Впервые за несколько минут, чуть ли не заменивших вечность, я отвела взгляд куда-то вниз, не зная, какие аргументы подобрать и с уверенностью их выдать шинигами. Но, похоже, его сложно будет обмануть. Даже если изолгаться.

— Есть причины, знаешь ли…

— Какие?

— Я могу хотя бы раз не открываться тебе? Может быть, я не хочу.

Грелль осторожно склонился к моему плечу и украдкой посмотрел сбоку, словно кошка, завидевшая мышь:

— Ты боишься откровенности? Разве?

Я была скованной от его слов и взора, немощной, подобно хромому на улице, и совершенно беззащитной. Около жнеца просыпалась горькая боль, возрождающая во мне слабость. Я не понимала, как лучше: с ним или без?

Пока посередине. Не знаю, как быть, куда шагнуть.

С ним или без…

Невозможно.

Грелль судорожно подхватил меня, выдыхая в лицо. Порывисто.

— Джули… Неужели ты такая?

Пульс сорвался с обычного ритма.

Удерживая моё тело в своих объятиях, жнец в упор смотрел на меня.

— Если быть честным… то я много кем притворялся, и ты не понимала, кто рядом с тобой. Думаешь, кто тебе сохранил жизнь тогда, на стройке, когда ты лежала полуживая на снегу? А тот самый незнакомец в Стокгольме, который увел тебя подальше от террористов? А капитан…

Я вновь сглотнула. У меня пропала способность говорить — только могла отупело впиваться взглядом в шинигами.

— Все эти восемь лет… — нежно начал он, — ты не была одна. Разве я мог забыть? Жалит только то, что моё письмо превратилось в пепел… Если бы ты прочла его, Юли. — Он выносил лед выдохом, итожил прямо у моего лица.

Какая же я глупая. Ведь так и не научилась без него дышать. Я остановилась без его пульса, не смогла преодолеть саму себя.

Опускается голова. Я тихо выдохнула ему в ткань чёрного свитера, что выглядывал из-под наполовину расстегнутого плаща, и уткнулась лбом в плоскую, вздымающуюся от дыхания грудь.

— Сейчас начнется гонка… Мне не справиться. Но… я не могу избежать этого. Грелль… Мне страшно. — Мои глаза медленно поднялись на него. — Неужели поздно сдаться?

— Ничего не бойся, — губами в макушку. — Все можно решить. — Его голос набирался решительности: — И прямо сейчас.

— Прямо…

— Немедленно! — Он нарочно обесцвечивал свой голос. — Иначе ты потеряешь себя. Станешь Игроком… — его дыхание скользит по моему остывшему лицу; разжимаются пальцы на плечах. — Н-нет. Нет… Я не могу допустить этого.

Шинигами отпустил меня, но не отдалился. Повернул голову к только что подошедшему японцу:

— Аой-кун, садитесь за руль вместо Дзури-тян.

— Хай! — поклонился тот, прижав руку к груди, и снова удалился, только по направлению к машинам.

Волосы жнеца спутывал набегающий ветер, пряди мягко били в лицо, закрывали глаза, как красная вуаль, но пронзительный зеленый блеск был отчетливо виден даже за этой тонкой завесой.

— Ему уже нечего терять. Спасется как-нибудь.

В моем лице смешались все чувства, которые можно испытать при щемящей в ретивом боли. Немой, неотступной, рвущей.

Невыносимой…

— Грелль…

— Без слов, прошу тебя, — с колкостью оборвал он. — Быстро садись в машину.

Вне всякого сомнения я сделала шаг, и тогда Грелль, решительно взявший бразды правления в свои руки, открыл мне дверь лазурного цвета. Она поднялась вверх.

— Но все же…

— Я сказал, быстро! — По ушам резануло, как ножом.

Сердце не могло ослушаться и пойти против этих слов; просто безропотно подчинилось приказу неподвижных, прожигающих меня глаз.

Я податливо нырнула в машину. Измыслив, куда мог отлучиться Вел, я отбросила этот бесполезный гнет и сосредоточилась на дороге, освещенной фарами.

Извне, за прозрачным стеклом.

***

Мы потеснились между газующих автомобилей перед стартовой линией. В салоне, напоенном ароматом ментола, было даже уютно, как дома в теплой гостиной.

На середине дороги стояла японка, с которой я недавно познакомилась. При такой холодной погоде она будто бы бросала вызов ветрам — была одета, как в июньский солнцепек. Из-под потертых джинсов выглядывали обнаженные чашечки колен, а живот был полностью выставленным напоказ.

Осталась минута.

Остается меньше…

Перед самым началом я не позволяла себе расслабиться, нервно ерзала в кресле кожаной обтяжки, невзирая на то, что за рулем сидела не я, а он, Алый Шинигами.

— Внимание! На старт!

После ее сообщения в мою грудь опять вкралась тревога, преждевременно и совсем внезапно.

Грелль завел машину заранее, повернув ключи.

— Держись покрепче, Юли… — его пальцы мертвой хваткой вцепились в руль. В глазах, на миг устремившихся на меня, появилось неприкрытое озорство: — Сейчас будет жарко.

Японка подняла руку.

— Three! Two! One! — Она резко махнула флажком. — Go!

Колеса начали крутиться с такой силой, что из-под них выползали клубы белого дыма, а сквозь оконное стекло пробивался оглушающий рёв моторов; и все это — за две секунды до мощного отрыва и пересечения прямой.

Когда автомобиль тронулся, нас тряхнуло, откинуло к спинкам сиденья, но скорость набиралась неимоверно быстро. Все, что я видела своими глазами, буквально вылезающими из орбит, вызывало жуткую бурю волнения и страха.

Я боялась. Но не только за себя.

Грелль, вильнув рулем влево, свободно изловчился от наезжающей сбоку машины и поддал газу. Меня притянуло к креслу, как железку к магниту, и тащило невидимыми силами назад, да только мешала преграда.

Все мое внимание было нацелено вперед, и я лишь вполглаза следила за действиями шинигами.

Небывалые скорость и возбуждение наполняли всю меня.

Дорога стремительно убегала под светом фар.

Скорость, одиночество, безумство, ярость…

Ощущение, что мы вовсе не на авторалли, но в небе под вереницей звезд.

Отчаянные камикадзе.

А внутри бьет первое горячее цунами.

***

— Оникири-сан, сорвенование началось, — уведомил мужчину подошедший молодой человек.

Услышав это, Велдон повернулся к нему, потирая ладони.

— Замечательно.

— Уже? — широко раскрыл глаза второй мужчина, чьи черные волосы были прорежены сединой. — Но там же девушка!

— Как? И вы это допустили? — впал в недоумение младший по возрасту.

— Уже поздно, милейший! — обратил на себя внимание Велдон. Мужчины переглянулись и посмотрели на светловолосого чародея, закутанного в темный балахон. Чужеземец изогнул губы в таинственной улыбке. — Пересечение черты неизбежно…

Оба японца замерли.

— Но… но… — Пожилой азиат окончательно взъярился: — Да идите вы к черту!

— Премного благодарен за уделенные минуты, — тактично отозвался Велдон и позже покинул двоих мужчин, оставшихся в том же изумлении.

— А кто это был, Оникири-сан?

Но Велдон уже скрылся в тени, так и не услышав проклятия, посланного ему вслед.

Он давно ждал этого свершения. Чувствуя мановение легкого ветра, пахнувшего морской водой, он считал минуты, дожидаясь той самой.

Роковой.

— Осталось совсем немного, и ты будешь с нами, Джулия.

Ведь это же так просто — пройти обряд перевоплощения.

***

Я никогда не жила гонками, поэтому не знала, насколько это может быть интересным. О риске здесь поймет даже ребенок.

Хорошая разгонная динамика, высокая максимальная скорость и быстрый набор высоких оборотов помогли Греллю отделиться и не оказаться в числе отстающих.

Из всех мы были главными претендентами на первое место. Но меня волновало не это.

Скорость до краев заполнила меня, как и думала, и сохранилась во мне, дабы не сбить, не нарушить чашу весов.

Невзыскательный автомобиль одного из гонщиков загородил нам путь.

Чертыхнувшись, Грелль перегнал его, изрезал колесами дорогу, делая S-образные повороты, чтобы дальше не прошел никто. Он всецело и обдуманно использовал эту технику.

Мчались быстрее, опережая собственный пульс.

Обходя сомнения стороной.

Мы были на шаг впереди.