот, и, взяв его за руку, начал разминать их. Матис попытался высвободить кисть. Как я понял, он вообще не любил чужих прикосновений, за исключением контакта с близкими ему людьми.

Не успел он опомниться, как его руку уже стиснули мертвой хваткой, и с силой толкнув в солнечное сплетение, повалили на землю.

На мгновение у него перебило дыхание, а после Маттиа понял, что с него пытаются стащить одежду, а чужой язык упорно раздвигает губы.

Несмотря на то, что на вид был чуть слабее него, Каспар оказался довольно сильным и Матис смог высвободиться только с третьего раза.

Прежде чем он вырвался, насильник прошипел ему в ухо:

- «Хватит ломаться, ты, деревенская шлюха!»

Завязалась молчаливая потасовка, в ходе которой Каспару разбили скулу.

- «У тебя есть выбор, приятель, и ты это знаешь…», – шипел он, пытаясь заломить противнику руки, – «Или я всем расскажу, как тебя пялил там – в заброшенном доме этот мужик!».

- Может, зря я ему морду набил – теперь у нас огромные проблемы…- пробормотал Канзоне с горькой усмешкой.

- Дурак! – рассвирепел я, – Если бы ты согласился на эти грязные условия, я убил бы тебя собственными руками!

- А какой толк сейчас от моей чистоты? Я втянул нас в такие неприятности… Этого я и боялся… Ты не знаешь, что это за люди, Валентин. Они убьют нас, неужели ты не понимаешь?! – он смотрел на меня с отчаянием, готовым перейти в тотальную безысходность.

- Успокойся. Слышишь меня? Успокойся. – я взял его лицо в ладони и слегка встряхнул. – Ты остался чист перед самим собой. Хотя бы за это ты не будешь презирать себя.

- Да. – ответил он.

- Мы не допустим, чтобы что-то случилось.

- Но…- попытался возразить тот.

- Нет, ничего не случится. – оборвал его я, сжимая в пальцах смоляной шелк кудрей. – Ты слышишь меня, Маттиа?

- Да.

- Хорошо. – я поцеловал его в бровь, а после в губы. – Мы придумаем, что делать.

Но прошло два дня, а я по-прежнему не мог решить, как нам поступить. Оставаться в Дойч-Вестунгарне ни мне, ни Матису было нельзя категорически. И ситуация ухудшалась с каждым днем, что заставляло изрядно нервничать как меня, так и его. Особенно доставалось Канзоне. Его все в округе знали. Меня же мало кто успел…так сказать, исследовать на предмет характера, потому особенно не совались. Порой тявкнет из-за угла какой-нибудь наглец, не более. А вот Маттиа пару раз порывались избить, но каждый раз он умудрялся выкручиваться и скрывался, отделавшись лишь царапинами и небольшими синяками. Но я знал, что так не может продолжаться вечно.

И черный день все-таки настал.

В тот полуденный пасмурный час я сидел у себя в кабинете и читал пришедшее письмо от Сарона. Он сообщал, что в Париже наступило затишье, и – о боги, – мне на кладбище Пасси, в шестнадцатом округе, воздвигнули над могилой памятник! От этого у меня по щекам потекли слезы, и я смеялся, как безумный. Подумать только – иметь при жизни собственную могилу, да еще и памятник в придачу! С момента появления в моей жизни тебя, Лоран, я перестал понимать, что с ней происходит: сплю я или бодрствую, на самом ли деле испытываю все это или брежу. Все вокруг сошло с ума. Или это спятил я. Не знаю.

Внезапно, в холле послышались крики, а затем топот на ступеньках – кто-то спешно поднимался по лестнице на второй этаж. Спустя мгновение дверь кабинета распахнулась и в дверях я увидел до полусмерти запыхавшегося, незнакомого мне мальчонку-цыгана лет шести-семи, которого я сроду не видел, и маячившую за его спиной недовольную Марию, которая безуспешно пыталась выдворить незваного гостя из дома.