– Аэлирн, – сипло, жалобно позвал я, с трудом приподнимаясь на руках, а затем садясь, – Аэлирн, где ты?
И лишь из бесконечных и перевитых туннелей отозвалось мне эхо под аккомпанемент ветра и сквозняка. Поднимался я на ноги, кажется, целую вечность – впивался пальцами в горную породу, сдирая ногти с каждым новым падением, которых я насчитал не меньше дюжины. Колени дрожали. Воздух казался мне разряженным, не насыщал меня, а оттого голова вскоре начала кружиться. Беспомощно зовя своего хранителя, как потерявшийся звереныш зовет мать, я брел по наитию, вслед за жутким сквозняком, который пробирал до костей. Под потолком раскачивались на ржавых погнутых цепях масляные фонари, с трудом отвоевывая у тьмы дорогу. К спасению ли, к погибели ли, я не мог понять тогда – мысли лениво перекатывались в голове, как мелкая галька под волнами, и точно так же едва слышно шуршали. Очередной мой зов понесся куда как дальше, чем я ожидал – голос набрал силу, но меня то не обрадовало. Я не знал, что таится в этих горах и что стоит ждать за следующим поворотом, едва освещённом обманчивыми огоньками света.
– Кто здесь? – хрипло рявкнул кто-то из тьмы, и я едва удержался от желания броситься обратно наутек, прочь от незнакомца, от которого неизвестно что нужно ожидать. – А ну стоять! Ты кто такой?!
Я замер, щурясь от яркого света пульсара, невольно кляня себя за то, что забыл о магии напрочь, будто бы ее и не существовало.
– Эк уродец. Ты что такое? Оборотень или вампир?
– Оборотень, – тихо пролопотал я, наконец привыкнув к свету и убрав от лица руки.
Передо мной стоял низкий, с трудом достававший мне до пояса мужчина – глаза его едва виднелись из-под густых темных бровей, зато гордо посреди заросшего напрочь лица торчал крючковатый, огромный нос, из которого, кажется, тоже торчало множество волос. На голову, придавливая буйную “растительность”, ему было напялено подобие шлема, вот только порядком помятое – как будто по нему несколько раз ударяли булавой. Огромные его руки неуклюже держали пульсар, и что-то в этой хватке подсказало мне, что мужчина в первый раз в жизни делает что-то подобное.
– И что ты за фрукт такой? Зачем по нашей горе ползаешь и шумишь, Куартово отродье? – прошмякал огромными губами карлик, хотя я почему-то хотел думать, что именно это и есть гном.
– Я… я вышел из Туннеля, господин, – заставил себя заговорить я, выпрямившись и поведя плечами, – но немного заплутал. Мой спутник… вы не видели здесь высокого эльфа с белыми волосами?
– Нет, ты первый, кого я сегодня вижу. Из Туннеля, говоришь, выполз? А до нас доходили вести, что форпост близ Уайзмена пал под натиском Темных.
В голосе волосатого мужчины слышалась даже не толика, а тонна недоверия, и его можно было понять, но я был не в самом лучшем расположении духа.
– Знаете что, господин гном, когда мы уходили, их действительно осаждали, но не прорывались внутрь. Если вы мне не верите, то в будущем это будут уже проблемы не только ваши, но и вашего народа. Я проделал долгий путь, чтобы добраться сюда, и должен сказать, что это совсем не походило на прогулку налегке вдоль ручейков – меня замучили ваши вампиры, ликантропы и дроу, я уже хочу наконец добраться до Совета и поговорить с ними. И если вы меня сейчас же не выпустите отсюда, то, клянусь, вы не отделаетесь парой ушибов.
– Ты это что, угрожаешь мне, молокосос?! – отпуская пульсар и тянясь к плечу, над которым виднелась рукоять оружия, прогрохотал гном.
Я приготовился к боли, сжался и даже попятился, но ее не последовало, и лишь через пару секунд осмелился открыть глаза. Под самым лезвием секиру перехватывали бледные, крепкие пальцы, а у себя над ухом я расслышал тихое, немного сбитое дыхание.
– Эк… Ты что… Ты что, урод?! А ну отпусти, а не то стражу позову! – кряхтел гном, обеими руками вцепляясь в рукоять и пытаясь отобрать свое оружие.
– Простите моего сына, Нолборн, он совсем несдержан. Юный совсем, да и правил этого мира не знает, – любимый голос, пропитанный насмешкой, успокоил в считанные мгновения. – Мы пришли в самом деле издалека, и он очень устал. Уберите оружие и проводите нас в город, идет?
Мямля себе что-то под нос и, похоже, пребывая под действием чар Аэлирна, гном в самом деле убрал секиру и повел нас прочь. Я развернулся к Павшему и вцепился в его локоть изо всех сил:
– Ты рехнулся что ли?! Где ты был? Я обыскался!
– Тише, мой дорогой, – улыбнулся мужчина и, приобняв меня за талию, повел вслед за светом пульсара вздорного карлика. – Ты всего лишь вылетел немного дальше меня, я здесь не при чем. Так что, любовь моя, не злись. Давай лучше поторопимся – будет нехорошо, если я потеряю контроль над этим недоумком.
– А меня научишь? – уже расслабившись и даже заулыбавшись, поинтересовался я, прильнув к хранителю и нырнув под его гостеприимно приподнятое крыло.
– Когда-нибудь потом, дорогой.
Вскоре свежий воздух начал наполнять переходы и мрачные коридоры, вырубленные гномами в скале. Если бы я не знал природу этих переходов, то предположил бы, что их выел какой-нибудь огромный червь, но это было бы верхом безумия, до которого я надеялся докатиться ещё только через пару-тройку лет. Задумавшись о том, как же это всё устроено так, что тонны камня не рушатся, я мог бы попрощаться с жизнью, но Аэлирн вовремя схватил меня за шкирку – я завис над обрывом, глядя на утопающее во тьме подножье горы – столь далеко, что дыхание невольно перехватывало. Узкие тропки и лесенки тут и там изрыли и искорёжили скалу, которая уходила и далеко вверх, утопая в густых облаках. И лишь вдалеке я видел угасающее небо, в котором в идеальном очаровывающем беспорядке загорались звёзды – медленно и неохотно. Отойдя от первого шока, я толкнулся назад и вжался спиной в холодный камень, пытаясь продохнуть и расслышать что-нибудь через шум в ушах.
– Больше так не делай! – прошептал, хотя, может, и проорал Аэлирн у меня над ухом и наконец отпустил куртку, в которой я здесь, наверное, выглядел чужаком и сумасшедшим, каких поискать надо.
Покивав, я медленно двинулся по узкой тропинке, невольно удивляясь тому, как легко и непринуждённо топает впереди пухлый гном. Мало того, что он был весьма крупным сам по себе, так ещё и неряшливое подобие доспеха делало его просто необъятным. Пусть я и не очень понимал в броне, но даже моему неопытному взгляду было видно, что эта груда металлолома никакой защиты не даёт, а если этого товарища отправляли на обход по прилегающим к Туннелю территориям, то не думали о том, что может случится что-то из ряда вон. А из этого я сделал несколько выводов: во-первых, никто не ждал гостей с той стороны; во-вторых, если и ждали, то надеялись на удачу; в-третьих, вкупе с его явным неумением управлять пульсарами, стоило подумать о том, что Нолборн, как его назвал Аэлирн, был совсем ещё «зелёным» (наверное, приглядевшись, я бы даже смог углядеть мох в его бороде). И как-то мельком я вспомнил часть разговора Павшего с той экстравагантной девушкой из форпоста. Военное положение, все дела.
Далеко внизу мелькали огоньки, но гасли один за другим, потому что над миром сгущалась ночь, а ночное время – не время для Светлых созданий. Оно для порождений тьмы и мрака, которые плавают и перемещаются в тени, как её часть. Вид города заслонило белоснежное крыло, а слуха коснулся ласковый, приятный смех Аэлирна:
– Потом подумаешь о плохом, мой хороший, а теперь – смотри и наслаждайся. Город гномов, один из последних, что ещё не пали под натиском Тёмных или пещерных драконов – Дхелверд. Название, конечно, язык может сломать, но ничего, живём как-то с ними уже шесть сотен лет, и ничего, живы, здоровы. Смотри-смотри, Льюис, больше такой красоты ты нигде не увидишь. Эльфийские дворцы, конечно, очень красивы, но подобная величественность только здесь.
Когда мы вступили под своды пещеры, ощетинившейся сталактитами, всё исчезающими вверху, там, куда уходила арка, которую невозможно было обхватить взглядом, огромные ворота, верх которых терялся где-то в темноте, сгустившейся и словно бы ждущей подходящего момента, с тяжёлым, низким скрипом начали отворяться внутрь. Они были исчерчены рунами, настолько древними, что я едва мог понять их смысл, хоть отдалённо, но помимо этого их украшал грубоватый, но вполне ясный узор, сливавшийся в грозного стража подземелий и гор. Тот явно был гномом, но совсем не похожий на того, что я уже успел увидеть – он был совсем не «плотным», а крепким, будто скованный из многослойной стали. Вместо глаз его сияли два огромных сапфира, тщательно огранённых гномами. И мне всё казалось, что этот страж, наверняка давно погибший, глядит на меня, словно видит насквозь, и мне сразу хотелось спрятать лицо на груди у Аэлирна.
