- Здравствуй, Матис. Почему ты снова пьян? – подойдя к нему, спросил я.

- Это не твое дело, – рот Канзоне изогнулся в чуть хмельной, презрительной усмешке. – Я пришел забрать то, что забыл здесь в прошлый раз.

- Мария, оставь нас, – сказал я, отсылая служанку, пока парень ненароком не проболтался о том, что произошло в «прошлый раз».

Когда экономка удалилась, я вновь повернулся к гостю и, прислонившись к косяку напротив, поинтересовался:

- Что это?

- Мой нож, – отозвался тот, в очередной раз пригубив из бутылки. – Тот, что с надписью.

- Хорошо, я верну его тебе, – согласился я, – Но прежде хочу поговорить с тобой.

- Мне не о чем с тобой разговаривать, – парировал Канзоне, – Мой нож – и я ухожу. Надеюсь, больше никогда тебя не увижу.

- Тебя не было почти неделю, – тихо сказал я, – Никто не знал, где ты, и что с тобой. Я извелся от беспокойства.

- Мне плевать. Я ничем не обязан никому, кроме себя, поэтому гони мой нож и забудь обо мне, как о…

- А если нет? – прервал его я. Матис в упор уставился на меня черными в полутьме пасмурного дня глазами.

- Тебе же будет хуже. – отрывисто сказал он, – Ты сам себя накажешь. Как наказал себя мой папаша. Тоже в свое время не удержался и сломал мне и матери жизнь. Ты такой же, как он.

- Что? – мне показалось, что я ослышался, – Что ты имеешь ввиду?

- Как же ты достал!!! – внезапно впадая в бешенство, закричал Канзоне, вскакивая на ноги и отшвыривая бутылку в сторону. Звук разбившегося стекла. – Будь проклят тот день, когда я тебя встретил! – он развернулся, собираясь уйти, но я схватил его за руку.

- Ты никуда не пойдешь в таком состоянии! Сначала проспись, а после ступай, куда хочешь! – разозлился я, одновременно находясь в полнейшем смятении. Слова Матиса о его отце повергли меня в ужас. Я понял, что пойму причину его неприязни ко мне, если уговорю рассказать все. – Прошу тебя, Матис. Приди в себя, а после принимай решения!

- И это говоришь мне ты? – вырывая руку, процедил он, с таким яростным презрением глядя на меня, что я подивился глубине его ненависти.

- Да. – ответил я, – Потому что это было моей ошибкой. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе ее совершить и встать на мое место?

Юноша молчал, продолжая сверлить меня горящим взглядом. Я понял, что в этом споре одержал над ним верх.

- Даже если и так, – промолвил Канзоне, – Я хочу быть уверенным, что это не очередная ловушка.

- Уверяю – я не трону тебя, – усмехнулся я, поражаясь столь абсурдной в данной ситуации подозрительности. – Если хочешь, можешь даже запереться на ключ. Мне гораздо важнее твоя собственная безопасность, чем ты можешь себе представить. Пойдем. – я повернулся и направился в глубь дома, к одной из небольших спален, которые, как сообщила мне Мария, являлись комнатами для гостей.

Открыв дверь в помещение, я услышал хмыканье за спиной.

- Что такое? – спросил я.

Матис зашел в комнату и захлопнул дверь.

- Безопасность, здравомыслие… Ханжеские речи, не более. Просто признайтесь – вы воспользовались мной, а теперь заглаживаете свою вину. – он так остро взглянул, что меня словно ударило током.

- Нет, – возразил я, – Я так говорю, потому что ты мне небезразличен. Возможно, я даже влюблен в тебя.

- А чем докажете? – прищурившись, едко спросил он, подходя, – Чем докажете, что я не шлюха на одну ночь и все дело в, как вы выразились, «влюбленности»?

- Я не знаю, – честно признался я, – Не знаю, как донести до тебя то, что я испытываю.

- Поцелуй меня, – сказал он с таким придыханием, что я не поверил своим ушам и легким толчком в грудь оттолкнул его на кровать.

- Прекрати, я не стану этого делать. Ложись спать, поговорим завтра. – отрезал я, пребывая в полнейшем смятении. Что за черт – то не подступишься к нему, то сам тебе в руки ложится.

Я вспомнил вечер у реки и подумал, что отчасти вы были схожи с Матисом. В тебе просыпалась похоть, когда твоя светлая сторона оказывалась подавленной внутренним дьяволом, а в Канзоне – под действием алкоголя. Это была еще одна подсознательная причина, почему меня с такой непреодолимой силой влекло к нему. Он был похож на тебя, Лоран.

- Так и знал…- смеясь, сказал Матис, – Я уже отправлен в утиль.

- Дурак! – рассвирепел я, за шею с силой укладывая его на подушку. – Вино, похоже, окончательно затуманило твой разум! Я просто не хочу, чтобы наутро ты вновь страдал и винил во всем меня, сравнивал с неведомым мне отцом, который что-то с тобой сделал! Кстати, что ты тогда имел ввиду?

- Я не скажу вам. – тихо ответил он, ухватившись рукой за мои пальцы, вдавливающие его в подушку.

- Ты должен сказать мне, – промолвил я, – Ведь именно по этой причине ты невзлюбил меня с первой встречи. Именно поэтому.

Матис молчал, глядя на меня.

- Расскажи мне.

- Хорошо, – наконец согласился он, – Но только если вы мне тоже поможете разобраться.

- Ладно! – смирился я. Его упрямство и из ангела дьявола сделает. – Что мне нужно для этого сделать?

Он не ответил, лишь приподнялся на локтях и приник к моим губам. Вот Денница лукавый, таки-добился своего.

Ответив на поцелуй, я рукой нежно зарылся в смоляные, все еще чуть влажные после дождя волосы на затылке, и, стараясь держать себя в руках, уложил его обратно на подушку.

Глупый мальчишка, не понимает, как опасно играть, пользуясь такими средствами. Одному Богу было известно, насколько сильное желание на тот момент меня охватило, едва лишь я ощутил его соблазнительный запах и тепло гладкой кожи.

Я едва не сдался ему, но сдержался и, отстранившись, обнаружил, что парень спит, плотно смежив веки с пушистыми черными ресницами.

- Дурак, зачем же ты это сделал…- выдохнув, прошептал я. Не поцелуй он меня, не пришлось бы сейчас бороться с мучительным возбуждением.

Кое-как взяв себя в руки, я осторожно стянул с него куртку и ботинки, оставив в рубашке и штанах. Матис глубоко вздохнул во сне и перевернулся на бок. Почему-то на тот момент мне хотелось смеяться и одновременно меня обуяла глухая прострация. Должно быть, я устал.

Наконец, стряхнув с себя эту паутину, я еще раз погладил Канзоне по волосам, и, поцеловав в висок, вышел из комнаты.

На следующее утро, когда я за завтраком сидел в гостиной на первом этаже и просматривал недописанный вчера сонет, ко мне подошла Мария и сообщила, что гость проснулся. По ее выражению лица я понял, что она не одобряет присутствие в дворянском поместье деревенского оборванца, но я, жестом заставив ее прекратить разговоры на этот счет, сказал привести его сюда.

Когда спустя пять минут в гостиную явился Матис, выглядел он определенно лучше, чем вчера, но, по-видимому, его мучило легкое похмелье.

Дав экономке соответствующие указания касательно юноши, я продолжил работу над сонетом, который оказался не так уж плох, как мне показалось вчера. Наоборот, в нем присутствовало что-то специфическое, что несомненно задевало человеческие чувства.

Когда Матис немного пришел в себя и поел, я, отложив ноты в сторону, сказал:

- Надеюсь, ты не станешь спрашивать меня о том, что было вчера, поскольку даже в такой ситуации это было слишком. Но у нас с тобой сложилась договоренность. Свою часть я уже выполнил, если я правильно понял твое условие. Теперь дело за тобой. Ты обещал мне рассказать историю своей жизни, и, надеюсь, ты сдержишь слово.

- Да, – тихо ответил он, – Но это займет много времени.

- Я никуда не спешу, – отозвался я, – В жизни аристократии порой столько свободного времени, что те, кто не ушел с головой в искусство, политику или финансы начинают мечтать о смерти.

- Хорошо, – промолвил Канзоне, – Я расскажу вам…

[1]Синти – цыгане, проживающие в основном в германоязычных и франкоязычных странах Европы.

[2]Эстрахарья («австрийцы») – разновидность цыган синти.

[3]Бендер – шалаш, где проживает цыганская семья.

[4]«Гауджо» – нецыган.