Кристина дочитала, сложила записку и протянула ее мне.

— Я такого не ожидала.

— Да?

Она потянула к зданию:

— Идем, скажем ему спасибо и отдадим дань уважения.

Мы пошли по знакомому мне пути.

— Куда мы идем? – У меня возникло очень странное ощущение.

— Тут за углом.

И вот мы оказались лицом к тому месту, где уже висела табличка с именем Роуз.

Я посмотрела на стену. Двумя рядами выше поблескивала табличка с именем «Роберт Коннор» и датами его рождения и смерти. Боб и Роуз были на одной стене. Другой знак.

Это было совпадение, но оно вызвало так много эмоций. Сон с Роуз промелькнул у меня в голове, а еще слова Боба. Эти две одинокие души тянутся ко мне после смерти, призывая меня открыть свое сердце. Я положила руку на табличку Роуз, протянула руку в другую сторону и коснулась таблички Боба.

— Берегите друг друга, – сказала я очень тихо.

— Мне надо идти, Кейт. – Кристина молчала, ожидая, пока я закончу.

Я повернулась к ней.

— Спасибо, что сохранила это для меня. Боб хотел поделиться со мной своими чувствами. Мне жаль, что я не смогла его отблагодарить.

— Воспользуйся его советами, – она указала на записку.

— Да, – я искренне улыбнулась, но принимать его советы на данный момент было равноценно тому, чтобы вскрыть заново еще свежую рану.

Возвращаясь на станцию, я подставила голову ветру, и позволила холодному воздуху обжигать мне лицо. Уже давно пора было оставить прошлое позади и смотреть вперед. Но чтобы позволить себе взглянуть в будущее, я должна была расстаться с чувствами к Джейми. Первым шагом в этом процессе будет чемодан.

Я вошла в открытую дверь офиса Джерри в «Чикаго Крайер».

— Эй, детка, – он снял очки и поднялся из-за стола. – Что скажешь, если мы возьмем бутерброды и махнем в Парк тысячелетия?

— Очень холодно.

— Ладно. Может, в «Шэдд Аквариум»?

Кажется, и Джерри нужно было отвлечься, и обычно для него это не составляло особого труда. Может быть, он понял, что и мне нужна перемена обстановки.

— Звучит хорошо.

— Возьмем суши и будем гоняться за животными?

— Нет, это будет ужасно. – Он был настоящим ребенком в душе, хотя и странным, но все же ребенком. – Давай возьмем горячие бутерброды с сыром и томатный суп от «Ма».

— Прямо домашняя еда.

Я хлебала свой суп, сидя с Джерри на скамейке напротив дельфинария.

— А знаешь, что дельфины занимаются сексом для удовольствия? – набив полный рот сыром, сказал мне Джерри.

— Да, я слышала.

— Они - единственные животные, кроме людей, которые делают это для удовольствия. Как думаешь, а они способны любить?

Я фыркнула.

— Нам обязательно говорить об этом?

— Мне просто интересно, что ты думаешь по этому поводу.

— Ну, я думаю, тебе бы надо сначала дать определение любви, чтобы ответить на этот вопрос.

Он забросил кусочек последнего бутерброда в рот и, прожевывая, задумчиво огляделся.

— Любовь — это вещь, которая в нас навсегда. Как только она появляется — все, она никуда не денется, несмотря ни на что. Любовь может превратиться в ненависть и обиду, но она всегда будет там, спрятанная за плохими чувствами.

— Хм, очень поэтично, Джерри, но я думаю, что любовь — это просто ощущение.

— Это похоть. Вот почему дельфины занимаются сексом.

Я подавилась супом.

— Ты смешной.

— Я серьезно. Любовь — не только чувства, в противном случае она бы заканчивалась и снова начиналась по щелчку пальцев.

— Я думаю, что с Джейми у меня была похоть.

— Может, и так. – Он продолжал смотреть вперед, но локтем подтолкнул меня в плечо. – Наверное, потому вам обоим и было так легко расстаться, да?

Я столкнулась с его пристальным взглядом.

— Ты думаешь, что я веду себя неразумно?

— Да, я думаю, что так. Не только в отношении к Джейми, но и в отношении себя тоже.

— Он меня обманул.

— Он пытался сказать тебе.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, он звонил мне около трех сотен раз с момента выхода твоей ужасной статьи.

— И о чем вы говорили?

— О, мы обсуждали много разных вещей. Он хотел, чтобы я знал, что он сожалеет, что обидел тебя. А еще хотел убедиться, что с тобой все хорошо, ведь ты не отвечала на его звонки.

Я пожала плечами.

— Знаешь, Кейт, я нахожу его очаровательным. Кто бы подумал, что Райан Лоусон вырастет таким? Он был таким повернутым на науке ребенком. Он по-прежнему умница, не пойми меня неправильно, но теперь еще и настоящий мужчина.

— Может, тебе и стоит с ним встречаться, Джерри.

— Я удивлен, вот и все. И не думаю, что кто-то из нас заподозрил бы Джейми. Я должен был дать больше времени на подготовку, прежде чем послать тебя туда.

 — Может быть. Наверное, но ведь никто не ожидал, что Джейми и я можем…

 — Влюбиться друг в друга?

Я закрыла руками лицо и склонила голову.

— Я собиралась сказать «завести интрижку». Хватит уже о любви.

Он встал и смахнул крошки со своей одежды, казалось, не обращая внимания на мою реакцию.

— Ты разберешься, девочка.

Джерри отвез меня обратно в офис, где я забрала свой чемодан. Я покатила его мимо ближайшей станции L — ветка была закрыта на ремонт.

Я снова позволила себе померзнуть. Взглянула на часы. Четыре тридцать. У меня было немного времени, чтобы вернуться домой, прежде чем мне придется снова исчезнуть, когда Дилан и Эшли устроят там свидание. Я почти заледенела, пока дошла до следующей станции.

Я ждала на платформе, ковыряя носком туфли желтую линию. Уже темнело. Я услышала звук приближающегося поезда и высунула голову, чтобы его увидеть. К своей невероятной радости и удивлению я разглядела розовые огни — они отражались от стен тоннеля. Хотя я никогда не видела его раньше, но знала совершенно точно, что к станции приближается праздничный поезд.

Я начала неудержимо хихикать. Какой-то идиот в бежевом пальто сказал, стоя рядом со мной:

— Черт побери, снова этот праздничный поезд. Уже второй раз на этой неделе. Эта чертова штука едет чертовски медленно.

— О, да ты просто идиот!

Я прокатилась колесиками чемодана по его отполированным туфлям и побежала вдоль поезда. Я видела, что двери уже открылись. Снаружи каждый вагон был украшен гирляндами и праздничными аппликациями. До меня донеслись звуки песни «Это точно Санта Клаус» в исполнении Гэрри Конника-младшего. Я бежала мимо огней, безумно улыбаясь, словно героиня рождественского фильма, которая торопится воссоединиться с любовью всей своей жизни. Приветственные надписи вспыхивали на последнем вагоне яркими белыми буквами. И вот я уже почти добралась до саней Санта Клауса.

Но как только я добежала до конца, с поезда спрыгнул проводник, и огни и музыка пропали.

— Что случилось?

— Поломка. На сегодня все.

— Что? – мой голос взвился, нарушая тишину. Остальные ожидающие направились мимо меня к лестнице, чтобы выйти на платформу. – Вы, должно быть, шутите! – завопила я.

 — Извини, дорогая, у нас проблемы на путях. Может, удастся поймать нас в следующий раз. Возможно, завтра, когда вагон заработает. Наши инженеры уже начали работу, но Санта объявляет перерыв.

Я оглянулась на сани Санта Клауса, но его там уже не было.

 — Не могу поверить, – повторяла я. – Я ждала этого несколько лет!

Вот же гребаное дерьмо.

Я шла пешком всю дорогу домой, проклиная небо и катя чемодан позади. Я заметила в темном переулке возле моего дома большой мусорный контейнер. Черт с ним. Достала из чемодана коробку, которую дал мне просто Боб. Подняла свой пятисотдолларовый багаж в воздух и легко зашвырнула его на кучу мусора у стены, а затем пошла прочь, ни разу не оглянувшись назад.

Я переоделась и вышла из дома с книгой в руках. Это была «Комната с видом», которую мне подарил Боб.

На углу моей улицы расположилось старое кафе. Называлось оно «Гостевая комната». Это была одна из тех кофеен с большими уютными креслами и носящимся по воздуху запахом жарящихся зерен. Уже у двери я услышала через внешний динамик голос Майлза Дэвиса. Он пел «Однажды мой принц придет».