— Я могу; но это не значит, что мне это нравится, — сказал он.

— Может, ты сможешь грабить банки донорской крови или что-то вроде этого, — сказала я. Моя семья так не поступала (и даже легально не покупала кровь, ведь, как доктор, Карлайл мог так поступать), потому что питье любой человеческой крови могло сломить наше сопротивление убийствам. Это было похоже на алкоголика, который держит банку пива в холодильнике, чтобы воздержаться от воровства ликера в магазине, если он вдруг почувствует к нему тягу.

Но для полувампира это могло работать по-другому (он пробовал достаточно животной крови и человеческой еды, чтобы знать, что они поддерживают его, в отличие от остальных вампиров, которые не проходили через то же, что и Карлайл). И Уйлин уже убивала людей. Если бы они начали пить кровь, никого для этого не убивая, они могли бы постепенно прийти к выводам, более подходящим для вегетарианской диеты, и сами начать двигаться в ее направлении. Может быть.

Или, по крайней мере, они не будут первыми, кого прижмут к стенке, когда грянет революция. У них будет время на подготовку.

Науэль, казалось, проявил легкий интерес таким предложением, как будто хотел попробовать, как пробовал до этого другие режимы питания; Уйлин явно проявила меньший интерес. Я позволила разговору уйти с этой темы и развиваться самому по себе, а про себя нахмурилась.

*

Мы погостили у семьи полувампира еще несколько часов, расспрашивая Науэля и рассказывая в обмен кое-что о себе. Ко времени нашего ухода Эдвард, похоже, уже внес их в список наших “невегетарианских” друзей. Это было вполне разумно, если не рассматривать “невегетарианство” как ключевой признак. Казалось, что он уже немного отошел от новости, что Джанна скорее всего не выживет, если будет вынашивать полукровку.

Эдвард продолжил учить меня языкам, пока мы добирались до ближайшего аэропорта, но мои мысли были далеки от лингвистики. Я думала о смерти.

Ее не должно было быть.

*

— В предположении, что Йохам не пытался сохранить матерям жизнь, есть смысл, — задумчиво сказал Эдвард во время полёта до Норвегии. — Если он пытался вывести высшую расу, он мог рассматривать то, что мать не смогла выжить, как признак плохой наследственности, или что то вроде этого…

— Возможно, — сказала я. — Вполне вероятно. Если бы их смерти его волновали, он бы прекратил “эксперименты” сотни лет назад. Но мы не знаем, как найти его и проверить. Мы можем остаться тут на несколько месяцев и посмотреть, нанесёт ли он визит Науэлю и захочет ли с нами говорить. Но мы не можем сказать Джанне, что хотим, чтобы она выносила нам такого особого ребенка, при том что раньше матери подобных детей еще ни разу не смогли пережить вынашивание, если только у нас не будет обнадёживающих данных, которые подтвердят, что она будет в порядке.

— Ты права, — вздохнул Эдвард.

— Я думаю, безопаснее отложить всё до января, может быть, даже до февраля, — сказала я, поглаживая его руку. — На всякий случай. Может, ты сможешь присмотреть за ним без меня, и это существенно поможет Элис? — Сообщения и письма от Рейчел приходили достаточно часто, и, видимо, сильно влияли на мои решения, так что в моём будущем были неясные, белые пятна, которые Элис не видела. Она не смогла заранее предугадать направление наших поисков в Южной Америке, иначе они не заняли бы у нас половину августа и первую неделю сентября.

— Может быть, — сказал он, но в его голосе не было особой надежды.

Я думала сказать что-нибудь о том, что быть вампиром все равно лучше, и что человеческого ребенка однажды можно будет обратить в вампира, а полукровку — нет, и к тому же у вампиров было множество преимуществ перед полувампирами. Но это было бы притворством. Эдвард хотел — как и я — чтобы у нас был наш собственный ребенок. Разумеется, мы полюбили бы и ребенка от донора. Но это был бы не лучший исход. Полукровки не были ущербны в каком-либо жизненно важном смысле. Так что, даже если я превосходила по силе Науэля, он все равно не старел и был сильнее, быстрее и умнее человека, к тому же не имел зацикленной на крови потребности в еде, что было его преимуществом. Также полукровки могут быть и одаренными, как его старшая сестра, и хороший дар вполне может нивелировать недостатки в других областях.

И вместо того, чтобы придумывать какие-то обнадеживающие фразы, я прислонилась к Эдварду, поделившись с ним теплом, которому не нужны рациональные основы.

========== Глава 22: Мэгги ==========

Когда мы вернулись в Норвегию, Джанне уже была сделана операция по извлечению яйцеклеток; её зиготы поместили в морозильную камеру рядом с моими. Я решила воспользоваться одним из общих компьютеров вместо того, чтобы бежать в коттедж к своему ноутбуку. На почте обнаружилась куча писем от моих родителей и Рейчел и один ответ от Анжелы, в котором говорилось, что она передала новости всем друзьям, и они желают мне удачи.

Рейчел прислала мне очень депрессивное письмо. Эмили и Ли подрались. Этого хватило, чтобы Эмили наконец перестала колебаться в своем отношении к Сэму. Она бросилась прямо ему в объятия, на пару дней оставив Клэр на попечении энергичного Квила. (Клэр провела неделю дома с родителями перед тем, как снова отправиться к тёте Эмили; разлука сделала Квила очень несчастным, но не причинила ему физического вреда, и он снова оживился, когда Клэр вернулась.)

Ли рассвирепела. Она ввязывалась со всеми подряд в драку, — обычно со своим братом, но все волки в стае хотя бы раз вступали с ней в схватку, кроме Рейчел (которая могла приказать ей успокоиться) и Сэма. Быстрое излечение предотвращало дважды преданную Ли от больших проблем со здоровьем, но не делало ее менее невыносимой для окружающих. Когда Сэм превращался в волка, она становилась человеком. Она любой ценой избегала обмена мыслями с ним. Она оставалась изолированной от всех, кроме своей матери, которая переживала несравнимую боль.

Рейчел поручила Ли протестировать диапазон стаи, и та пробежала аж до Канады (не рядом с Денали, к счастью). Не было никаких заметных задержек, помех или потерь точности при передаче мыслей. Она не сможет сбежать подальше от мучений. Даже если бы она тщательно избегала прямого ментального контакта с Сэмом, она получила бы его опосредованно через других волков в стае.

Я поблагодарила Рейчел, попросила извещать меня о новостях и напомнила ей, чтобы она дала мне знать в случае, если ей или стае что-нибудь понадобится. У меня не было никаких дельных мыслей по поводу ситуации с Ли, Сэмом и Эмили, кроме чувства неясной вины. По крайней мере, замужество Бэкки было в безопасности — так как запечатлиться могут только мужчины-волки — если только не накопятся другие стрессовые факторы: ее активация, переезд, уход мужа с работы, — и не развалят их брак сами по себе.

Я написала обязательные письма родителям, но у меня не было новых европейских стран, чтобы о них рассказывать; я написала, что мы в Норвегии и пока думаем, куда поехать дальше. Я подтвердила Чарли, что не собираюсь возвращаться в Форкс — или, в этом случае, в Штаты — и посещать старшую школу в новом учебном году.

Закончив со входящими, я мысленно пробежалась по списку проектов и обнаружила, что сейчас самое время начать выстраивать иммунитет к Джасперу, чтобы посмотреть, смогу ли я улучшить свою силу подобным образом. Я закрыла глаза и постаралась перестроить своё мышление.

Мне говорили, что он работает на физическом уровне. Дыхание, пульс, возможно, гормоны. Но он может одинаково работать и с вампирами, и с людьми. (Как правило, лучше у него получалось именно с людьми, но это потому, что их эмоции были слабее и гибче, а не потому, что он слишком сильно на них воздействовал.) У вампиров нет пульса. Вампиры могут перестать дышать в любой момент. Ни один из этих факторов не был существенным для меня при ощущении каких-либо эмоций. Если у нас были гормоны, было не ясно, как они могли действовать — что могло заставить их работать, если не было кровотока, который мог их перемещать?