- То есть?! – окончательно ошалел я. – Я совершенно не пойму, к чему ты клонишь!

- Мы квиты с ним, Андре, – промолвил он, поведя плечами, словно ему было холодно. – Ведь я не разрывал с ним отношений, и, тем не менее, влюбился в тебя, стал с тобой встречаться. Я ничем не лучше него.

- Нет. Лучше. – не согласился я, – Ты же не знал, что он жив. Поэтому ты имел полное моральное право начинать новые отношения. Не принимать же теперь монашеский постриг. – Лоран молчал, сосредоточенно теребя в пальцах уголок одеяла. – Поэтому себя винить тебе не в чем.

- Что касается моего выбора…- внезапно начал он.

- Да?

- Мне кажется, я определился.

- Как – уже?

- Да. – он поднял взгляд от складок одеяла и посмотрел на меня. – Сейчас, вспомнив всю ту историю, что он мне рассказал, я кое-что понял...

- Что именно? – я сосредоточенно сверлил его взглядом.

- Что он больше не любит меня. Или, вернее…не любит так, как прежде, а возможно...никогда не любил меня по-настоящему сильно.

- С чего ты это взял? – я смотрел на него, пытаясь понять причину столь радикальной смены взглядов. До сегодняшнего дня он буквально умирал от невозможности быть вместе с Вольтером, а теперь, вдруг…

Я перестал вообще что-либо понимать.

- Потому что я услышал нечто, чего никогда не было в наших с ним отношениях. – при слове «наших» я едва поборол желание передернуться. – Любовь, но настолько сильную, что я на мгновение ощутил, что не знаю этого человека. Словно бы и не его любил тогда. Андре, если бы ты слышал, как он говорил о нем – об этом Матисе! – при этом Лоран посмотрел на меня с таким отчаянием и грустью, что мои внутренности скрутило в тугой узел. – Он его обожал, это было видно. Валентин по-настоящему любит его. Меня он никогда так не… боготворил. – его голос слегка дрогнул, но Морель прокашлялся и глубоко вздохнул. – Я знаю, он и меня любит тоже, но по-другому. Наверное, как сына или…друга, даже не знаю, как сказать. И у меня тоже самое. Я уже не люблю его, как тогда. Я перестал боготворить его, как возлюбленного. Остался трепет лишь перед его талантом. Я запутался и... хочу освободиться от этой старой привязанности, Андре. – он опустился обратно на подушку, глядя на меня темно-синим взглядом из-под усталых век. Два озера боли на бледном лице. – Я устал обманываться и путать благоговение с любовью. Пожалуй, тот, кто действительно исцелил меня – это ты. – он коснулся моей руки кончиками пальцев и я накрыл его запястье ладонью.

- Ты уверен, что не ошибаешься? – спросил его я, – Я уважаю твое право выбора, Лоран, но…боюсь, второй раз я этого аукциона не выдержу. – мне было спокойно и горько одновременно. Я чувствовал себя не то чтобы униженным, но…мне было неприятно.

- Я понимаю, как бессердечно поступаю, – вздохнул Морель, – И мне от этого очень не по себе. Ведь я не хотел причинять боли ни тебе, ни Валентину, потому что оба вы важны для меня, однако…я уверен, что не ошибся. С тобой я чувствую себя настолько свободно, насколько и мечтать не мог. Я чувствую себя равным тебе и мне кажется, что я могу рассказать тебе абсолютно все. Между нами нет никаких стен, Андре, – я, слушая его, задумчиво играл с его пальцами, перебирая их, словно розарий [1], – А с Валентином были. Он для меня всегда был недостижимым авторитетом, чем-то, что всегда будет ярче, выше и сильнее меня. Кем-то, чьей тенью я стану и никогда больше не вернусь к человеческому облику.

Ты же словно стал моим вторым телом. Я понимаю тебя и знаю, что это взаимно. Поэтому, я выберу тебя, Андре.

На следующий день Лоран снова отправился на кладбище Пасси. Как надеялся Андре – в последний раз.

Валентин был там – стоял, облокотившись спиной о дерево и как-то апатично разглядывал памятник. «Должно быть, немного замерз», – подумал Морель, пробираясь мимо голых веток кустарников и почти сразу привлекая внимание скрипача своим появлением.

- Здравствуй, ma petite. Как ты себя чувствуешь? В прошлый раз ты напугал нас, когда упал без сознания. – сказал он.

- Все хорошо, маэстро. Спасибо за беспокойство. – пожав ему руку в кожаной перчатке, ответил Лоран. – Видимо, я простудился тогда.

- Прости, Лоран, это моя вина – совсем не подумал о последствиях. – он виновато посмотрел ему в глаза и юноше стало невыносимо горько. Столько времени прошло, а в сердце до сих пол еще не истлел его огненный образ. Еще есть время для последнего сомнения, Лоран.

- «Нет, нету». – подумал Морель, и поглубже вздохнув, привел себя в чувство, а после проговорил: – Я много думал над тем, что ты мне рассказал. И… я думаю, что нам не стоит повторять все сначала…

- Ты уверен в этом? – спросил Вольтер, с едва заметным волнением. – Ты больше не любишь меня?

- Дело не в этом, Валентин. – покачал головой Лоран, – Я тебя люблю, но…чувствую, что не так, как раньше. И ты тоже. Ты не любишь меня, как тогда, до пожара.

- Глупости…

- Нет, не глупости. – остановил его Морель. – Твое сердце заняла куда более сильная душа, которая тебе дорога по-настоящему, безумно дорога. И она – не моя. Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю. Матис. – он взглянул на своего учителя исподлобья, но без враждебности. – Ты до сих пор любишь его и страдаешь без него. Это ведь так, месье? Подумайте и признайтесь от чистого сердца. – повисла тишина. Валентин, глядя ему в глаза, не проронил ни слова, и, когда она стала совсем гнетущей, сказал:

- Да. Это так.

- Тогда зачем вам возвращаться ко мне, если вы меня не любите так, как любите его? Я не гадалка, но уверен, что он тоже не может забыть тебя. Таких, как ты, не забывают. То, что он уехал в Кремону еще не значит, что вы перестали любить друг друга. Вы должны найти его, Валентин, и больше никогда не отпускать. Сейчас за вами никто не охотится, никто не угрожает вам – так к чему эти самобичевания? Просто будьте вместе и все.

- Как будто это так просто, Лоран, – усмехнулся Вольтер, вытряхивая табак из курительной трубки в снег. – Я люблю его, но он меня – нет. У него есть Микеланджело. Все вернулось на свои места – хотим мы того или нет.

- Неправда, – возразил Морель, – Выслушав тебя, я понял кое-что: наши истории похожи гораздо больше, чем ты думаешь. Мы все: я, ты, Андре, Матис, Микеланджело – оказались в сходных ситуациях. Казалось бы, правильный выход найден, но все это обман. Сейчас все неправильно, Валентин: Матис с Микеланджело, но он ощущает тоже самое, что я и ты, а именно – что мы не на своих местах. Прошло много времени, наши характеры и мировоззрения поменялись, и, встретившись, мы осознали, что чувства уже не те, и мы сами уже – не те мы, что были ранее. Вот и все. Уверен, он напишет тебе в скором времени, ведь у него есть твой адрес с пришедшим от тебя письмом.

- Откуда ты только можешь знать все это? – с легкой улыбкой прошептал рыжеволосый.

- А я ошибся? – улыбнулся Морель.

- Нет, ma petite, все верно. – покачал головой скрипач, – Он прислал мне письмо. Но меня не оставляют сомнения – стоит ли продолжать эти отношения? Я не имею права снова подвергать его опасности.

- Куда большей опасности вы его подвергнете, если оставите одного. – откликнулся Лоран. – Поэтому отбросьте свои бесполезные сомнения – они только навредят вашей судьбе. Но я не вернусь к той жизни, которой жил до той роковой ночи. Наши пути разошлись, и ты это знаешь. Я не хочу заставлять ни тебя, ни себя. Это мое решение, мой дорогой наставник. И я не изменю его. – когда Лоран замолчал, то, вопреки своим ожиданиям, не почувствовал привычного удушья, что обычно сопровождало его вместе с чувством вины. Потому что вины, как таковой, не было.

- Ты все же повзрослел, Лоран, – слабо улыбнулся Валентин, – Тот слабый мальчик, тот беззащитный малыш, который собирал яблоки в моем саду, остался в прошлом. Я рад этому. Ты не выжил бы, если бы и дальше оставался им. – скрипач протянул руку и ласково коснулся волос юноши, – Но он дарил мне прекрасные часы спокойствия и безмятежности своей детской непосредственностью. Это все, о чем я сожалею в тебе прошлом, ma petite. Ты – мой любимый протеже и всегда можешь рассчитывать на мою помощь, и если ты действительно любишь Андре, я не могу препятствовать этому. Каждый сам хозяин своей судьбы.