- Хиф, боги великие… Хиф… - Алсек обхватил иприлора за плечи, прислушался к тяжёлому дыханию. – Потерпи, мы вытащим эту стрелу. Скоро боль уйдёт. Аманкайя, помоги расстегнуть доспехи! Склянки наши уцелели?

Ремни и заклёпки поддавались с трудом, они обуглились и затвердели, и кожа, почерневшая от жара, скрипела, но никак не разрезалась. Поддоспешник пришлось распороть – вверх и вниз от раны, содрать по частям. Местами его прожгло насквозь, он отделялся вместе с обрывками красной ткани и отпавшими чешуями. Багровые пятна с белесыми пузырями протянулись по спине ящера – он прикрыл Алсека от лучей, а его броня не защитила. Изыскатель судорожно вздохнул, собирая обрывки рубахи и оглядываясь в поисках воды.

- Хиф, отпусти, - Аманкайя пыталась разжать пальцы иприлора, намертво вцепившиеся в оружие. Он не выронил палицу – ни в святилище Тзангола, ни во время безумной скачки по переулкам, крышам и городским стенам. Алсек приложил мокрые лоскуты к ожогам и вынул из сумки осколок обсидиана.

Нож Глорна треснул надвое от удара о камень, но оставшийся скол был очень острым и почти чистым. «Прокалить бы…» - Алсек похлопал по сумке в поисках кей-руды, но вспомнил, что обе крупицы остались там, на месте неудавшегося ритуала.

Он ощупал наконечник дротика – плоское остриё пробило мышцы и кожу, но в полёте развернулось и застряло между рёбер, самым кончиком выглядывая наружу.

- Аманкайя, смотри за ним, - прошептал изыскатель, взглядом намечая надрезы. – Эту штуку придётся протолкнуть до конца, чтобы наконечник вышел из груди. Хифу будет очень больно. Сможешь оглушить его ещё раз?

Колдунья молча кивнула и всхлипнула.

- Хвала богам, ты без сознания, - пробормотал жрец, глядя в помутневшие глаза иприлора. – Хвала богам. Теперь держись, Хиф.

Алсек не видел, насколько глубоки надрезы – луч церита едва разгонял темноту, а крови было много, но вроде бы за рёбра лезвие не проникло. Стиснув зубы, он взялся за дротик и развернул его – и надавил на рукоять, проталкивая наконечник по проложенному пути. Ящер захрипел, кровавая пена закапала на землю. Короткая вспышка пережгла древко, и Алсек вырвал окровавленную деревяшку. Наконечник упал на циновку, весь в пузырящейся светлой крови. Хифинхелф с присвистом выдохнул и застонал, когтями царапая подстилку.

- Держи! – Алсек прижал тряпку, пропитанную «Кровью Земли», к открывшейся ране, придавил её сверху ладонью Аманкайи, второй клочок приложил к спине иприлора. Полоса сухой травы легла поверх, плотно обхватывая грудь ящера, чудом не оборвалась, но Алсек повязал сверху ещё несколько. Хифинхелф закашлялся, сплёвывая кровавую пену. Алсек и Аманкайя приподняли его, прислонили спиной к стене.

- Воды бы достать, - колдунья вытирала окровавленную морду иприлора мокрой тряпицей. – Он очень горячий. Какая жаркая ночь…

- Я поищу колодец, - кивнул Алсек.

Куман с трудом поднялся, на четырёх лапах подполз к раненому хозяину и хотел ткнуться мордой в его грудь, но изыскатель отстранил ящера.

- Кушшши, - прохрипел Хифинхелф. Муть в его глазах почти развеялась. Он прижал ладонь к перевязанной ране и мучительно закашлялся.

- Кушшши…

- Он тут, Хиф, - Алсек взял лапу иприлора и положил на голову кумана. Ездовой ящер тяжело вздохнул.

- Кхэсссса… - иприлор откинулся на стену полуразрушенной хижины и вздрогнул от боли – ожоги, даже смоченные зелёным маслом, давали о себе знать. – Кто тут… кто тут ещё?

- Хиф, это я, Алсек, - изыскатель посветил себе в лицо фонариком. – И Аманкайя здесь. Мы будем рядом. Что сделать, чтобы уменьшить твою боль?

- Алсссек, - иприлор тяжело зашевелился, протянул к нему дрожащую лапу. – Лучшшше бы ты бросссил меня. Я зассслужил сссмерть.

- Нет, - мотнул головой изыскатель, сжимая чешуйчатую лапу двумя ладонями. – Нет, Хиф. Держись, я принесу тебе воды. Рана затянется, если жар в крови не помешает ей.

- Вассс из-за меня сссхватят, - прохрипел ящер, пытаясь оттолкнуться свободной лапой от земли и встать. – Уходите…

- Только вместе с тобой, - ответил Алсек и поднялся на ноги. – Не вздумай умереть!

Им всё же пришлось выйти из укрытия – вокруг не было ни одного колодца, а бурдюк с водой быстро опустел. Хифинхелф метался в жару. Кое-как его подняли на спину кумана. Алсек держал его всю дорогу – иприлора качало во все стороны, и кровь сочилась из-под повязки.

На их счастье, тут было много брошенных домов – вся южная обочина опустела, и пыль занесла гряды и оросительные канавки, и полусожжённые хижины пастухов так никто и не отстроил – на песчаных пастбищах не могли найти себе пищу даже дикие харсули. Куши, освобождённый от поклажи, переступил с лапы на лапу, оглянулся на посаженного у стены Хифинхелфа и утопал в пустыню. Что он там нашёл, Алсек так и не узнал, но вернулся куман к полудню, переползая от дюны к дюне, и забился в развалины дома, будто понимал, что надо скрываться.

- Вот вода, - изыскатель опустил на пол два полных бурдюка. – Сейчас меня никто не видел, но от рассвета до заката нам лучше не выходить. Хиф, что с тобой?

Раненый иприлор упорно пытался встать, хотя каждое движение отзывалось в его груди хрипом и вызывало кровотечение.

- Кушшши ранен, - прохрипел он.

- Я посмотрю, Хиф, - Алсек навалился на иприлора, усаживая его обратно на циновку. – Это ожоги, они неглубокие.

Ящер пристально следил за Алсеком, пока не убедился, что все раны кумана перевязаны, и питья ему хватает, а потом свесил голову набок – и больше не говорил ни слова, ни тем днём, ни следующей ночью, проведённой в пути. На второй день изыскатель, задремавший в тени развалин, проснулся от шороха и увидел, как Хифинхелф, опираясь на кумана, с трудом переставляет ноги. Его шатало, он наваливался на Куши всей тяжестью, и куман сносил это молча. Алсек подхватил иприлора под руку, ящер раздражённо зашипел, но сил отмахнуться у него не было.

- Мы не бросим тебя, Хиф, - заверил изыскатель, помогая иприлору вернуться на ложе после прогулки. – Что бы Тзангол ни сделал с тобой, мы тебя не бросим.

- Хсссса, - тяжело вздохнул Хифинхелф. – Это от меня отвернулссся Куэсссальцин. Лучшшше бы вы меня убили.

- У Древнего Владыки были причины не приходить к нам, - покачал головой Алсек. – Тут ему виднее. Не тревожься из-за него, Хиф. Мы пробрались туда, куда не пройти ни одному войску, и добыли драгоценный трофей – такого никто не держал в руках!

- Хсссс… - отмахнулся ящер и облокотился на спину кумана, устало склоняя голову на грудь. – Мы шшшли не за этим. Есссли у меня пожелтеют глаза… пообещай мне, Алсссек – тогда ты меня убьёшшшь.

- У Шафката были жёлтые глаза, но я не позволил ему умереть, - нахмурился жрец. – И тебе, Хифинхелф, не позволю. Мы не верили друг другу там, в доме Тзангола, ждали друг от друга удара, и Всеогнистый отверг нас. Если мы будем убивать друг друга – кто нам поможет?..

Когда путники окольными тропами добрались до восточных ворот Кештена, Хифинхелф уже уверенно сидел в седле, только сдавленно шипел, спешиваясь. Алсек косился на новые шрамы, на укоротившийся подол накидки и качал головой – едва ли верховный жрец обрадуется, узрев младшего в таком виде… Куши, как всё время казалось иприлору, похудел на скудном пустынном корме, но ожоги заживали быстро, оставляя на шкуре лишь желтоватые проплешины, лишённые чешуи.

- Добрались, - еле слышно выдохнул Алсек, глядя на золотые щиты на стенах Кештена и ширококрылых тонакоатлей в небе над ним. У ворот никого не было – с востока давно не приходили торговцы, все, кто ещё отваживался приглядывать за иссохшими полями, ушли из города рано утром, и большие ворота закрылись, оставив узкий, на одного человека, проход.

- Куши не пролезет, - невесело усмехнулся Алсек, потрепав ящера по шее. Куман фыркнул.

- Кушши ссовссем отощал, - покачал головой Хифинхелф, негромким шипением направляя кумана к воротам. – В любую щель проссочитсся.

Алсек привстал в стременах, чтобы окликнуть стражей в надвратной башне, и наткнулся взглядом на ровную череду золотых зубцов. На воротах стояли воины Вегмийи, и единственный Гларрхна, закованный в бронзу и иноземное стекло, сидел у огромного надвратного камнемёта. В последний раз Алсек видел такие орудия в год Волны – и сейчас, несмотря на жару, по его спине побежали холодные мурашки.