Элспет тоже занимала мои мысли, но я меньше вспоминала о ней, а больше размышляла: чем ее сегодня кормит Розали? Куда Карлайл ее сводит на “день рождения”, когда ей исполнится месяц? Она уже разговаривает, или ее дар замедляет ее развитие? Как звучит ее голос, когда она произносит слова? Подбрасывает ли Эмметт ее в воздух, чтобы она засмеялась? Что видит Эсме, если сейчас смотрит ее сны? Ладит ли она с Таней и Кейт, с Кармен и Элизаром, с Дэвидом? Ирина все еще с ними, или она ушла из ковена? В каком из домов живет Элспет, в какой комнате спит?..

Мне нужны были деньги, чтобы отремонтировать кольцо и браслет и заменить цепочку на медальоне. Мои передвижения ограничивало и отсутствие обуви; мне она не была нужна для удобства, но без обуви я привлекала внимание. Обувь стала более насущной проблемой, чем кольцо. Отсутствие волос — новые только начали легким пушком покрывать кожу — тоже смотрелось более странно, чем хотелось бы, и я была благодарна Сью за ее шарф.

Наступил ноябрь. Любой мог заметить, что на мне нет обуви. В одном городке в штате Айдахо, через который я проходила, я нашла на земле пятидолларовую банкноту и воспользовалась ею, чтобы купить дешевые ботинки в благотворительном магазине.

Неделю спустя, в разгар снежного дня, я остановилась в случайном городке среднего размера в штате Монтана. В пригороде я постучалась в несколько домов, предлагая почистить им дорожки и тротуары возле дома от снега. На вид мне было около семнадцати лет, это было правдоподобной работой для подростка, для которой не нужно удостоверения личности. Главное было не стучать в дома в то время, когда мне “нужно быть в школе”. Одна старушка обеспокоилась, что у меня нет пальто. Я сказала ей, что оно мне не нужно, ведь я согреваюсь, когда орудую лопатой, но она настояла, чтобы я взяла старую куртку ее внучки, и я так и сделала, не желая спорить с ней или привлекать больше внимания к моей не подходящей к сезону одежде. Я занималась уборкой снега до наступления темноты, когда люди перестали отвечать на стук в двери, и собрала за работу всего около ста долларов.

В самом конце ноября я дошла до Чикаго. Я не знала точно, в какой части города вырос Эдвард. Я проходила все улицы по два раза, с невнятным ожиданием, что очередной квартал будет отличаться от остальных, будет напоминать о нем, но вокруг был только незнакомый городской пейзаж. В конце концов я прошла пешком все окрестности, которые могли называться “Чикаго”. Ни одно место не вызвало необычных ощущений.

Я продолжала чистить снег. В один и тот же дом дважды не заходила. Когда меня накопилось достаточно денег, я зашла к ювелиру. Там мне заменили цепочку и смогли починить браслет. Кольцо после ремонта выглядело не так хорошо, как новое, но по крайней мере его можно было носить. Теперь у меня были оба кольца, которые он мне дал. Руке стало ощутимо лучше.

Я дошла до Флориды. На юге мне приходилось быть осторожнее, когда я оказывалась рядом с людьми — ведь там было больше солнца — но я все равно дошла туда. К Рождеству я была в Джексонвиле.

Под покровом ночи я пришла к дому моей матери, но на дорожке возле дома не было машины, и я не слышала в доме дыхания людей. Они, наверное, на праздники уехали навестить родителей Фила или кого-то из моих дальних родственников. Это было хорошо. Она должна быть с семьей.

Когда Рене переехала в дом в Джексонвиле, она по электронной почте отправила мне всю информацию, которая могла мне понадобиться, чтобы ее там найти. “На всякий случай”, — написала она тогда. Я взяла запасной ключ из-под цветочного горшка, зашла внутрь, отключила сигнализацию и бродила по дому в темноте.

У Рене был стационарный компьютер, и она не взяла его с собой на Рождественские каникулы. Я знала пароль к ее почте — “Изабелла!!”, он всегда был таким, она совсем не заботилась о безопасности данных, и в любом случае, ее вообще не волновало, что кто-то может прочитать ее сообщения. Особенно сейчас, когда она думала, что я мертва. Я ввела пароль и просмотрела всю ее переписку с Чарли за последние несколько месяцев. Похоже, что Карлайл в конечном итоге связался с Чарли. Это хорошо — это означало, что Карлайл был в порядке. Вольтури не разбушевались и не убили всех, с кем я когда-либо была связана. Естественно, Рене не рассказали всей правды. Но она была глубоко убеждена, что я умерла. Похоже, что в Форксе они устроили мои похороны, и Рене с Филом приезжали на них, но никто из Калленов так и не явился. Чарли думал, что это недостойно для них — не явиться на похороны. Хотя я и не могла их ни в чем винить.

Интересно, устраивали ли они похороны Эдварда?

Я выключила компьютер, снова включила сигнализацию, заперла за собой дверь, положила на место ключ и пошла на север.

*

У меня больше не было мест, которые мне бы хотелось посетить. Я бродила абсолютно бесцельно. Я охотилась, когда чувствовала жажду, и, как и сказал Эдвард, со временем я становилась все аккуратнее. Я убирала снег с подъездных дорожек, когда мне нужны были деньги на новую одежду, и для того, чтобы отложить их на более теплые месяцы, если я не придумаю на это время, какой работой смогу заниматься. В пасмурные дни я смогла бы подстригать газоны, но, в отличие от снега, рост травы не обязательно сопровождался облачной погодой.

Я вспомнила Эдварда и задумалась об Элспет.

В середине января мне неожиданно пришло в голову, что я на самом деле не знаю, чем может сейчас заниматься Элспет. Возможно, она уже не в Денали. Карлайла Вольтури не тронули, иначе он не смог бы связаться с Чарли. Скорее всего, они могли свободно переезжать с места на место. Возможно, сейчас они жили в одном из своих собственных домов. Я видела их дома только в Норвегии, Квебеке и в Форксе, но их было больше. Я знала, где они находились. Я считала, что должна держаться подальше от этих городов. Они могли купить новый дом, но я вряд ли наткнусь на него.

Я подошла к восточному побережью. У Калленов был дом в штате Мэн, но он находился в Фармингтоне, подальше от океана. Я чувствовала себя в достаточной безопасности, когда бродила по пляжу. Я съела несколько косаток. Мою первую косатку я когда-то разделила с Эдвардом.

Я зашла на территорию Канады. Пешком было легче незаметно пересечь границу, чем на автомобиле, то есть такой способ был легче без Эдварда, который присматривал за мной и задействовал связи, чтобы пограничники не обращали на меня внимание. Я прошла через Квебек, но не подходила слишком близко к местному дому.

Я была в Виннипеге, когда заметила, что меня весьма определенно сносит к северо-западу. К Аляске.

Мне все время было холодно. Щит, который обволакивал меня днями и ночами, не приносил утешения. Он постоянно напоминал мне о том, что я жива, а Эдвард — нет. Я хотела, чтобы со мной был мой теплый ребенок. Как напоминание, что он оставил что-то после себя.

Но я не могла себе этого позволить. Я не должна была разрешать себе даже приблизиться к Денали, не сейчас, когда это может поставить ее под удар все в зависимости от того, есть она там или нет. Я повернула на юг и извилистым путем направилась к Далласу.

Я добралась туда в конце марта. Потихоньку я приходила в себя и могла уже думать несколько секунд подряд о чем-то, кроме моего умершего мужа и потерянной дочери. Я заходила в библиотеки и книжные магазины, когда они оказывались у меня на пути, пролистывала и запоминала случайные книги, газеты и журналы. Я наблюдала за людьми. Я глазела на витрины и экономно расходовала деньги, которые заработала уборкой снега — купила себе хороший, прочный рюкзак и потихоньку заполнила его запасной одеждой, положив туда также флягу для воды. Я соглашалась фотографировать незнакомцев. Я посещала местные достопримечательности, подслушивала разговоры и хотела, чтобы Эдвард был со мной.

Я разрешила себе выделить четыре часа в день для того, чтобы горевать о нем и о нашем ребенке, но в остальное время я просто путешествовала и старалась чувствовать себя живой. Как хотел бы Эдвард.