В ответ Тобиас безразлично пожал плечами. Выговорившись, он откинулся на спинку стула и теперь чувствовал себя несколько неловко от того, что не получил никакой ответной реакции. Снейпу хотелось, чтобы Медея хотя бы начала извиняться или просить оставить ее в клинике, а не сидела с таким видом, будто ей все равно.

― Спасибо, ― Медея кивнула и снова сжала платок в руках. ― Все, что ты сказал — дела давно минувших дней, ― она помолчала, наблюдая, как Тобиас негодующе нахмурился, ― и я действительно пыталась отговорить твоего сына от всех его идей. Пыталась отговорить отца, и сама я их не поддерживала. Посмотри на меня внимательно. Как ты считаешь, я от хорошей жизни сменила имя и сбежала в Америку?

― Понятия не имею, ― развел руками Тобиас. Эмоции постепенно утихали, и разум твердил ему о том, что стоит немного подождать и выслушать все, что хочет ему сказать Медея Принц.

― Наш с Эйлин отец умер практически сразу после исчезновения своего духовного лидера, ― продолжала Медея. ― Он отравился и мать отравил за одно. Эльф нашел их в кровати уже оцепеневшими. Моего мужа посадили в Азкабан, но почти сразу выпустили и, ― она тяжело вздохнула, ― мне бы не хотелось углубляться в детали мой несчастливой семейной жизни… ― Медея ненадолго замолчала. Вздохнув и бросив взгляд на фотографию, где Тобиас и Эйлин счастливо смеялись на фоне Эйфелевой башни, она продолжила: ― Придя в себя однажды утром, я поняла, что или я тоже пью яд, или постараюсь бежать от благоверного как можно дальше.

― И пресловутое дальше оказалось здесь, я так понимаю? ― ехидно спросил Тобиас. ― Я несказанно счастлив, что твоего отца больше нет. Сочувствую по поводу мужа, ― чуть менее грубо сказал он, ― но мы тут причем? Неужели ты даже не заподозрила что-то странное, когда Джером оформлял тебя на работу?

― Нет, ― Медея пожала плечами. ― Извини, но я понятия не имела, что ты волшебник. Я помню, что ты был абсолютным магглом, и сейчас я крайне удивлена. К тому же муж не раз говорил мне, что вы разбились в автокатастрофе.

Она порывисто вздохнула, вспомнив, как плакала ночи на пролет, не способная поверить, что Эйлин больше нет в живых.

― А мы живем и процветаем, ― бросил Тобиас. ― Дальше что?

― Разреши мне хотя бы увидеть Эйлин, ― совсем тихо попросила Медея. Внимательно вглядываясь в ее лицо, Тобиас только сейчас заметил, что она действительно не выглядит здоровой и счастливой. Чересчур худая, бледная и с коротким ежиком на голове, Медея походила на воробушка, пойманного в клетку.

Чувствуя, что он еще не один раз пожалеет о своей добросердечности, Тобиас скривился, выругался сквозь зубы и нажал на кнопку селектора.

― Джим, если Эйлин свободна, позови ее ко мне, пожалуйста, ― произнес он, недоверчиво глядя на Медею. ― Я тебя предупредил, ― сказал он ей, медленно поднимаясь со своего места, ― про сына ни слова.

Медея кивнула в ответ. Она была не согласна и считала, что оба родителя должны знать правду о своем ребенке, но в ее ситуации спорить было бессмысленно. К тому же, ничего не зная о том, какие у Снейпов отношения, Медея полагала, что не имеет права во что-то вмешиваться. Сейчас она с замиранием сердца смотрела на дверь, считая секунды в ожидании встречи с Эйлин, и до сих пор до конца не верила в происходящее.

― Я оставлю вас одних, ― стоя у окна, внезапно сказал Тобиас, заставив ее вздрогнуть. ― Но знай, что я рядом.

С этими словами он вышел из кабинета, не забыв снять с него заглушающие чары.

― Просить меня зайти к тебе через помощника, Тобиас, это уже снобизм, ― смеясь заметила Эйлин, подходя к мужу. ― Почему ты стоишь в коридоре?

― Потому что в кабинете у меня для тебя есть небольшой сюрприз, ― улыбнулся он краешком губ. ― Это, в общем, и для меня стало сюрпризом, ― он поморщился, заранее представляя, как Эйлин обрадуется, увидев сестру после стольких лет разлуки. ― Надеюсь, что для тебя этот сюрприз будет хорошим и ты его воспримешь куда лучше, чем я.

Крайне заинтригованная его словами Эйлин потянула ручку двери на себя и вошла внутрь.

Сперва она даже не заметила Медею, едва ли не слившуюся с обивкой кресла, но уже через секунду замерла, встретившись взглядом с такими же, как и у нее самой, черными глазами сестры. Пораженно всматриваясь в родное, изменившееся, но все еще такое любимое лицо, Эйлин не могла поверить, что все происходит в реальности. Ущипнув себя за руку и почувствовав легкую боль, она неуверенно улыбнулась, не зная, что делать и как поступить дальше.

― Эли, ― не менее шокированная от того, как изменилась с их последней встречи сама Эйлин, ласково прошептала Медея.

Эйлин в ответ смогла выдавить из себя только один странный звук — не то писк, не то сдавленный крик. На ватных ногах она подошла к вставшей с кресла сестре и обняла ее так сильно, словно старалась вложить в объятия всю силу своей любви и тоски. Не способная хотя бы что-то сказать, Эйлин, как будто попав в прошлое, взахлеб плакала от радости на плече Медеи и с той же радостью ощущала ее ответные объятия и такие же слезы.

Оставив беседы на потом, сестры не могли насмотреться друг на друга. Они то снова принимались обниматься и плакать, то смеялись странному чувству юмора вселенной, вновь сведшей их так далеко от бывшего дома.

― Как же я счастлива, что ты здесь, ― наконец ласково произнесла Эйлин. Она нежно погладила Медею по волосам и впалой щеке, невольно отмечая, как болезненно и плохо она выглядит. ― Ты ведь не больна ничем страшным? ― спросила она несколько взволнованно.

Медея покачала головой и слабо улыбнулась.

― Нет. Наверное, трудно поверить, но сейчас я счастлива и жалею лишь, что не убежала из дома раньше. Я пятнадцать лет жила в аду, играя роль подушки для биться, ― она горько усмехнулась, ― хочется верить, что это все осталось в прошлом.

Кратко и будто бы не о себе, Медея рассказал сестре все, что ей пришлось вытерпеть после того, как Эйлин посчастливилось сбежать из дома. Весть о смерти родителей, конечно, опечалила Эйлин, но не настолько, чтобы загасить радость от обретения сестры.

Внимательно ее слушая, Эйлин ласково обнимала ее, сочувствуя и всеми силами желая помочь и сделать так, чтобы Медее больше никогда не было плохо.

― Даже и не думай искать другую работу, ― твердо произнесла она, когда Медея заговорила о поиске нового места. ― Я поговорю с Тобиасом. Он бывает вспыльчивым, но быстро отходит, ― улыбнулась Эйлин. ― Он не станет тебя выгонять и, я уверена, даже поможет. Он просто играет роль защитника, помня, как все были против наших отношений.

― Я не была, ― впервые за весь разговор Медея искренне улыбнулась. ― Я же вас покрывала от родителей. И да, ― добавила она с некоторой досадой, ― именно я притащила тебе абортивное зелье, когда ты забеременела. Но я просто боялась за тебя.

Эйлин махнула рукой, всем видом показывая, что не держит на нее зла.

― Было и было, ― пожала она плечами, ― моей дочери скоро пятнадцать, и я уже точно знаю, что не обрадуюсь, если я стану бабушкой раньше, чем ей исполнится двадцать пять. Когда ты родитель, все кажется несколько иначе, ― произнесла Эйлин. Она немного помолчала, ловя давно забытое чувство единения с сестрой и глядя на книжные полки за столом Тобиаса, задумчиво добавила: ― А о некоторых вещах вообще хочется не знать. Или забыть, что ты о них знаешь.

Она усмехнулась и так многозначительно посмотрела на Медею, что та только лишь интуитивно смогла догадаться, что именно Эйлин имеет ввиду. Медея побледнела и, с опаской взглянув на закрытую входную дверь, удивленно уставилась на сестру.

― Ты же ведь… ― она замялась, не зная, как продолжить фразу. Сейчас Медее казалось, что Эйлин может иметь в виду все что угодно, а не только вступление Северуса в ряды пожирателей.

― О Северусе, да, ― кивнула она в ответ. ― О, да, конечно же, я в курсе, ― Эйлин нервно взмахнула руками, увидев, как Медея изменилась в лице. ― Иной раз Тобиас меня опекает чересчур сильно и думает, что я слишком наивна. У него в книжном шкафу есть потрясающая папка с чудесными фотографиями нашего отца и моего сына, плюс заключение детектива. Я не настолько глупа, чтобы не сложить дважды два. И не настолько не знаю собственного сына, чтобы считать его убийцей.