Признающие троицу адвентисты седьмого дня также называют бога «вечным отцом, духовным, но личным существом, всемогущим, безграничным в своей мудрости и любви» и т. д. Такое же понимание бога-отца характерно для православия и католицизма. Большинство свойств, которыми богословы наделяют Иегову, свидетельствуют об уподоблении его человеку — ибо люди сотворили богов по образу и подобию своему. В представлениях о «всевышнем» отразились в первую очередь свойства и способности человека, возведенные в превосходную степень.
В бруклинском толковании проявляется стремление очистить понятие бога от человеческих качеств, придать божеству более отвлеченный характер. С этой целью на вооружение берутся религиозно-философские учения — пантеизм и деизм. Пантеизм — это учение, согласно которому бог представляет собой безличное начало, растворенное в природе, составляющее единое целое с ней. Современные идеалисты используют пантеизм с целью примирить науку и религию, что объясняется успехами науки в познании пространства и времени — всеобщих, существующих вне и независимо от человека форм бытия материи.
Будучи вынужденным признать бесконечность пространства и времени, но стремясь спасти идею бога, бруклинские богословы приписывают это качество Иегове: «Подобно пространству и времени, бог Иегова является бесконечным, не имея ни начала, ни конца… его великая сила простирается во все времена и пространства» («Пробудись!», 1970, № 3).
Одновременно свидетели Иеговы заявляют, что «материя имела свое начало», и пытаются обосновать это явлением радиоактивного распада элементов. Но, используя научные факты для укрепления веры, они замалчивают научные выводы, вытекающие из этих фактов, в частности, то, что распад радиоактивных элементов говорит только о конечной длительности отдельных процессов, о прерывности периодов существования конкретных объектов, имеющих начало и конец во времени.
Отрицая вечность материи и признавая вечность пространства и времени, которые бог якобы заполнил материей, бруклинский центр отрывает всеобщие объективные формы существования материи от самой материи. Указывая на неотделимость пространства и времени от материи, Энгельс в книге «Диалектика природы» писал, что «…обе эти формы существования материи без материи суть ничто, пустые представления, абстракции, существующие только в нашей голове»1. Неразрывная связь пространства и времени с материей доказана современным естествознанием, в частности теорией относительности А. Эйнштейна, геометриями Н. И. Лобачевского и Б. Римана.
Представление об Иегове как о «вездесущем духе», «вселенном владыке» также непосредственно связано с пантеизмом. Еще более четко выражено отождествление бога с природой, когда руководители организации утверждают, будто Иегова находится в центре всех живых и неживых существ, в самой природе материи.
В том, как свидетели Иеговы изображают «всевышнего», обнаруживаются и элементы деизма — учения, признающего существование бога как безличной первопричины мира. Согласно этому учению, мир после сотворения предоставлен действию своих собственных законов. В изданиях бруклинского центра, например в журнале «Пробудись!» № 3 за 1970 год и книге Рутерфорда «Арфа божья», Иегова также объявляется «великой первой причиной» мира. Такое толкование не ново, оно встречается уже в трудах древних и средневековых мыслителей, например у стоика Сенеки, которого Энгельс называл «дядей» христианства, и у Фомы Аквинского. Но если для католицизма и православия бог не только первопричина, творец Вселенной, но и постоянный, непосредственный участник «дел земных», то бруклинские богословы ограничивают божественный промысел, заявляя, что после акта творения Иегова «прекратил свою созидательную деятельность относительно людей и земли». «Всевышнего» они представляют как моральное первоначало, «источник всякого добра… каждого доброго качества».
Толкование первопричины мира приобретает у бруклинских богословов все более отвлеченный характер. В последнее время они стали изображать бога как «динамическую энергию», творящую мир. Эту «богооткровенную истину» свидетели Иеговы заимствовали у энергетизма, возникшего в конце XIX века философского направления, считающего первоосновой мира энергию, лишенную материальной субстанции. В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» подчеркивал, что против такого истолкования энергии «…ни один образованный представитель современного фидеизма… возражать не станет»1. За него действительно ухватились богословы. Возможно, непосредственным источником представлений свидетелей Иеговы о боге как энергии явились сочинения французского естествоиспытателя и католического богослова Тейяра де Шардена, который в книге «Феномен человека» называет энергию первоосновой мира, новым духом, новым богом.
Деизм имеет многовековую историю. Многие мыслители прошлого, в том числе И. Ньютон, Р. Декарт, Т. Гоббс, Дж. Локк, Вольтер, Ж.-Ж. Руссо, М. Ломоносов, А. Радищев, признавали бога как первопричину мира. Но они говорили, что, создав мир, «всевышний» более не вмешивается в его дела, иначе говоря, они отвергали традиционные религиозные концепции, стремились освободить науку от религии, разум — от веры. В «Святом семействе» К. Маркс отмечал: «Деизм — по крайней мере для материалиста — есть не более, как удобный и легкий способ отделаться от религии»1. Времена давно уже изменились, и теперь проповедники христианства, в том числе наставники свидетелей Иеговы, используют деизм уже для защиты религии от науки.
Уравнивая Иегову с материей, изображая его в виде отвлеченной безличной первопричины мира и морали, бруклинские теоретики тем самым признают, что учение о боге как человекоподобном существе потерпело крах.
Толкуя образ верховного божества, бруклинские богословы проявляют непоследовательность. С одной стороны, они «очищают» его — не уподобляют человеку — и, ссылаясь на Новый завет, утверждают, что «Иегова есть дух» («Истинный мир и безопасность — откуда?», с. 26). Но что такое дух? В философском смысле понятие «дух» равнозначно понятию «сознание» и противопоставляется материи. В толковании бруклинских богословов «дух не из плоти и крови или из других материальных веществ, которые человек может воспринимать своими чувствами» («Истина, ведущая к вечной жизни», с. 19). Где же может находиться такой бог, если учесть, что весь окружающий нас мир материален?
С другой стороны, в Библии написано, что бог сотворил человека по своему образу и подобию. А какое подобие может быть между «вездесущим духом», «первопричиной мира», «динамической энергией» и человеком? Естественно, у верующих возникают подобные вопросы. Поэтому в бруклинской литературе встречается и такое толкование божества: «Иегова — не нечто абстрактное; это не безличный, бесформенный, изменчивый дух, проникающий всю Вселенную и во все, что есть в ней. Он есть личность точно так же, как Сатана является личностью. Из того что он сам говорит о себе, исходит, что у него есть тело, вид которого, конечно, мы не можем себе представить… Он есть интеллигентное индивидуальное существо» («Сторожевая башня», 1977, № 1).
В противовес своим же утверждениям, что бог добра «вездесущий дух», вероучители писали, будто «Иегова проживает на звездах Плеяды», являющихся якобы центром Вселенной и столицей небесного царства (см.: Руссель Ч. День мести, с. 125; Рутерфорд И. Сотворение, 1927, с. 114).
Сейчас, в век освоения космического пространства, становится все труднее искать пристанище для бездомного бога. Придет время, когда космические станции, а за ними и сам человек доберутся до созвездия Тельца, в которое входят звезды Плеяды. Понимая это, богословы переместили «столицу всевышнего» подальше. В статье «Иегова — великий опекун и пастырь своего народа» «Сторожевая башня» объявила: «Небесный престол находится в отдаленности на бесчисленное количество миллионов световых лет от нашей Земли…» И в то же время утверждается совершенно противоположное: «Небесный отец — дух и не связан с каким-нибудь местом на земле» («Сторожевая башня», 1972, № 3).
