- Хшшш… - Хифинхелф с тоской посмотрел на слишком тонкую рубаху, лишённую чешуй и пластин, - ему не хватало брони.

В Зале Чаш терпко пахло сгорающими листьями Тулаци и тикорина, маленькие красные цериты мерцали еле-еле, и сумрак колыхался под сводами. Алсек с поклоном сел на циновку, рядом с тихим шипением пристроился Хифинхелф, Аманкайя села по другую руку от жреца, прячась за плечом Глорна. Старший жрец молча протянул воину чашу. Напиток в ней был горьковатым, но не таким обжигающе-едким, как вчерашнее питьё, хотя запах от него шёл такой же. Гвайясамин несколько мгновений смотрел Алсеку в глаза, потом кивнул.

- Хорошо. Вы чисты.

- Куман тоже, - усмехнулся в сторонке Кхари Айча. – Странный опыт – очищение ездового зверя. Теперь у тебя на сердце спокойно, о Хифинхелф?

- Хшш, - сверкнул глазами ящер. – Кушши поправилсся? Я сскоро его увижу?

- Сразу после ритуала, - кивнул Гвайясамин. – Вы мне в храме не слишком нужны.

Чаша снова обошла зал по кругу. Теперь напиток показался Алсеку почти сладким.

- Удивительно, что у кого-то хватило духу на такую вылазку, - покачал головой Кхари. – Из того, что я знаю, даже подготовленный отряд… Хэ-э, это, наверное, лишнее. Так или иначе – вы храбры до безумия. И до безумия же везучи. Если бы я не увидел этот ваш трофей, в жизни бы не поверил.

Алсек едва заметно пожал плечами. «Безумие – то, что все сидели и смотрели, пока сила Кровавого Солнца росла,» - подумал он, опустив взгляд.

- Почтенный Даакех отправил послание Явар Эйне, - сказал Кхари, переглянувшись с Гвайясамином. – Там были все ваши слова о землях Джаскара и о том, что вы принесли в Эхекатлан. Ответ Явар Эйны передадут и тебе, Алсек Сонкойок, а тебе, Аманкайя Сонкойок, возможно, придётся отбыть в Кештен и подтвердить написанное лично. Вас же, воины-иноземцы, мы оставим в покое сразу же после ритуала. Почтенный Гвайясамин, твои люди готовы?

Издалека по лабиринтам воздуховодов долетел тревожный рокот барабанов и переливчатый вой священного рога, и Алсек невольно поёжился.

- Вперёд, - сказал Гвайясамин, кивая Алсеку на дверной проём. Все каменные двери были распахнуты, снаружи площадь заливал небесный огонь, и казалось, что за порогом ничего нет – лишь провал в пылающую бездну.

- Аманкайя, держисссь за мной, - прошептал Хифинхелф, плечом прикрывая её от взгляда жреца. – В помощь им всссе их божки, есссли они нарушшшат ссслово…

- Никто ничего не нарушит, - сердито отозвался Алсек. – Мы встанем перед лицом дарителя жизни, и он услышит нас. Ни одна капля крови не прольётся.

Никогда, даже в шутку, он не поднимался на верхнюю ступень, не становился к алтарю, между чашами с негаснущим огнём, источающими благовонный дым. Пятна засохшей крови ещё чернели на каменных плитах, на круглом камне с истёршимися знаками – золотисто-прозрачном, светящемся насквозь. Двое старших жрецов неслышно встали за спиной Алсека, но он не обернулся. Как в тумане, он видел напротив, за алтарём, оробевшего Глорна – воин недоверчиво щурился на золото и мрамор, на дымные чаши и прозрачные камни.

- Мы, рождённые землёй, водой и светом, смотрим на тебя, Зген, даритель жизни и повелитель сияния, - Гвайясамин подошёл к алтарю и поднял правую руку к небу. Солнце стояло в зените, и Алсек видел, как пальцы жреца будто тают в неистовом небесном огне. Жёлтая мерцающая «змея» в кольчатой броне безвольно висела в его руке, но по-прежнему не отбрасывала тени.

- Да будет твоё око зорким! – Гвайясамин бросил щупальце на алтарь и поднял лицо к небу. Алсек посмотрел на багровый солнечный диск, беспомощно щурясь. Золотой и белый свет сплетались вокруг, кровь стучала в ушах, и младший жрец не слышал слов Гвайясамина, не слышал священных рогов и флейт. Жёлтая «змея» извивалась на сверкающем алтаре, потемневшая, сжавшаяся, будто пыталась спрятаться от небесного ока.

Жжение и резь в глазах внезапно прекратились, и Алсек изумленно мигнул – он смотрел на солнце, не щурясь! Раскалённый диск, ослепительно-белый, будто никогда его не затягивало багрянцем, разросся на полнеба. Чей-то пронизывающий до костей взгляд упал на изыскателя, но страха он не чувствовал – только радостное волнение.

- Силы и славы дарителю жизни, - прошептал он, едва шевеля губами, и усмехнулся. – Силы и славы!

Очнулся он уже внизу, в холодном сумрачном коридоре, с мокрой головой и ледяными каплями воды, стекающими по лицу. Рядом растерянно вертел головой Хифинхелф, мокрый с ног до головы, и Аманкайя поправляла примочку на своей макушке и устало щурилась на свет. Глорн странно усмехался, время от времени порывался встать, но храмовый страж стоял рядом и молча усаживал его обратно.

- Он увидел, - сказал, обернувшись к Алсеку, Гвайясамин. Его лицо не выражало ничего, но голос едва заметно дрогнул.

- Хвала ему, - прошептал изыскатель. – Что будет теперь?

- Я не знаю, - качнул головой верховный жрец. – Но наша работа закончена. Забирай эту вещь, в доме солнца она не нужна.

Алсек растерянно взглянул на свёрток. Ему казалось, что он своими глазами видел, как щупальце обращается в дым, но оно лежало тут и ничуть не изменилось.

- Ты вёл себя достойно, Алсек Сонкойок, - сказал, помедлив, Гвайясамин. – Но мои слова всё ещё в силе. Решай…

Стража расступилась, пропуская Хифинхелфа, Аманкайю и Глорна к выходу. Воин всё так же растерянно мигал и чему-то усмехался. Он оглянулся на миг на Алсека, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Хифинхелф попытался остановиться на пороге, но стражники взяли его под руки и выставили вон. Каменная плита лязгнула, перекрывая коридор. Алсек удивленно мигнул.

- Наместник думает, не выдать ли вам награду, - негромко сказал верховный жрец, останавливаясь рядом с изыскателем. – Я могу пообещать только защиту. В храм пытались проникнуть четырежды, и трижды – в мой дом. Твои заклятия недолго продержатся.

- Зген всесильный! – выдохнул Алсек. – На тебя хотели напасть?! И даже на храм?!

Гвайясамин едва заметно кивнул.

- Даакех хотел отослать щупальце Явар Эйне, - продолжил он тем же ровным голосом. – Я не разрешил. На Явар Эйну нет надежды. Держи щупальце при себе. Я буду искать разговора с более полезным сыном солнца. Если получится, ты узнаешь немедленно.

Алсек изумлённо замигал. Ему очень хотелось себя ущипнуть. Чтобы Гвайясамин отзывался так о законном властителе?! Как бы солнце не рухнуло на землю…

- Но почему… - начал было он, но осёкся. – Но кто тогда…

- Не сейчас, - качнул головой Гвайясамин. Плита со скрежетом поползла вверх, впуская дневной свет.

- Здесь не было сказано ничего, - бросил верховный жрец, удаляясь. Изыскатель протёр глаза и всё-таки ущипнул себя.

- Почтеннейший Гвайясамин! – крикнул он, догоняя жреца. Тот обернулся.

- Я хотел спросить об Аманкайе, - выдохнул Алсек. – Что теперь с ней…

- Вас двоих убить мало, - лицо Гвайясамина на мгновение дрогнуло. – Ящер глуп, но ты… Ей повезло, что она жива. Но отдавать её Кештену… сейчас не время, Сонкойок. Живите, как жили. Что-то изменится – ты узнаешь. Ступай с миром.

Изыскатель выбрался на раскалённую площадь и долго стоял, держась за каменный уступ. Он попытался снова поднять лицо к солнцу, но глаза немедленно защипало. «Я никогда не оскорблял богов,» - думал он. «Я не нарушал их волю. Может, я недостойный служитель, а Эхекатлан – не лучший из городов, но нам нужны и свет, и вода. И вода, и свет. И одно солнце – в небесах…»

Комментарий к Глава 21. Трофей

Нерушимая броня, взгляд с небосвода.

========== Глава 22. Дыхание войны ==========

Едва небо посветлело, с северной окраины долетел звук банного рожка, и ещё один отозвался с юга. Хифинхелф приподнялся на локте, дотянулся до окна и приоткрыл ставни, удивлённо прислушиваясь.

- Ссередина месяца? Не рано вам мытьсся?

Ящер был неспокоен уже давно, и Алсек боялся, что дело в ране – пусть она затянулась, и шрам уже побелел, но что-то внутри могло срастись неверно, - и он обрадовался, услышав, что Хифинхелф почти уже не шипит – значит, покой к нему возвращается.