— Ух ты, — выдохнула я. Я начала думать, что единственной причиной, по которой Элис не видела, как я прекращаю эксперименты на середине из-за отсутствия новых данных, было то, что за ними было просто интересно наблюдать. Я не хотела знать, что будет происходить, я просто хотела посмотреть, как это будет происходить. С болью я поняла, что все мероприятие действительно больше напоминало слово, которым его обозвала Розали — “трюкачество”. Однако, по крайней мере, Элис было весело. И, возможно, им было занятно показать свои способности кому-либо, кто не находит их обыденными. В любом случае, никто из них, за исключением Розали, не отказался, так что мне пришлось сделать вывод, что они все здесь находятся по своей воле.

Эдвард улыбнулся мне. Его улыбка была настолько ослепительной, что я забыла, какое испытание шло следующим в списке, и мне пришлось в него заглянуть. Это была проверка зрения и слуха — не столь захватывающе, однако тоже впечатляюще. Я объяснила, как надо проводить этот эксперимент, и первым молча вызвался Джаспер; он переместился на противоположный край чистого пространства — оставаясь в пределах видимости — почти так же быстро, как Эдвард (я не была уверена, что он двигался чуть медленнее — возможно, я просто была под впечатлением от быстрого перемещения Эдварда, или Джаспер мог передвигаться не на полной скорости, ну или я не могла определить разницу в вампирской скорости на небольших расстояниях). Я еле слышно на выдохе прошептала последовательность цифр, которую я до этого придумала и запомнила:

— Два, пять, два, один, восемь, восемь, ноль, три, девять, четыре, два, три, семь, один, пять, шесть, ноль, четыре. Все.

Джаспер переместился ко мне, ловко взял из моих рук карандаш и лист с испытаниями и написал “252188039423715604” после описания эксперимента. Он вернул бумагу с карандашом и отошел к Элис.

Карлайл помог с тестом на зрение, прочитав через все поле рукописный текст, который я написала таким мелким почерком, что сама едва могла его разобрать, приблизив бумагу вплотную к глазам.

Эмметт стал источником информации для Эдварда в эксперименте по чтению мыслей. Радиус ментального слуха составлял несколько миль для знакомых “голосов” типа Эмметта, как будто они были специально усилены, поэтому Эдвард просто вернулся в дом Калленов, и смотрел, что я тут показываю его брату. Как и в других испытаниях, по прибытии обратно Эдвард воспроизвел все с идеальной точностью.

— Вампиры обладают, — подумала я вслух, когда услышала словесный пересказ Эдварда, — совершенной памятью? Это еще одна способность?

— Да, — ответил Эдвард. — Однако это относится только к тем воспоминаниям, которые были получены уже вампиром. Вспоминать что-то о том времени, когда был человеком — очень трудно.

— Это должно быть здорово, — позавидовала я, проверяя пятый пункт. — Элис, когда мы можем ожидать солнца?

Элис спокойно сказала:

— Прямо… сейчас, — как только она произнесла последнее слово, Элис повернулась и несильно вытолкнула Эсме вперед на несколько футов; Эсме удивилась, но не запнулась, и изящно прошла пару шагов. Вышло так, что она оказалась в середине солнечного луча, как раз пробившегося через облака.

Эсме позировала в полной тишине, как только заметила солнце и поняла, что сделала Элис. Она сияла. Ее кожа больше не была похожа на мрамор — теперь она сверкала подобно бриллиантам, каждая частичка ее кожи переливалась тысячами оттенков. Она и так была прекрасна, но теперь она была ослепительна. Я не могла отвести от нее взгляд.

Эсме взглянула на меня и улыбнулась.

— Жаль, тут нет Розали, — произнесла она, когда солнечный луч исчез, поглощенный набежавшими облаками, и сияние ушло вместе с ним. — Она любит проделывать подобное.

Это я могла представить. Было невероятно, чтобы такая красавица как Розали не имела хотя бы толики тщеславия. Комментарий Эдварда о том, чтобы восхититься ею при свете солнца теперь имел для меня больше смысла — я наслаждалась мысленной картиной золотоволосой статуи богини, рассыпающей вокруг себя маленькие радуги.

Да! Идея быть вампиром нравилась мне все больше. И, скорее всего, я смогу не нападать на людей. Вампиры такие классные.

*

Когда со всеми экспериментами было закончено, вампиры решили — слишком быстро, чтобы я успела вставить хоть слово — что пора перебраться в более удобное место, а именно — к ним домой. Эсме подождала моего согласия, прежде чем снова взять меня на руки и отправиться вслед за остальными.

Она опустила меня на террасе, широкой и хорошо обставленной, которая тянулась вдоль всего этажа. Я последней зашла в дверь, которую Эдвард для меня предусмотрительно придержал. Весь интерьер дома был выдержан в белом цвете: стены, ковры, мебель, большая часть декора. Любая тень и любое пятнышко краски ярко выделялись на этом белом фоне. Я прошла в огромный зал с высоким потолком — должно быть, изначально это было несколько помещений, между которыми убрали перегородки. Через южную стену, целиком сделанную из стекла, я могла видеть реку, текущую недалеко от здания.

Слева от меня на небольшом возвышении стоял величественный рояль. За ним виднелась дверь на кухню — я предположила, что она была в этом доме изначально, и вампиры не стали ее убирать, чтобы у них была возможность при желании продать дом и куда-нибудь переехать. Столовая была отгорожена от главного зала низкой волнистой перегородкой, поверх которой я разглядела стол, окруженный восемью стульями. Я предположила, что это не особо странно, что там есть один лишний, учитывая что семь — нечетное число и в таком виде мебель выглядела бы ассиметрично рядом с прямоугольным столом. Все вампиры сняли обувь, покрытую грязью, и я последовала их примеру, заодно положив рядом с кроссовками свой рюкзак.

Я увидела широкую, словно бы парящую в воздухе лестницу, и посмотрела наверх. Она вела на площадку, видимую с нижнего этажа сквозь перила, однако комнаты на той стороне не было видно из-за стен. Они шли полукругом, оставляя главному холлу место для высокого сводчатого потолка. Я видела все три этажа снаружи, так что предположила, что вход в комнаты третьего этажа есть только со второго. Выглядело так, словно они были на противоположной стороне от стеклянной стены — находясь в дальней точке от лестницы, так чтобы между ними и окном можно было пройти человеку.

— Провести экскурсию? — прошептал Эдвард мне на ухо. Я подскочила от неожиданности, внезапно отвлеченная от рассматривания дома, и, пытаясь это скрыть, повернулась к Эдварду. Похоже, ему понравилось мое восхищение архитектурой.

— Хорошо, — согласилась я. Получив мое согласие, Эдвард скользнул к лестнице, словно приглашая идти за ним, что заставило меня задуматься о значении подобного предложения. Оно могло означать “Тебе интересно посмотреть на этот замечательный дом?”, однако могло и “Если тебе интересен я, как представитель противоположного пола, то хочешь ли ты, чтобы именно я показал тебе дом?”. Я не была уверена, какую интерпретацию он имел в виду. У меня пока не было достаточно времени, чтобы все это обдумать. Почему я должна ходить в школу? Почему в школе должны задавать домашнее задание? Почему Чарли не мог бы научиться готовить, чтобы спасти свою жизнь? Почему мне нужно спать? Послезавтра будет суббота, тогда у меня будет немного свободного времени, однако что если мне придется принимать решение до того, как я успею в достаточной мере все обдумать?

Должно быть, при обдумывании этих мыслей у меня на лице было достаточно глупое выражение, потому что когда Эдвард обернулся и посмотрел через плечо — убедиться, что я следую за ним, он выглядел обеспокоенным. Он остановился и подождал, пока я догоню его.

— Белла, с тобой все в порядке? Я понимаю, что мы вывалили на тебя слишком много информации, и нужно время, чтобы привыкнуть…

— Нет, я в порядке, — сразу же ответила я, ускоряя шаг, чтобы подтвердить свои слова. — Конечно, я узнала много нового, но я думаю, что смогу это выдержать. Давай посмотрим дом, — и я пошла дальше вверх по лестнице.