Клейн думал, что если мы найдем Уолдмена, то найдем и убийцу Гровера. На кону в споре были слишком крупные деньги, а Уолдмен — «редкостный скупердяй, что греха таить» и навряд ли забыл свое поражение.
Клейн и Гровер поддерживали друг с другом связь, переписывались, даже встречались время от времени, но убитый не говорил и не писал ничего, что пролило бы свет на причины его гибели. Клейн тоже отошел от разработки недр и теперь держал несколько скаковых лошадей, которым посвящал все свое время.
В городе он для того, чтобы отдохнуть между скачками, — приехал за два дня до убийства. Но с другом не виделся, был слишком занят: уволил тренера и подыскивал нового. Клейн остановился в гостинице «Маркиз» и собирался пробыть в городе еще неделю, а то и десять дней.
— Как же так получилось, что вы обратились к нам только через трое суток? — спросил его Дин.
— Да я ведь не сразу прочухал, что это надо! Я ж так и не раскусил, что там Генни проделал с тем парнем, с Уолдменом. Он так резво тогда слинял… А марать имя Генни я не хотел. Но потом покумекал и решил, что надо все сделать грамотно. И есть еще одна закавыка. Вы ж нашли в доме Генни какие-то отпечатки пальцев, да? В газетах пишут.
— Да, нашли.
— Ну вот, берите мои, сравнивайте. В ночь убийства я был с девчонкой. Всю ночь! Она славная девочка, замужем, много родни. Нельзя втягивать ее во все это. А то вдруг вам вздумается, что это я порешил Генни? Попробуй без нее докажи, что меня не было тогда у него дома! Вот тут я и смекнул: лучше наведаться к вам, растолковать все, дать отпечатки пальцев и покончить со всем этим.
Мы поднялись в бюро идентификации и взяли у Клейна отпечатки пальцев. Они нисколько не походили на отпечатки убийцы.
После того как мы выжали Клейна досуха, я вышел и отправил телеграмму в наше отделение в Торонто, запрашивая сведения об Уолдмене. Затем выловил пару ребят из тех, что едят, спят и дышат лошадиными скачками. Они сказали, что Клейн хорошо известен в спортивной среде. Владелец небольшой конюшни, лошади которой скакали настолько часто, насколько позволяли распорядители соревнований.
В гостинице «Маркиз» я отыскал тамошнего детектива — оказалось, что это тип из тех, кто услужлив, только пока даешь им на лапу. Он подтвердил информацию о положении Клейна в мире скачек, а также сообщил, что в последнюю пару лет тот останавливался у них от случая к случаю, всякий раз — на несколько дней.
Гостиничный детектив попытался отследить для меня звонки Клейна, но в отчетах был беспорядок — так обычно и случается, когда они вам требуются. Я договорился, чтобы девушки на коммутаторе слушали все переговоры Клейна в ближайшие дни.
Когда на следующее утро я пришел в контору, меня ждал Нед Рут. Он корпел над счетами Гровера всю ночь и нашел достаточно, чтобы дать мне зацепку. В течение предыдущего года Гровер снял с банковских счетов почти пятьдесят тысяч долларов, на которые не было отчетности. Почти пятьдесят, не считая тех десяти, что он снял в день убийства. Нед расписал мне суммы и даты. Сорок семь тысяч пятьсот долларов! Кто-то неплохо нагрел руки!
Управляющие местных телеграфных компаний подняли свой обычный вой об уважении к частной жизни их клиентов, но я получил ордер от прокурора и в каждую контору посадил клерка для работы с картотеками.
Мне пришлось ждать почти до шести, чтобы получить от телеграфных компаний нужную информацию, но оно того стоило. Третьего января Генри Гровер отправил 12 500 долларов телеграфным переводом Джозефу Клейну в Сан-Диего. Для других дат, которые я продиктовал, клерки ничего не нашли, но огорчить это уже не могло. Главное, что Джозеф Клейн — тот самый человек, который наживался на Гровере.
Я отправил к гостинице Клейна двух сотрудников: Дика Фоули и Боба Тила — этот юноша однажды станет виртуозом сыска.
— Устройтесь где-нибудь в вестибюле, буду через несколько минут. Поговорю с Клейном и постараюсь спуститься вместе с ним, чтобы вы хорошенько его рассмотрели. Хочу, чтобы вы повисели у него на хвосте, пока он не явится завтра в полицейское управление. Мне нужно знать, куда он идет и с кем говорит. И если с кем-то говорит очень долго, или разговор покажется важным, то один из вас, ребята, должен следовать за его собеседником и выяснить, кто это и чем занимается. Если Клейн попытается удрать из города, хватайте его и тащите за решетку. Хотя не думаю, что он решит уйти в бега.
Я дал Дику и Бобу время разместиться и двинулся к гостинице. Клейна не было, пришлось подождать. Он пришел чуть позже одиннадцати, и мы с ним поднялись в его номер. Я не мямлил, а спросил напрямик:
— Есть все признаки, что Гровера шантажировали. Вы что-нибудь знаете об этом?
— Нет, — ответил он.
— Гровер несколько раз снимал крупные суммы со своих банковских счетов. Я знаю, кое-что из этих денег досталось вам, и даже предполагаю, что вы получили большую часть. Что скажете?
Клейн не стал притворяться, что оскорблен или хотя бы удивлен моими словами. Он улыбнулся — возможно, несколько угрюмо, так, словно думал, будто заподозрить его — самая естественная для меня вещь на свете. И он был прав.
— Я же вам говорил, мы с Генни отлично ладили. Помните? Когда балуешься скачками, любой может влезть в полосу невезения — ну, вы вникаете. Бывало, я влипал в передряги, и приходилось брать у Генни взаймы. Такое стряслось, скажем, той зимой в Тихуане — на меня свалился лютый ворох неудач. Но Генни одолжил мне тысяч двенадцать или пятнадцать, и я снова встал на ноги. Так частенько бывало. У него должны где-то заваляться мои письма и телеграммы. Поглядите в его вещах, и нароете.
— А что, если вы заскочите в полицейское управление в девять утра? Повторим весь этот разговор вместе с городскими сыщиками, — предложил я. А потом добавил для убедительности: — На более позднее время откладывать не советую — они могут уже уйти на ваши поиски.
— Угу. — Вот и все, что было мне ответом.
Вернувшись в агентство, я стал ждать звонка от Дика и Боба. Я считал, что нахожусь в выгодном положении. Клейн шантажировал Гровера — у меня не осталось ни единого сомнения — и вряд ли был так уж далеко, когда Гровера убивали. Его алиби с женщиной выглядело слишком хлипким!
Но кровавые отпечатки пальцев принадлежали не Клейну, если только полицейское бюро идентификации не допустило досадную ошибку. А пташка, на которую я расставлял сети, — это человек, оставивший отпечатки. Клейн выжидал три дня между убийством и появлением в полицейском управлении. Естественное объяснение могло быть в том, что его соучастнику, фактическому убийце, потребовалось так много времени, чтобы полностью обелить себя.
Сейчас мой замысел был прост: я взбудоражил Клейна известием, что никакие подозрения с него еще не сняты. Была надежда, что в первую очередь он примется повторять все необходимые меры для защиты сообщника.
В тот раз он потратил три дня. Теперь я оставил ему около девяти часов: времени вполне достаточно, чтобы кое-что предпринять, но не слишком много. Клейну придется действовать поспешно, и в суматохе он даст возможность Дику и Бобу обнаружить его соучастника — обладателя пальцев, которые заляпали кровью нож, стол и дверь.
Ночью, без четверти час, позвонил Дик: сказал, что Клейн покинул гостиницу через несколько минут после меня и направился в многоквартирный дом на Полк-стрит, где и остался.
Я прогулялся до Полк-стрит и присоединился к Дику и Бобу. Они сообщили, что Клейн поднялся в двадцать седьмую квартиру, а список жильцов в вестибюле показал, что эту квартиру занимает Джордж Фарр. Мы с ребятами слонялись там приблизительно до двух часов, а потом я пошел домой отсыпаться.
В семь я к ним вернулся и узнал, что наш приятель еще не появлялся. Немногим позже восьми он вышел из дома и свернул на Гиэри-стрит. Ребята последовали за ним, а я вошел в здание, чтобы переговорить с управляющей. Она рассказала, что Фарр проживал там месяца четыре или пять, в одиночку, и по профессии был фотографом, со студией на Маркет-стрит.
