Елену Меритано местные мальчишки называли Троянской из-за ее красоты и часто устраивали драки, борясь за мнимое внимание холодной красавицы. Это четырнадцатилетнее существо и впрямь было сказочно миловидным. Чего стоили одни замысловатые завитки прекрасной гривы золотых волос, ниспадающих на хрупкие белые плечи и обрамляющие аккуратное личико с большими серыми глазами. Пухлые губы похожи на вишенку, а порой – увлажненные языком, на сочный леденец. Поначалу я сам не раз заглядывался на нее, но, понаблюдав и пообщавшись, потерял интерес. Мне не нравилось ее поведение и привычки. Постепенно перестал обращать на нее внимание вовсе. Она же – по-видимому заметив мой изначальный интерес, еще долгое время подходила и заводила разговоры, но я уже не смотрел в ее сторону.

- Джордано – идиот! – недовольно возразил Микеле, – Только полный чурбан дарит флорины на праздник! Вообще ухаживать за девчонками не умеет!

- А ты, значит, умеешь, – усмехнулся я, жуя соломинку, – Ну-ну…

- Матушка говорит, что сердце женщины проще завоевать музыкой, чем деньгами.

- Музыкой можно завоевать любое сердце, – отмахнулся я, – Но дело не в этом. Это же… Елена! Она совершенно черствая, сам знаешь.

- Она не черствая! Ты ее совершенно не знаешь! – воскликнул Микеле, вскакивая на ноги, – Я уверен, она просто еще не встретила нужного человека…

- Ты порой бываешь наивнее младенца и женщины вместе взятых. Елена давно уже замужем за своей гордыней. Иначе зачем она дает ложные надежды всем, кто имел несчастье ее полюбить? – отмахнулся я.

- Обещай мне, что никогда не станешь встречаться с ней и что никогда не женишься на ней! – вдруг потребовал он.

- Чт…Микеле! – я круглыми от изумления глазами смотрел на него, – Она мне не нравится и я не собирался брать ее в жены! Хоть мы и одного с ней возраста, но она другая по происхождению. Я все равно бы не смог, даже если бы захотел – ее отец бы не допустил этого!

- Обещай.

- Ладно. – сдался я.

- А ты сам любишь кого-нибудь? – спросил он, вроде успокаиваясь и садясь обратно на солому.

- Да, – ответил я, перебирая травинки.

- И кто она?

- Она? Э…нет – девушку я пока не встретил, – покачал головой я, – Пока что я люблю только свою мать и тебя.

- Меня?! – Микеле аж подскочил.

- Ну да. Как брата, ты не подумай чего…- спохватившись, замахал я руками и тот успокоился:

- Хорошо… – он тяжело вздохнул.

- Микеле, – я взял его за плечи, твердо глядя в оливковые глаза с серой каймой по краю радужки, – Обещаю тебе – я никогда не посягну на твою любовь к Елене. Ты веришь мне?

- Да, – выдохнул он, наконец расслабляясь. Я улыбнулся и похлопал его по плечу, втайне недоумевая, почему мой друг так стойко убежден, что я могу отнять у него девушку, которая мне не нужна.

Позднее я все же узнал ответ на свой вопрос.

В один прекрасный день нашей самодостаточной жизни пришел конец. Мастерская отца не протянула и полугода. Стремительнейший ее взлет кончился столь же стремительным падением.

В одну из осенних ночей к нам в дом постучался городничий с фонарем и сообщил заспанному отцу, что его мастерская сгорела. Пожар начался незаметно и никто не видел, кто поджег здание. Сгорело все дотла, потому что практически все было сделано из дерева.

Мать отправила меня в задние помещения, чтобы я не видел в ярости крушащего комнату отца. Он выл, как раненый зверь и городничий поспешил убраться восвояси, пока и ему не перепало за плохие вести.

Теперь отцу было негде работать, а долг Меритано – богатой знатной семье, глава которой, к слову, приходился отцом Елене, не был еще выплачен и на половину.

Родители были в отчаянии и утешали себя лишь тем, что отец сможет работать на дому, как и раньше. Но судьбе словно бы было мало того несчастья, что свалилось на нас.

Один из мастеров Кремоны открыл новую технику изготовления скрипок, которую держал в тайне – благодаря ей инструменты имели гораздо больший срок годности и долго обходились без замены отдельных деталей. Это изобретение стало настоящим взрывом среди традиционализма местных изготовителей. Заказчики моего отца мгновенно обратили свое внимание на данное новшество и в итоге от всего процента покупателей осталась лишь жалкая четвертая часть.

Это окончательно добило его и он вновь начал пить и устраивать пьяные дебоши.

Я старался не отходить от матери в такие периоды, потому что боялся за нее. Она – уже с огромным животом, на восьмом месяце, часто переживала, что плохо сказывалось на ее самочувствии.

Но в один из вечеров отец пришел домой не в таком кошмарном расположении духа, как обычно. Мы с матерью, напрягшиеся в ожидании очередного скандала, с удивлением уставились на него. Тут дверь открылась и вслед за отцом в комнату вошел наш кредитор – Винченцо Меритано. Старик был в прекрасно выглаженном сюртуке и кружевном старомодном жабо на шее. Большой, яйцеобразный живот выдавался вперед, демонстрируя переливающиеся жемчугом пуговицы на бархатном черном жилете.

Завидев Меритано, мать поспешно встала и сделала книксен.

- Маттиа, мальчик мой! – воскликнул отец, – У меня для тебя хорошие новости!

- Что за новости? – хмуро поинтересовался я, вставая со скамьи.

- Радуйся, сынок, мы нашли тебе невесту.

- Что?! – я просто врос в пол, пытаясь понять, не ослышался ли. – Ч-что з-значит, неве…

- Моя дочь хочет выйти за вас замуж, молодой человек, – проронил Винченцо, глядя на меня сверху вниз с неприятным выражением. Так смотрят на пятно, приставшее к идеально вычищенным ботинкам.

- Ваша дочь?! – у меня потемнело в глазах.

- Никколо! – мать, укоризненно взглянув на отца, поспешно подошла ко мне и взяла меня за плечи, – Нельзя же так внезапно! – она вновь развернулась ко мне: – Маттиа, сынок, что с тобой – ты так побледнел. Тебе плохо?

- Ж-жениться? – выдавил я, – На Елене?

- Да, – глядя на меня, невозмутимо ответил Винченцо, – Ты имеешь что-то против?

- Но я не хочу!

В ответ на мой вопль раздался натянутый смех отца:

- О, ну разумеется, он согласен, синьор. Просто нервы, вы же сами понимаете… Мы сейчас вернемся…- он схватил меня за руку, и, затащив в соседнюю комнату, прошипел: – Ты какого черта мелешь, щенок?! Не осознаешь, в каком мы сейчас положении?! Если ты женишься на этой девке, Меритано простит нам долг!

- С какой стати, почему именно я?! Мы же простолюдины, как он только согласился на это?!

- Да потому что больше никто не возьмет ее замуж! Эта малолетняя шлюха уже не девственница! – едва слышно прорычал отец, указывая на дверь, за которой в комнате сидел кредитор, – Если ты еще не понял – это сделка: мы помогаем Меритано избежать позора, а он прощает нам долг. Женись на ней, Маттиа, и не будешь знать ни в чем нужды. К тому же, она очень недурна собой – так ли уж важно, что кто-то ей уже попользовался?

Я просто не нашелся, что ответить на подобные речи. Меня раздирало такое всепоглощающее презрение к отцу и пронырливому кредитору, что я развернулся, и, хлопнув дверью, вернулся в комнату. Пройдя мимо Меритано-старшего, бросил:

- Нет! – и, пока меня не успели остановить, выскользнул на улицу, побежал прочь по темным улицам, стараясь дышать глубже и унять невольные хрипы, что вырывались из горла.

Не успел я опомниться, как оказался возле дома Моретти, и, остановившись возле небольшого виноградника, согнулся пополам, содрогаясь и глотая слезы: меня разрывало на части от осознания полнейшего тупика. Если я женюсь на Елене, то предам Микеле, а если откажусь, то свою семью. Предам свою мать. Но, ведь…Микеле тоже моя семья! Что же мне делать?!! Микеле…

Не в силах больше сдерживаться, я разрыдался. Впервые по моим щекам текли слезы отчаяния. Я слишком многое осознавал для четырнадцатилетнего ребенка. Слишком многое.

- Кто здесь? – вдруг услышал я и зажмурился от ударившего мне в глаза света.

Из зарослей виноградника, с фонарем в одной руке и деревянной корзинкой, полной спелых гроздей, в другой, показался Микеланджело. Его взгляд блуждал вокруг, вглядываясь в вечернюю темноту.