— То, что ты спознался с недобрыми людьми… Это ведь так?

Я знала — Макс понимает меня без слов.

— Юлия… — Шаг ко мне. — Я тебе сейчас все объясню.

— Не надо ничего объяснять… Так сколько ты ему должен?

Максим отвел взгляд в сторону, точно бы провинившийся школьник, который разбил мячом оконное стекло.

— Это неважно…

— Неважно? — спросила я с болью в сердце. — Думаешь, если ты в двух шагах от смерти, это не важно?! - Теперь мой голос дрожал. — Зачем ты это делал? Ты знаешь, что из-за этого можем пострадать я и твой ребёнок?!

- Юлия, успокойся. - Его голос пропитался металлом.

Максим попытался успокоить меня объятиями, но даже сейчас это тепло, эта близость мне никак не лекари.

— Юлия…

Я уткнулась лбом в его плечо и, выдыхая, выпустила воздух вместе со словами:

— Ты должен собрать деньги, чтобы отдать долг. Если всё закончится благополучно, то поклянись мне, что тебя больше не будет в моей жизни.

— Допустим. А ты подумала о Владике?

— Подумала. Я не хочу, чтобы твоя глупость и пристрастие к риску отразились на его будущем.

Максим так и не выпустил меня. Его руки сцепились в замке на моей спине. Меня, обратной сторону магнита, тянуло назад, отталкивало, но я не могла.

— Надо же… — насмешливо выдохнул Макс, скользя пальцами по моим плечам. — Не знал, что ты такая упрямая… — Он замолчал, а его глаза выдавали боль. Наверное, он думает о сыне. — Только пообещай мне, что он будет счастлив.

Мой голос крепнул среди тишины и полумрака:

— Обещаю. Не сомневайся в этом.

***

Сколько бы не артачилась душа, обстоятельства вынудили поступить наперекор собственным принципам. Кредит был в скором времени оформлен на Максима, в то время как я стала его поручителем, если в случай чего, то буду должна гасить большую сумму и проценты самостоятельно.

К тому времени меня повысили — теперь я была старшим официантом, и эта ответственная роль ничуть не усложнила мне жизнь, что нельзя сказать о скорой расплате за проступки Максима.

Этим вечером ему на телефон прислали весьма резкое сообщение, которые будто бы кричало, если судить по крупному шрифту текста и нескольким восклицательным знакам. Сначала мне казалось, что слова того мужчины в ресторане противоречили истине, не чистосердечное признание Максима убедило меня в обратном.

Отец не знал, что у нас происходит.

С кисти зеленая клякса упала на рисунок. Владик рисовал. Он недавно открыл для себя это увлекательное занятие. Мне искренне доставляло удовольствие наблюдать за ним, то, как он упорно рисует домик, цветы, облака, улыбающееся солнце…

Владик подарил своему отцу портрет. Макс был таким забавным на этом детском аляповатом рисунке. Дизайнер был тронут этим подарком, и в благодарность начал кататься своего смеющегося сына на плечах, снова изображая лошадку.

Им двоим нравилась эта игра. Глядя на них, я улыбалась. Было слишком глупым сказать, что Максим не достоин быть и чувствовать себя настоящим родителем.

Когда мой отец вернулся, мы возложили на него всю ответственность. Ему, как дедушке, пусть даже ещё совсем не старому, такая просьба была по плечу. Отцу нравилось проводить время с сыном Рогова.

Положив все деньги в сумку, мы, переглянувшись, вышли с Максимом на улицу. Над нами раскинулось темное небо, и с него валил снег.

Когда мы ехали, город переливался яркими лучами фонарей, рекламных щитов и фар автомобилей.

В сердце, как клеймо, впечаталось состояние какой-то дурацкой апатии, словно я что-то предчувствовала, что-то не очень благоприятное, совсем не вселяющее в душу чувство абсолютного покоя.

Жизнь приняла образ густого тумана, и он не пускал меня заглянуть в будущее. Как ни старайся, как ни гадай. Почему бытие полно преград? Сколько можно стремиться к цели, не достигая её?

***

Воздух на улице был спертый. Он освежал лёгкие и обжигал без того ледяные пальцы. Городская суета скрылась за высокими лабиринтами стройки, и лишь свет огней вдалеке долетал до наших глаз.

Заброшенное сооружение, то самое место, удовлетворяющее запросу о приватной встрече, было ближе с каждым шагом. Улица, вымощенная плитами, стелется нам под ноги, как в волшебной стране. Буквы на старой киноафише выцвели от многочисленных дождей.

Я повернула голову вправо. Табличка с черепом по-английски предупреждала нас об опасности от малейшего прикосновения к тонким проводам. Не глупые — трогать не будем.

Некоторые участки асфальта были затянуты льдом. Ржавые трубы колебались где-то за углом, лязгают под натиском ветра. Ветка гнется под ногой и ломается. Моё сердце вздрагивает, но потом я выдыхаю.

— Мы на месте, — оповестил Рогов.

Мы пересекли линию, оказавшись на лестничной площадке.

— И где же они?

— Подожди. Прибудут с минуты на минуту.

После этих слов над головами раздался какие-то звуки.

Звуки шагов.

— Боже мой, какая комедийная сцена — парень струсил и решил притащить с собой девушку. На всякий случай, да? если свою никчемную жизнь жалко?

Мужчина, которого я застала в ресторане, спустился к нам со второго этажа пустой постройки.

— Что под этим вы имеете в виду? - осторожно спросила я.

Преступник усмехнулся, прислонившись к перилам.

— Что ту ещё говорить, когда наивная девушка связалась с такой сволочью?

— Нам с вами не о чем разговаривать. — Максим оскалился и бросил тяжелую сумку мужчине под ноги. — Вот ваши деньги. Здесь столько, сколько вы просили.

Расстегнув молнию и достав оттуда толстую связку купюр.

— Не просил, а требовал. — Он провёл по ее краям большим пальцем, чтобы, наверное, насладиться шелестом денег. — Хм, похвально. Настоящие.

— Разве вы нам не доверяете? — удивилась я.

— В таких ситуациях никому доверять нельзя. Мир полон обмана, не так ли? Спешу огорчить, такая расплата мне не по зубам.

— Вы издеваетесь? — улыбнулся Рогов, не отпуская моей руки. — Мы вернули вам все!

Лишь тогда мужчина, переставляя ноги, занял позицию около перил. Его рука нырнула в карман брюк.

— Мне важна не столь эта монета. — Его взгляд впился в Маскима. — Знаешь, сколько стоит твоя душа? Она ничтожна.

Раздался трижды оглушительный выстрел.

— Макс!

Но было поздно. Он лежал прямо у моих ног, с закрытыми глазами и чёрным пятном на груди. С краешка губ сочилась струя крови, покатилась по шее.

Маскима

Убили…

- Нет!

Мои пальцы прикоснулись к лицу мужчины.

Его больше нет.

Холодная кожа — даже нет, ледяная. Он бледный. Он мертвый.

Я вскинула горящие ненавистью, влажные от слез глаза.

— Вы же обещали! У нас было условие! За что?! — голос терял силу, и больше я не проронила ни слова.

Мужчина покрутил в руке пистолет, словно изучая его внешнее строение:

— Это мир полон обмана, я же говорил тебе… А стало быть, мои слова тогда ничего не значили. — У него вырвался тихий смешок: — Деточка, какая же ты наивная. Да, кстати, мы тут хотим устроить облаву. Не хочешь присоединиться?

После этого вопроса он затрясся от смеха, но я выдержала эту жестокую улыбку.

— А, ну как хочешь. — Ему не понравилась моя стойкость. Мужчина свистнул и махнул рукой: — Ребята, она ваша. Точнее сказать, подлежит уничтожению.

Его взгляд устрашался. Глаза отливали жёлтым блеском.

Где бы я могла подобное видеть?..

Повадырь банды тут же скрылся в тени, а вместо него появились трое молодых людей. С чёрными намерениями.

Я не могла противостоять их силе.

Мой каблук застрял в щели. Я кубарем скатилась по лестнице и вылетела под снег. Удары железных ступеней жалили, отзываясь мучительной болью в пострадавших местах.

Подлежит уничтожению…

Присыпанная снежинками, я сжалась в комок, как немощная, а лицо скорчили судороги. С губ срывается одно монотонное стенание, а боль медленно расползалась по всему телу. Я слабела, и от этого мне не стало легче.

Подлежит уничтожению…