- Нам не до разговоров, почтенный жрец, - ответил житель, поднимая свою суму. – Ты водишься с ящером-изгнанником? Пожелай тогда нам найти себе дом. Здесь нас не хотят больше видеть.

- Пусть боги будут благосклонны к вам в любой земле, - склонил голову Алсек. – Вам нужна помощь в пути? Мы едем в Эхекатлан, и поклажи у нас почти нет.

Куши, услышав слово «поклажа», сердито зашипел. Ещё громче он зашипел, когда его увешали со всех сторон пожитками семьи Мичик. Алсек спешился и повёл его в поводу, Хифинхелфу велел сидеть в седле и не спускаться до привала. Там, где раньше ехал жрец, уместились двое младших из семейства Мичик. Взгляды со стены обжигали Алсеку спину, но он не оборачивался, пока башни Кештена не скрылись за горизонтом, и не потянулись орошаемые поля. Воды в канавках заметно прибавилось – где-то нашли ещё один родник.

- Мне нечего сказать, почтенный жрец, - угрюмо качнул головой Ансар, устраиваясь на привал на обочине. – Мы ничего дурного не сделали. Я ещё ребёнком уехал из Кеми, Дафна родилась тут, но для Ти-Нау мы – опасные чужаки. Был пожар в Шумной Четверти… двое поджигателей – навмениец и ящер – были схвачены, остальных убили. Их казнили сразу же, но с тех пор нам нет покоя. Никому из хелов и синдалийцев сейчас нет покоя.

- Ящер был поджигателем?! – сверкнул глазами Хифинхелф, и все шарахнулись от него. – Шшто ссделали сс другими иприлорами? Шшто сс ними?

- Их изгнали тем же вечером, - с опаской глянул на него Ансар. – Я не знаю… кажется, их не убивали.

- Фссссс… - иприлор махнул хвостом и отвернулся. Больше он ничего не говорил в тот день, и в его глазах залёг мрак.

«Не ко времени мы ушли из Эхекатлана,» - качал головой Алсек, разглядывая изжелта-багряное небо. «Что-то нас там встретит…»

Комментарий к Глава 20. Побег

Тяжёлые раны, сухая земля, встревоженный город.

========== Глава 21. Трофей ==========

- Хаэ-эй! – окликнули Алсека со второго этажа привратной башни, когда он пробирался под сводами и лестницами, пытаясь стать невидимкой. За ним на цыпочках крался Хифинхелф, ведя в поводу кумана. Аманкайя проскользнула первой, и её пёстрая накидка мелькнула в дверном проёме и скрылась за ближайшим поворотом – стража и ухом не повела в её сторону.

У воинов Эхекатлана были гости поинтереснее – целое семейство хелов-переселенцев из Кештена, и все из башен, как надеялся Алсек, сбежались к воротам – посмотреть на жителей, изгнанных ни за что во время сбора ополчения. Но кто-то в привратной крепости остался – и на голову жрецу шмякнулся обрезок велата с привязанными к нему цветными нитями. На толстом листке желтел солнечный диск – знак храма, и Алсек, ещё не прикоснувшись к узелкам письма, привычно поёжился.

- Хаэй, Сонкойок! Почтенный Гвайясамин просил передать, - сказал сверху Маг Солнца. Алсек, не останавливаясь, махнул рукой.

- Да хранят его боги!

Хифинхелф за его спиной сдавленно фыркнул.

Солнце ещё только выбиралось из-за горизонта, и мрак отступал перед багровыми лучами, метельщики стремились убрать с улиц пустынную пыль, ночные патрули уступали место дневным, и полуденники неохотно расправляли крылья и оглашали город гортанными воплями. Ветер дул с реки и нёс с собой густой запах гниющих водорослей и тухлой рыбы и вопли разбуженных чаек. «Всё по-прежнему,» - вздохнул про себя Алсек, ныряя за угол и опасливо выглядывая в переулок – ему померещилась за домом красная накидка жреца.

Площадь Солнца он обходил десятой дорогой, петляя в лабиринте Золотой Четверти под сдержанные смешки Хифинхелфа. Аманкайя в конце концов выразительно вздохнула и ткнула ящера пальцем под рёбра – «уймись уже!» Алсек не стремился его урезонить – он даже рад был, что Хифинхелф так развеселился. Таким его очень давно не видели – чуть ли не с тех пор, как он уехал в Мекьо навстречу огню…

В квартале переписчиков было тихо. Из дома Льянки слышался перестук плошек и плеск воды, с крыши свисал хвост спящей крылатой кошки. Алсек выгреб из очага остывшую золу и принялся укладывать нарубленную траву и сухие листья. Куман лёг у водяной чаши и время от времени пытался сунуть в неё нос, но Хифинхелф молча отстранял его морду.

- Куда нам идти теперь? – спросила Аманкайя, вытряхнув из накидки пустынную пыль. Она клубами взвилась в воздух, и кошка на крыше громко чихнула и заглянула в колодец двора, навострив уши.

- В дом намесстника, должно быть, - Хифинхелф вылил себе на голову плошку воды, встряхнулся и извлёк из сумки светящийся свёрток. Сколько бы циновок и тряпья ни наматывали на него, он не отбрасывал тени – только золотистое сияние растекалось от него по земле.

- У насс сс ссобой куссок ссолнечного змея, - недобро усмехнулся ящер. – Нехудо бы разделить его на чассти – одна для храма, одна для почтенного Даакеха. Может, по этому кусску умные знорки поймут, чем пронять ссамого змея.

Алсек мигнул.

- Хиф, это очень толковая мысль, - кивнул он. – Этот обрывок надо изучить как следует. И первыми за это возьмёмся мы, Айгенат. Жаль, что Нециса здесь нет, и что почтеннейшие алхимики так сильно заняты, и что Х’са… Да боги с ними! Что могло бы навредить такой твари, как Тзангол?

- Нишшшто, - махнул хвостом Хифинхелф. – Ты думаешшь осставить эту шштуку ссебе? Вот это негодная мыссль, Алссек. Никуда не годная!

- Не навсегда, - покачал головой изыскатель. – Может статься, в этот же полдень я отнесу её на алтарь Куэсальцина. Возможно, там он лучше её разглядит.

- Хссссс! Тебе уже не жалко сстен Эхекатлана? – щёлкнул языком иприлор. – Пусстая и опассная затея, но… Я не осставлю тебя, Алссек. Сс такими шштуками лучшше возитьсся в пусстыне. Южный ссклон Пессчаной Улитки ссгодитсся.

В западные ворота они просачивались, под завязку нагруженные водой и снедью, и куман сердито фыркал под тяжёлой ношей. Хифинхелф посадил в седло Аманкайю, сам вместе с Алсеком пошёл рядом – так быстро, как только мог идти. Жрец, махнув рукой на все приличия, накинул на свой маленький отряд солнечный морок. «Ох и разозлится почтеннейший Гвайясамин!» - вздыхал он, пробираясь меж высокими грядами и прячась под листом Меланчина.

С Песчаной Улитки хорошо было смотреть на поля Эхекатлана – и Алсек, присев на крышку древнего могильника, глядел и качал головой. То, что посеяли по весне, исправно приносило плоды – пряности от солнечного жара и безводья лишь становились острее; а вот ботву Меланчинов и земляных клубней тронула желтизна. Вода ещё не иссякших колодцев и мокрый ил Симту наполняли оросительные канавки, но их было мало – и гряды, засеянные после Аймурайчи, едва покрылись чахлыми ростками. На земляные клубни ещё была надежда, а вот Сарка иссыхала на корню. Многие башни фамсов были открыты – воду из них разобрали на полив, выживших рыб переселили в городские садки.

- Ни фамссов, ни зерна, - ударил хвостом о камень Хифинхелф. – Довольно на вссё это любоватьсся.

Смахнув пыль с крышки могильника, ящер вытряхнул на неё мерцающее щупальце, и оно легло, свернувшись кольцами. Три локтя в длину, толщиной с указательный палец, слегка приплюснутое с одного конца, на другом – оборванное точно по стыку панцирных конец… Алсек протянул к нему руку и тут же её отдёрнул.

- Не усслышшал бы насс его владелец, - покачал головой Хифинхелф. – Раньшше времени…

Он поддел щупальце ножом, расправляя его во всю длину. Ящеру было не по себе, да и Алсек чувствовал знакомое жжение в запястьях и текущий под кожей жар, и сердце снова забилось часто и гулко. «Древний Владыка, хранитель тверди…» - начал было он про себя, но сам же оборвал мысль. «Не услышит. Мы, Айгенат, были раньше единым целым, теперь же… Таких вздорных изыскателей Куэсальцин слушать не будет.»

- Тут ессть бронза, камень, сстекло и коссть, - Хифинхелф порылся в поясной суме и к палице, обсидиановому лезвию, домашнему ножу Аманкайи и увесистому булыжнику добавил расколотый мосол. – Ессть вода и ессть хашшт…

- И ицин, - хмыкнул Алсек, помахав фляжкой, недавно висевшей у иприлора на поясе. Ящер возмущённо зашипел.