-Это очевидно, – притягиваю его назад, – Я не просто сбежал. Я убил несколько человек, будучи в волчьей форме. Они не знали, что я на это способен.

-Что? – не смотря на мои руки, что крепко держали его на месте, Лето резко сел, непонимающие смотря на меня.

-Они не знали, что под человеческой шкурой скрывается огромный дикий хищник, – от того, как его глаза из ошеломленно распахнутых медленно превратились в узкие щелки, на моих губах сама собой появилась улыбка.

-Как? – он ощутимо, но не больно ударил меня кулаком в солнечное сплетение, и сполз с меня, откидываясь спиной на диван и перекинул через меня ноги, откидывая голову назад, – Как ты можешь улыбаться, говоря о подобном?

-А что в этом такого? – его недовольная моська невероятно милая, – Тем более, если бы они знали, мне бы не за что не удалось сбежать.

-Тогда, какие способности они исследовали? Какие способности они у тебя нашли?

-Регенерация, физическая сила, слух, – пожал я плечами.

-Но как тебе удалось скрыть от них свою сущность? Я помню, что они делали с теми, кто владел физическими силами. И я знаю, что никто не смог бы сдержаться. Вся их программа “тренировок”, рассчитана на то, чтобы раскрыть все твои пределы, – парень эмоционально машет руками, но взгляд его устремлён в себя, будто он с головой окунулся во всю эту... Мерзость.

-Да. Я тоже помню, – я усмехаюсь, а он закусывает губу, – Только, знаешь... Это прозвучит странно...

-Да говори ты уже! – он бьёт меня пяткой по бедру, ударяя костью о кость.

-Меня к этому готовили, – я закрываю глаза рукой. Даже вспоминать это странно.

-Что? – он уже не кричит. Говорит, скорее как с ребёнком. Я знаю, что он смотрит на меня, чувствую это, но руку убрать не могу.

-Когда Корин учила меня контролю, она говорила, что первые наши враги – это боль, гнев и страх, – выдохнул я, собравшись с мыслями, – Она обучила меня с ними справляться, не поддаваться им. Так я и выжил в Центре. Я знал, не знаю откуда, но знал, что мне не жить, узнай они о моей второй сущности. Поэтому я сражался, как мог. Только врагом моим был не Центр, а я сам.

-И ты все это время терпел, – будто продолжив мою мысль он, – Терпеть столько лет... Столько боли.

-Оно того стоило, – улыбнулся я, убирая руку, – Я же здесь.

-Да, – он тоже улыбнулся, но улыбка, как он не старался, радостной не выглядела, – Ты здесь.

Лето откинулся назад, ложа голову на подушку дивана. Его сердце билось спокойно, дыхание было таким тихим, что можно было бы подумать, что он спит. Но он не спит. Он о чем-то думает. Что-то вспоминает.

В голове сами собой всплывают воспоминания, как девушка с белыми, как и мои, волосами и золотистой кожей рассказывает мне о боли и страхе. Ее голос раздается эхом по лесу, врезаясь в память. Кажется, это было только вчера, настолько хорошо я это помню. Кажется, это было здесь... Я никогда раньше не задумывался о месте, где мы были. Оно сильно отличалось от окрестностей приюта, но было очень похоже на Лес. Не знаю. Все это было слишком странно, словно сон. Мне казалось, что я был там целую вечность, время там текло как-то иначе, ведь я вернулся назад в тот же день, что ушел. За эти пару часов, что прошли в старом мире, я стал старше на целую жизнь, в новом для меня мире. В тот день все изменилось.

Я всю жизнь знал, что я не такой как другие дети и взрослые. Меня не пугали и не удивляли те вещи, которые вводили в ступор даже видавших виды взрослых. Я всегда знал больше, чем мне полагалось. И это всех пугало. Об этом не говорили, но все это чувствовали. Дети тянулись ко мне, как цветы к свету, а взрослые разбегались, как тараканы.

После того, как я принял свою истинную сущность, что-то внутри меня встало на место и все во мне стало работать так, как надо. Но вместе с тем ушла и детская наивность. Наш мир никогда не казался мне приятным местом, но после... Я понял, насколько этот мир уродлив. Столько жестокости. Столько боли. А спроси, зачем все это? И никто не сможет дать тебе ответ. Все бьются, но никто не знает за что.

Корин предупреждала меня о людях, но сколько бы тебе не говорили о чем-то, пока ты не встретишься с этим лицом к лицу, ты не веришь.

Первую неделю после этого меня разрывало на части желание уйти, сбежать от людей. Все во мне хотело, чтобы я был в лесу. Но нет. Я остался. Я остался их защищать. Я не знал, зачем мне это, спасет тех, кто, в случае чего, уничтожит меня и глазом не моргнув, стоит им узнать, кто я есть на самом деле. Но я это делал. Каждый день, утром и вечером, я обегал территорию, каждый раз заходя все дальше. Несколько раз, я ломал машины и технику военных, что подходили слишком близко. Со временем, их стало меньше. Все вокруг было подвластно мне. Я правил на этой земле.

Каждый день, когда я под утро приходил на кладбище, скидывал волчью шкуру и одевал человеческие шмотки, я ловил себя на мысли, что я стараюсь напрасно. Этим людям нужен не я, им нужны военные, ведь они думают, что именно военные спасали их от смерти все это время. Тогда снова появлялось желание разорвать одежду и убежать в лес. Инстинкт всегда говорил мне: в случае чего – беги в лес! Но я не бежал. Я раз за разом возвращался. И только утром, когда наша воспитательница Дина, уставшая, измотанная девушка, заходила в спальню и потрепав меня по плечу с легкой улыбкой говорила, что пора вставать, я понимал, что за них стоит сражаться. Дети и взрослые, которые боялись меня, потому что не понимали, как я возможен, не были виноваты в своём незнание. И не были виноваты в этой войне. В ней вообще нет виноватых по сути. Просто это в генах людей, им постоянно нужно за что-то бороться, в этом их смысл жизни.

Вот и мне нужно было за что-то бороться, чтобы мой внутренний Человек не умер. И я боролся. Раз за разом искал за чтобы мне зацепиться, за что бороться.

В этом я всегда завидовал людям. Им не нужно что-то выдумывать, не надо работать и рвать себе мозг тем, чтобы быть Человеком. У них это врождённое. Им по праву рождения дарован великий дар, о котором они не знают. Счастье неведения.

-Знаешь, – глухо, будто откуда то из далека заговорил парень, все так же не двигаясь, – Сейчас, когда моя память возвращается, все мои видения, все что я видел на протяжении последних девяти лет, заиграло новыми красками, приобрело смысл. Все эти убийства, споры... Вся эта грязь была, так или иначе, связанна с Центром или Иными. Все эти политики, военные, врачи... Они везде. Иные и Службисты есть везде. Все встало на свои места, – он замялся, закусив губу, – Кроме одной вещи...

-И что же это? – я приподнялся на локтях, чтобы лучше его видеть. До меня только сейчас дошло, как сильно у меня затекла спина.

-Есть одно видение... – Лето нахмурился, слегка покачав головой, – Скорее даже сон. Это было первое, что я увидел, когда проснулся. И я видел его постоянно. Одно из моих лучших ведений.

-Что в нем прекрасного? – я полностью сажусь, разминая спину, опираясь на нее рядом с Лето, – Расскажи мне.

-Я вижу реку, – выдыхает он, поворачиваясь ко мне, в его глазах было видно полное спокойствие и умиротворённость. Прекрасен, – Река, вместо воды в которой текут звезды и каждая из них сияет и пульсирует, как маленькое сердце, маленькая душа. И идет по этой реке Человек. Мужчина. Река то полностью поглощает его, так, что видна лишь макушка, то наоборот мельчает настолько, что у него едва ли погружены в нее ступни. Река меняется, ни на секунду не прекращая свой бег, извивается подобно змее, а он все идет. В сиянии звёзд нельзя разобрать ни цвет его кожи, ни коротких спутанных волос. Я никогда не видел его лица, ведь он всегда идет вперед, а я всего лишь следую за ним...

-Это должно быть прекрасное видение.

-Да, -сказал он, смотря на меня. Его взгляд потеплел, – Но я больше не вижу его.

-Почему?

-Не знаю, – его голос звучит спокойно, будто он этого всегда ждал, будто знал, что однажды видение исчезнет, – Я вообще вспомнил о нем только вчера, когда копался в своей памяти. И знаешь, я ни на секунду не расстроился. Наоборот, меня будто что-то отпустило. Странное чувство.