— Если тебе не понравится это, я достану тебе любое другое, — сказал он мне. Это было произнесено таким тоном, словно понравится ли мне кольцо или нет, было решающим фактором.

— Мне нравится это, — тут же ответила я. Он улыбнулся и достал его из коробочки.

— Изабелла Свон, — прошептал он, все еще глядя на меня и держа мои руки своей. Я внезапно остро ощутила, что стою в десяти футах от трупа иссушенного волка, покрытая кровью, одетая в разорванные джинсы и едва ли приличную футболку,. Но его, похоже, это не волновало. — Я люблю тебя. Я буду любить тебя каждый момент вечности. Окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

Тут нельзя было ответить ничего иного, кроме как…

— Да.

Эдвард надел кольцо на нужный палец, улыбаясь лучезарнее, чем я когда-либо видела. Его улыбка была полна экстатической победы. Когда кольцо оказалось на месте, сев идеально, он наклонил голову и поцеловал его. И тут же немедленно вскочил на ноги, обнял, прижал к себе в объятиях, которые бы убили обычного человека, но были совершенно безопасны для меня. Я обняла его в ответ, осторожно, сдерживаясь из-за моей силы новорожденного; и, если я даже стиснула его слишком сильно, жалоб не последовало.

Он целовал, целовал и целовал меня — я слышала тихое мурлыканье из его горла. Я смирилась с тем фактом, что это все, на что я могу рассчитывать, пока у моего кольца не появиться компаньон. Но это все еще было восхитительно — все еще больше того, что я получала до обращения, когда ему приходилось упражняться в осторожности. Я жадно пила эти поцелуи. Всей вечности для них будет недостаточно.

*

Мы ушли обратно в дом — в основной, не наш маленький коттедж. Он выразил желание перенести меня через порог, согласно традиции, и я ответила, — ну что ж, если мне надо ждать всего, то могу подождать и осмотра нашего дома тоже, — и он выглядел слишком взволнованным, чтобы ответить.

Когда мы вошли во двор, Элис уже ждала нас. Я думала, что ее улыбка вывалится за пределы ее лица.

— Белла, — закричала она. — Пошли внутрь, примеришь платье!

Кто-то доставил его? Я понюхала воздух — в нем ощущался аппетитный запах, оставшийся от краткого визита человека, в период пока меня не было. Отличный выбор времени, хорошо, что этот человек уже ушел. У меня заняло долю секунды сражение с желанием последовать за запахом, поохотиться на его обладателя. Я надеялась, что запах не пристал к моему свадебному платью — что оно было упаковано в пластик, сильно накрахмалено или что-нибудь еще в этом роде, достаточное, чтобы остался только запах самого платья.

Еще будучи человеком, я вместе с Элис провела несколько часов в магазине свадебных платьев, пока ее окончательно не увлекла остальная подготовка. Я указывала на элементы платьев, которые мне нравились и которые — нет. Но все равно оказалась не готова к абсолютному совершенству моего собственного платья.

Оно висело на манекене в центральной комнате. Платье было сделано на заказ. Не было ни одной лишней ниточки или бусинки. В нем было все, чего я могла бы хотеть от платья, если бы потратила месяц на его дизайн. Треугольник из перекрещивающихся лент спускался к нижней части спины. Широкая полоса ткани проходила над правым плечом, оставляя другое открытым; рукавов не было. Мерцающая ткань с левой стороны талии была присобрана в форме розочки. Ряды круглых кристальных бусин, переливающихся всеми цветами, включая мой новый любимый цвет, украшали каждую складку и кромку, а узоры из них в виде роз шли по спирали от розочки радиусом в полтора фута. Похоже, юбка длиной будет мне до пят — я дала Элис ясно понять, что не одобрю длинный шлейф, который бы только пачкался. Не было никаких дополнительных слоев: это было исключительно летнее свадебное платье, в котором я могла пересечь Сахару и не ощутить дискомфорта.

— Элис, оно прекрасно, — объявила я, и она широко улыбнулась в ответ. Я заметила, что Эдвард не пошел за мной, и решила, что в этом виновато суеверие о свадебном платье, после чего добавила громким голосом, адресуя свои слова тем, кто снаружи: — Эдвард! Похоже, ты собираешься избегать смотреть образ платья в голове у Элис вплоть до… Элис, когда это будет? — осведомилась я.

— На следующей неделе, — оживленно сообщила она, — в среду. Я думала сначала, что ты попросишь Карлайла провести церемонию, но тогда ты решила, что для твоих родителей будет менее правдоподобно выглядеть версия о том, что вы сбежали. Поэтому официальной версией будет то, что вы взяли с собой только меня как свидетельницу для регистрации, хотя на самом деле, конечно же, на церемонии будем мы все. В Украине, к слову, поскольку мы знаем, что твоим родителям известен твой возраст, и было нужно найти страну, где законы позволяют вступать в брак при таких условиях, хотя мы можем сказать, что Эдварду только-только исполнилось восемнадцать; в его документах в Форксе указано, что он родился в начале июня, на случай, если кто-то решит туда заглянуть. Я арендовала самолет, так что тебе не придется сталкиваться с людьми.

— А кто сядет за штурвал? — спросила я.

— Эдвард, — ответила мне Элис, — Эмметт начинал учиться, но выпил инструктора, так что нам пришлось бежать.

— Какие милые семейные анекдоты, — сказала я, гримасничая, — Эдвард, я правда сомневаюсь, что ты не сможешь увидеть, как платье выглядит, до среды! Я дам тебе подсказку! Оно белое!

Из-за входной двери донеслось тихое ворчание.

— В любом случае, традиция предполагает, что нельзя видеть не само платье, — разумно сказала я, — а меня в нем до свадьбы. Войди, пожалуйста.

Дверь открылась и показался Эдвард со странным страдальческим видом.

— Ты самое настойчивое существо в мире, — пробормотал он.

— Не думаю, что раньше мне такое говорили, — задумчиво сказала я, анализируя туманные воспоминания, — нужно прочитать мои записи; мне не нравится, что нужно прилагать столько усилий, чтобы вспомнить события человеческой жизни. Элис, мне действительно нужно мерить платье? Я уверена, что оно будет идеально сидеть на мне, только по той причине, что ты занималась им.

— Ну пожалуйста? Ради меня? — взмолилась Элис, глядя на меня большими глазами.

— Ты уверен, что вот это не самое настойчивое существо на Земле? — подколола я Эдварда, показывая на его сестру.

Она засмеялась.

— Ну, у тебя тоже неплохие шансы.

Я наклонила голову, думая о несостоятельности предсказаний Элис, и ее лицо омрачилось.

— Ох, наверно, ты не будешь.

Она выглядела такой печальной — а потом внезапно повеселела — и тут же обиженно взглянула на меня.

— Прекрати менять свое мнение! — возмутилась она. — Ты же знаешь, что я не могу выпить аспирина!

— Ладно, ладно, — ответила я, — я его примерю.

Я взяла манекен за шею и унесла по ступеньками в комнату Элис, поскольку это была ее просьба, а я согласилась не заходить в коттедж, пока Эдвард не перенесет меня через порог. У него было полно глупых старомодных традиций вроде этой — но они складывались в определенную эстетику, которую, думаю, я могла бы научиться любить.

Это была часть Эдварда; он не перестанет быть из 1901 года, независимо от того, как я буду закатывать глаза. Если бы я заставила его бросить или отказаться от суеверий, культуры или исходных взглядов, думаю, он мог бы поддаться и точно простил бы меня — но я не хотела злоупотреблять его добротой, чтобы добиться счастья таким способом. Это было бы не по-взрослому, неправильно исполнять все свои прихоти и желания, кроме желания сделать Эдварда счастливым, просто потому, что он готов на все ради меня.

Поэтому, думала я, закрывая за собой дверь комнаты Элис, я буду терпелива.

Насколько терпелив может быть новорожденный вампир.

*

Даже у вампиров есть проблемы с тем, чтобы достать до молнии на спине. Но, наконец, я смогла одеться без того, чтобы принимать решение попросить Элис о помощи, так что она не появлялась. Я покрутилась перед зеркалом в полный рост, которое появилось в комнате Элис с моего последнего посещения. Платье сидело идеально, я нравилась себе в нем, хотя для восхищения собой можно было выделить время и попозже, если бы это не было нужно Элис. Мне нравилось практически все. Цвета были более живыми, текстуры были не только осязаемы, но и видимы, звуки за мили вокруг могли быть уловлены моим ухом с разными тембрами и тонами, все имело свой запах…