- Ну вот мы. Сидим на месте, пчел разводим, птиц разных, да и себя обуваем-одеваем. Нам хватает, - по-взрослому рассуждал мальчуган. - А что есть в дороге? Кроме драк и опасностей, может, разве что, сбитые ноги да стертый зад о седло...
- Так по тебе и ничего хорошего в дороге нет? - ухмыльнулся я. Ситуация сильно напоминала свиток "Описание беседы пророка Исы и глупого рыцаря", правда, в роли рыцаря был я, у которого смиренный монах спрашивал, "что же ты, богатырь такой, в дороге ищешь, чего не сыскал у родного дома?". Рыцарь же, помнится, пытался привить монаху понятия чести, благородства и тяги к приключениям. Заканчивалась же история тем, что рыцарь с монахом расплевались и каждый пошел своей дорогой, а рассказчик долго доказывал, что каждое создание идет по своему пути, и не прав тот, кто отговаривает других, ибо сие есть прямое сомнение в воле Его.
- Наверное есть, - ответил Сай. - Но дома лучше.
- Что же, Сай, всем дома сидеть?
- Не знаю, - пожал плечами он. - Мы с дедом так и сидим. А матушка с батей дважды в год на ярмарку ездят, товар сбывать, гостинцы покупать, да и муку обратно везут, у нас-то пшеница не растет... Но то ж не дорога, то надобность.
- Все ты правильно рассуждаешь, Сай, - одобрил я его. - Тогда я тебе вот что скажу. Видел, как пчелы работают?
- Конечно, - закивал мальчик. - Собирают мед и складывают в улей.
- Верно. И всегда в один и тот же, это их дом, там у них семья. Все, как должно. Но посмотри теперь на этот тополь. Под конец весны он цветет, отбрасывает семя, и оно летит вместе с пухом. Как думаешь, зачем?
- Чтобы прорасти в другом месте.
- Тоже правильно. А почему ветер уносит семя, а не бросает его тут же?
- Потому, что под взрослыми деревьями ему будет тесно. Так?
- Безусловно. Теперь давай вспомним про пчел. От них же большая польза? Большая, они дают мед. А какая от дерева может быть польза? Когда-нибудь оно вырастет и из него можно будет сделать стол и пару лавок. А теперь скажи мне, что для тебя полезнее - стол или мед на этом столе?
- Не знаю, - протянул Сай. - Наверное, мне и то, и то пригодится.
- Верно. А чей путь, на твой взгляд правильнее - дерева или пчел?
- Оба правильные! - воскликнула Сайка, доселе молчавшая.
- Верно, девочка, верно. Сай, как же ты собрался судить о правильности двух путей, польза от которых разная, но очевидная?
Мальчик долго чесал в затылке.
- Получается, - сказал он неуверенно, - что оба пути для чего-то нужны? Как бы ни были длинны?
- Совершенно верно. Вы живете здесь и делаете то, что приносит вам пользу. А какой-нибудь воин живет в другом городе и зарабатывает на жизнь охраной купеческих караванов. И пусть у него стертый зад о седло и мозолистые ноги, пусть он подставляется опасности и машет мечом, но и его дело нужное. Я же иду по воле Создателя, ведомый мыслью Его. И польза в моем пути тоже есть.
- Какая же?
- Об этом я лучше умолчу. Но путь, указанный Создателем, явно ведет не к славе или богатству, но к процветанию всего мира, не думаешь?
- Вам виднее, - согласился Сай. - Отец Дэм, а почему ты величаешь Венца Создателем? Ведь землю, воду, небо, людей и зверей сотворили давно, задолго до Его пришествия!
- Создателя зовут так не за это, - ответил я ему. - Он создал не нас, а веру в нашей душе. И тем самым Он создал нас такими, какие мы есть.
***
Смиренно откушав простого угощения, я собрался в дорогу. Деда уважил, отгостил, но долг все подталкивал в спину, не давая долго засиживаться. Я даже ни с кем из жителей деревни не успел познакомиться. Кто бы мне ни встретился, говорили "доброго дня, отче", и спешили дальше по своим делам. А чего им со мной лясы точить, урожай собран, пора обрабатывать да заготовки на зиму делать.
- Легких дорог тебе, отец Дэм, - пожелал мне Сах на прощанье, подкинув в числе прочих даров еще и кухонный ножик в ножнах, который я засунул в сапог. Несколько жителей, видимо, соседей, тоже вышли помахать ручкой и получить благословение.
- Спасибо вам, люди, за приют, - в свою очередь поклонился я. - И да пребудет с вами Венец во всех начинаниях.
После этих нехитрых слов, я взвалил сумку на плечо, поправил кинжал, взял в руки посох... Но не успел я сделать и первого шага в сторону тракта, как с дальней стороны деревни, куда я и направлялся, раздался топот и конское ржание. Удивившись - кому в таких местах нужно так спешить, чтобы загонять лошадей? - я присмотрелся вдаль, приложив ко лбу ладонь.
На улицу к дому старого Саха вылетел десяток всадников, одетых в одинаковую кожаную броню. У каждого за правым плечом торчала рукоять меча, а у предводителя аж две. Кони остановились, роняя пену, в двух шагах от меня.
- Как говорится, не ждали, - пробормотал я.
- Кто здесь старший? - прокричал всадник. - Нужно позаботиться о лошадях, да и в баньку бы неплохо сходить! Заплатим!
- Не серчай, воин, - поклонился дородный мужик из толпы, как я помнил, староста. - Да баня у нас общая, топится по субботам, а сейчас, вишь как, четверг. Овса насыплем, с собой еды дадим - и скачите себе далее.
- Кажется, я сказал: баню, - процедил всадник, горделиво глядя на старосту. - Не осерчает Создатель, кабы не в тот день люди помоются...
Тут я решил вмешаться. В другое время я бы и не стал возражать - ну подумаешь, баню лишний раз истопить, Венец на такое нарушение традиций внимания не обращает, а уж воинам да в походе и вовсе допущены разные послабления. Но то ли кинжал на бедре придал уверенности, то ли прошлая победа над гомлином, который раскидал бы этот десяток за пять ударов сердца, а может, важность моей миссии наполнила меня чувством справедливости...
- Остынь, воин, - посоветовал я ему кротко. - Да лошадей остуди. Не след нарушать обычаев тех, на чьей земле ты находишься. За деревней есть прохладный пруд с песчаной отмелью, там ты сможешь и лошадей выкупать, и сам помыться. Думаю, в мыле и полотенцах здешний люд тебе не откажет...
- А ты, монах, вообще молчи, - окрысился на меня он. - Ты по виду человек перехожий, ну так и иди, куда собирался...
- А не пойти ли тебе самому? - раздался голос старосты. Оказывается, он уже успел показать толпе какие-то знаки, после чего мальчишки шустро брызнули в разные стороны, а через пару мгновений со всех концов деревни спешили люди с вилами и рогатинами. - Мы народ мирный, видишь ли, но обижать нас никто не заповедовал. А потому - либо прими наше гостеприимство, либо ступай, не то вертеться твоей голове на этих вилах...
Всадники молча обнажили сабли. Предводитель аж затрясся.
- Как мало уважения к людям Ночного Вожака, - процедил он сквозь зубы. - И чем дальше от Смута, тем меньше. Мы не вольны вступать в перепалки с пейзанами, на нас возложена некая миссия, к слову, на благо людей, которые почему-то своим спасителям в лица вилами тычут.
- Да ты сам подумай, - сказал я миролюбиво, пытаясь воззвать к его разуму. - Залетел в деревню, с ходу требуешь, оружием угрожаешь... Откуда же им знать, что ты герой? Люди судят других по делам, а ты покамест только дерзишь. Сойди сперва с коня, да воздай дань уважения селянам... И не пейзане они, а жители приграничья, что по-соседству с лесом, где полно разных опасных тварей. И ничего, живут. Смири гордыню, покайся, представься, а после и разговоры чинить будем...
- Отче верно говорит, - поддержал меня староста. - Не по толку ты, воин, начал. Конь под тобой справный, да и люди, что за тобой, дурака не стали бы слушать. А только этого мало нам, ты у нас впервые, и кто ты таков - не ведаем... Тем более, вожака твоего.
Всадник за время разговора порой дергался рукой к сабле, а то просто хмурился, иногда даже кивал. Сложно не согласиться с разумными доводами. Но на последней фразе он вдруг снова взбеленился.
- Никто не может поносить славу Крата на-Вейса или сомневаться в его мудрости, - надменно сказал он. - Мне это оскорбительно. И если я простил дерзость какого-то пейзанина и неприкаянного монаха, то хулу на своего хозяина простить не вправе. Я вызываю на поединок любого из вас! До первой крови, здесь и сейчас. Одолеете - мы уедем молча. Нет - деревня будет слушаться меня, пока мы тут. Откажетесь - силой возьмем то, что захотим.
