Тайлер вернулся в школу к началу обществознания, он многословно извинялся за небольшие царапины на моей машине. Его лицо было все в лейкопластыре, который бежевыми пятнами ярко выделялся на его темной коже и смотрелся достаточно глупо. Я сказала, что не стоит извиняться: не он создал лед на дороге и он не целился специально в мой пикап, к тому же моя машина была достаточно крепкой.

Небольшое происшествие — или “крутое приключение” — обсуждалось школой все утро. Джессика выглядела болезненно зачарованной тем, что я могла погибнуть, не отойди я на двенадцать футов от того места, где Тайлер потерял управление. Она продолжала говорить об этом всю дорогу от класса испанского до обеда. Я уже собиралась спросить, не может ли она прекратить описывать мою ужасную неслучившуюся смерть, когда прямо перед дверьми столовой около моего локтя появилась Элис.

— Привет, Белла, — сказала она.

— Привет, — ответила я, моргнув. Элис была не так агрессивно таинственна как Эдвард, однако она тоже ставила меня в тупик. Но, по меньшей мере, она меня не пугала. Джессику появление Элис явно выбило из колеи.

— Я пойду в столовую, Белла, — сказала Джессика после паузы, длившейся столько, что ее уже можно было назвать неловкой.

— Хорошо, — бросила я через плечо, продолжая смотреть на Элис, — увидимся позже, Джесс.

Джессика прошла внутрь, и я снова перевела взгляд на маленькую девушку, которая спасла мою шкуру сегодня утром. Она улыбалась так, словно бы страшно хотела рассказать, какой подарок я получу на день рождения, но обещала не говорить. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга.

— Хм, — сказала я. — Спасибо еще раз, что убрала меня с пути раньше, чем…

— Всегда пожалуйста! — воскликнула Элис. — Не хочешь сесть со мной за обедом?

— С тобой и….твоими родственниками?

— Хм-м, — сказал Элис, нахмурив брови. — Нет, не думаю что это была бы хорошая идея. Только со мной.

Я потратила две секунды, размышляя, спросить ли ее, почему она так делает, или нет. Я решила, что это было бы невежливо, к тому же я могу получить определенные ответы, если сяду с ней.

— Конечно, — ответила я.

Мои обычные соседи за столом выглядели потрясенными, когда я прошла мимо с Элис, и я ответила взглядом, в котором должно было читаться: “Я не знаю что происходит, но так надо”. Вид у них так и остался потрясенным. Я подозревала, что большая часть, если не всё, содержания моего взгляда потерялось по пути.

Я встречусь с ними позже и объясню словами.

Элис купила сэндвич и бутылку яблочного сока. Я взяла газировку, банан и, поскольку сегодня был день тако, тортилью с гарниром, после чего мы прошли к свободному столу. Я открыла газировку и начала чистить банан. Элис же к своей еде не притронулась.

Когда я разделалась с бананом, я спросила:

— Ты не собираешься есть?

— Я забыла, что в этих сэндвичах есть майонез, — сказала она, — а он мне не нравится.

Это был сэндвич с тунцом. Я вообще сомневалась, что существуют такие сэндвичи, в которых нет майонеза.

— Почему бы тебе не взять другой? Ты не прикасалась к этому, я уверена, что тебе разрешат обменять его на другой, — предложила я.

Это предложение на секунду выбило ее из колеи. Потом она ответила:

— Да я вообще-то и не голодна. Через пару часов буду дома и там перекушу чем-нибудь.

Так-так.

— А почему не пьешь сок?

— Я не пью сок отдельно от еды, — нашлась она.

— Я поменяюсь с тобой на газировку, если хочешь, мне все равно, — предложила я.

— Нет, спасибо, — мягко отказалась Элис.

Я слегка повернула голову, чтобы посмотреть на нее под другим углом, словно это могло помочь.

— Не любишь газировку?

— Не люблю. Извини, — ответила она со смущенной улыбкой.

— А что тебе нравится из еды?

Она задумалась ненадолго, после чего рассеянно посмотрела на меня и сказала, словно бы наугад:

— Виноград. Я люблю виноград.

— И все?

Она слегка надулась, словно бы разочарованная тем, что названия фрукта не хватило для удовлетворения моего любопытства, и начала перечислять любимые блюда. Они все подходили под ее объявленные предпочтения (без майонеза, без газировки, ничего, что можно было бы легко найти в школьной столовой), но звучало это так, словно она читает список покупок. Мой прошлый опыт разговоров о предпочтениях в еде говорил, что люди чаще всего начинают вдаваться при этом в детали. Если они любят сыр, то склонны отдавать предпочтение камамберу от определенного производителя. Любители шоколада подробно рассказывают, в каких магазинах дают бесплатно попробовать трюфели. Фанаты заварного крема всегда готовы развеять миф о том, что его трудно сделать. Любой, кто воспитан на картофельном салате, имеет историю соперничества с соседом за право называть свой рецепт лучшим. Как минимум, люди говорят, что тушеное мясо должно быть именно таким, “как делает их бабушка”. У Элис не было ни намека на что-либо подобное — она просто перечисляла продукты:

— Цветная капуста. Гранаты. Салями. Печенье. Фисташки. Нуга. Солодка. Полента.

Я позволила ей немного поперечислять, после чего подняла руку.

— Ладно. Весьма хорошо подобранная диета.

Элис усмехнулась мне.

Обедать с Элис было очень неудобно. Всякий раз, когда я пыталась сказать что-либо, она успевала заговорить первой, причем иногда совершенно непоследовательно. В отдельных случаях это было интересно — она рассказывала о некоторых учителях, что могло быть для меня полезно — однако чаще то, что она говорила, было совершенно не в тему. Мне пришлось выслушать шестиминутное описание неудачного похода по магазинам, когда она купила сапоги, которые были в данный момент на ней; она рассказала мне о погоде на Аляске; она описала цвета и расположение пятен, которые появились на ней, когда она училась красить одежду.

Я задумалась, все ли у нее в порядке с головой.

Я решила спросить, не знает ли она, что творится с Эдвардом, и до того, как я успела открыть рот, она сказала:

— А ты знаешь, что в Корее …

— Элис, — сказала я, перебивая ее, — могу я спросить кое о чем?

Ее глаза широко раскрылись, и она уставилась на меня. Казалась, она отчаянно искала вежливый способ сказать “нет, ни в коем случае”, но не нашла. Наконец она кивнула.

— В мой первый учебный день твой брат Эдвард на уроке биологии и после уроков смотрел на меня крайне злобно, после чего он исчез из школы на неделю. А вчера он не переставал смотреть на меня в классе так, словно я его чем-то расстроила, хотя мы даже не разговаривали. Не знаешь ли ты, в чем тут дело?

Элис смотрела на меня своими золотистыми глазами. Сбивающая с толку смесь выражений, которые я не смогла разобрать, отразилась на ее лице, и наконец она ответила:

— Не думаю, что я должна обсуждать личные дела Эдварда.

— Но, — возразила я, нахмурившись, — для меня это тоже в некотором роде личное дело. И я твердо решила, что если он не прекратит пялиться на меня, я буду рассматривать это как угрозу домогательства. Я не могу чувствовать себя в безопасности. К тому же, это отвлекает.

Ее руки были под столом, однако плечи двигались так, словно она заламывала их. Я услышала звук, словно бы от трущихся камней, и решила, что у нее в подошве сапога застрял камешек и скребет по полу.

— Я… не думаю… что он навредит тебе, — сказала она.

То, как она произнесла эти слова, не сильно-то обнадеживало.

— Я бы хотела попросить тебя о личном одолжении, — медленно и осторожно начала я, — скажи своему брату, что мне не нравится, когда он на меня смотрит так, словно я убила его собаку или представляю из себя нерешенный кубик Рубика в то время как я пытаюсь пообедать или делаю задание на уроке. Я думаю, что для меня, него и всех заинтересованных лиц будет лучше, если он прекратит это делать до того, как я сообщу об этом учителю, директору, своему отцу, которого ты, скорее всего, знаешь как шефа полиции. Я не сделала ничего, что могло бы вызвать неприязнь со стороны Эдварда.