- Да, разумеется, – согласился Габриэль и отступил в сторону, словно бы освобождая дорогу. – Благодарю вас, Бэзил. Вы нас просто спасли.

- О, не стоит, не стоит… – смущенно пробормотал тот, бодро тряся руку Роззерфилда. – Ну что ж… Время не ждёт. Поеду я.

- Доброго пути вам, – махнул вслед рукой кучеру Габриэль.

Поднимавшаяся по ступенькам Бетти задела меня плечом и я, чуть было не соскользнув со ступени, на которой стоял, подвинулся в сторону и озадаченно замер, поймав её странный, пристальный взгляд через плечо. Бог ты мой, неужели эта малышка мной интересуется? Только этого ещё не хватало! Хотя Бетти и симпатичная, но она, вроде, глаз на Габриэля положила…

Я, улыбнувшись краем рта, отвел от неё взгляд и посмотрел на Роззерфилда. И тут же почувствовал, какую ошибку совершил.

- Я к Бейкеру, – отрывисто бросил он и метнулся вниз, но этот тон неприятно резанул мне слух, как звук рвущейся бумаги. Не успел я моргнуть, как его уже и след простыл, только хлопнула входная дверь.

«Чёрт! Идиот!» – я едва не рявкнул это вслух. И ругал я не Габриэля – так близко воспринимающего всё к сердцу, а себя. Чего я ещё хотел, добиваясь его расположения?! Я забыл, чего ему стоило уступить мне. Ему – всю жизнь ненавидящего подобных мне. Отдаться – пускай и не до конца – не в нежные женские ручки, а в мои грубые лапы, переступив через свой страх и неприязнь. Ублюдок – только и могу, что пялиться на других... Я же обещал ему.

«…не причиню тебе боли, обещаю».

Лжец.

После ухода Габриэля я не мог найти себе места от беспокойства. Меня терзало чувство вины, и милашка Бетти, то и дело откуда-то выныривающая с очаровательной улыбкой, вызывала лишь раздражение. Чтобы не провоцировать себя лишний раз на глупые поступки, о которых после буду жалеть, я набросил на плечи тёплый плащ и направился к Бейкеру по уже известному мне адресу.

Дверь открыл дворецкий и на мой вопрос ответил, что – да, молодой джентльмен со светлыми волосами заходил, но, отдав хозяину то, что принёс, ушёл в неизвестном направлении.

Поблагодарив мужчину сквозь стиснутые зубы, чертыхаясь про себя, я вышел на улицу и огляделся, понятия не имея, где искать Габриэля. Я и Флит-стрит с трудом нашёл, поскольку никогда не бывал в Лондоне ранее, а уж человека в большом городе...

Флит-стрит была заполнена людьми. Одни спешили куда-то по своим делам, другие куда-то ехали в больших пассажирских экипажах, вскакивая на подножки уже почти тронувшегося с места транспорта, а третьи просто стояли и беседовали. То тут, то там сновали деловые юристы с кожаными папками и тощие мальчишки-газетчики с объемными сумками через плечо. Светлые волосы то тут, то там. Но ни один из локонов не отливает золотом…

Пробродив до вечера по дождливому Лондону, я, замерзнув и изрядно устав, наконец вернулся обратно в поместье, где ворчащая Дороти сообщила мне, что мистер Роззерфилд уже два часа как находится дома. Я молча и хмуро кивнул и – поднявшись на третий этаж – вошёл в спальню.

Габриэль, как и утром, сидел на подоконнике, только не спал, а читал. Однако, услышав стук закрывшейся двери, даже не поднял взгляда от пожелтевших страниц.

- Почему ты пошёл к Бейкеру один? Почему не подождал меня? – спросил я, подойдя и едва заставив свой голос звучать спокойно.

- Ты снова врываешься без стука, – совершенно бесцветным тоном протянул Габриэль, переворачивая страницу.

- Ты не ответил мне.

- А я обязан?

- Да.

Габриэль наконец поднял глаза от книги и по взгляду я понял, что он просто в бешенстве.

- Обязан?.. Тебе?.. – он сказал это так тихо и так презрительно, что у меня всё замерло внутри, и я мгновенно ощутил всю низость своего ответа.

- За что ты злишься на меня? – я решил сменить тему и перешёл сразу к делу. В мои планы не входило рушить отношения из-за вопроса, кто кому что обязан и обязан ли вообще.

- Кто тебе сказал, что я злюсь? – одна из бровей Роззерфилда взлетела вверх и я, не выдержав, даже тихо зарычал:

- Чёрт возьми, ты меня с ума сводишь своими выходками! Я всего лишь посмотрел на неё, что в этом предосудительного?!

- Ничего, кроме того, что было написано на твоём лице, – негромко сказал он, скрестив руки на груди и поворачивая голову к окну, чтобы не глядеть на меня.

- И что же было на нём такого?!

- Что ты хочешь её, – я собрался было возразить, но осёкся, ведь он был прав.

- По-моему, это вполне естественно для мужчины – хотеть женщину, – пожал я плечами, но, скорее, от безысходности, чем от уверенности в собственных словах.

- И при этом спать с мужчиной тоже естественно, да?!.. – вскочив с подоконника на ноги, наконец не выдержал Габриэль, а после забился у меня в руках, пытаясь убрать мою ладонь ото рта.

- Не кричи! – прошипел я, удерживая его.

- Пусти меня, ублюдок!

- Да успокойся ты и дай мне всё объяснить! – сказал я и сильно встряхнул его за плечи, а после упёрся руками в стену, не давая ему сбежать. – Я не собирался ничего делать, спать с кем-либо или что-то ещё в том же духе! – он молчал, глядя на меня широко открытыми, яростными глазами – совсем как в одну из наших келейных ссор в семинарии. – И знаешь, почему? Потому что есть ты! Я ни за что не предам тебя. Я просто не хочу этого. Не хочу ни с кем… чёрт тебя подери! – я пытался подобрать слова, но был настолько зол, что они терялись, не доходя до языка, и в лицо ему летели лишь малопонятные обрывки, – Ты думаешь, мечтой всей моей жизни была любовь к мужчине? Нет! Но я ничего не могу поделать – я люблю и всё! Я осознаю, каково тебе было это принять и… быть со мной. Прости, что так вышло. – Я выбился из сил окончательно и замолчал, будучи неспособным более выдавить из себя хоть слово. Эта правда истощила меня так, как не истощала ещё ни одна ложь. Габриэль по-прежнему не проронил ни звука, сверкая глазами.

Сколько мы так простояли – молча, глядя друг на друга – я понятия не имел, но знал, откуда взялась эта затяжная тишина – из-за страха и нерешительности. Боязни сказать слово и возобновить только улёгшуюся бурю. Я не знал, что делать, он не знал, как поступить. О, мадонна! Эта тишина режет, словно нож!

Внезапно я услышал слабый возглас и с изумлением понял, что поцеловал его. Зачем я это сделал – не знаю. Всё вышло совершенно спонтанно. На секунду растерявшись и не зная, что думать, я решил принять это за знак и, притянув тяжело дышащего Габриэля к себе, вновь приник к его губам, чувствуя, как он будто обречённо, как-то отчаянно прижимается к моим. А я хотел только его. Кровь после скандала бурлила и стучала в висках, выжигала вены и артерии изнутри, подначивая на нечто большее, чем драка и я, запустив пальцы в мягкие волосы возле шеи, прошептал, целуя Габриэля за ухом, чувствуя, как он судорожно вцепился руками мне в лопатки:

- Я весь день искал тебя. Но на улице не было ни одного человека с таким золотым цветом волос. Какие угодно… всех оттенков пепла, но не этот... Ты какой-то неправильный англичанин. – Он ничего не сказал в ответ, лишь взяв моё лицо в ладони, впился ртом мне в губы, заставляя мой разум отключиться окончательно и отдаться во власть разрушительного и оттого такого сладкого возбуждения. О, мой ангел…

- Ты только мой… – прошелестел, обдавая горячим дыханием моё ухо, Габриэль. – Если предашь меня, я тебя убью.

- Et plectentes coronam de spinis capiti inscripsit permanseris (И пребудешь терновым венцом на моём челе), – с улыбкой добавил я, и он не больно укусил меня за ухо.

- Nemo.

За окном незаметно сгустилась тьма, а девственно-белый воск свечей, казалось, никогда и не знал пламени. Я едва мог разглядеть его лицо – настолько густой была темнота, но мои губы безошибочно находили его горящие уста, а ладони неизменно прикасались к ожившей тёплой плоти – всё, что ранее казалось в нём холодным и неприступным, во мгновение ока превратилось в трепет. От биения сердца до ресниц, словно я поймал в ладонь мотылька. Ты просто создан для полёта, mon frisson, [9] и я постараюсь доставить тебе это удовольствие.